Андрей Булычев - Мы вернемся!

До полянки, где стояли кони казаков, добрались быстро. И уже забираясь на освободившуюся османскую, Алексей тихо спросил у урядника:

— Батько, как найти-то нас смогли?

Сечень поправил седло на своём жеребце, подтянул подпругу и, усмехнувшись, кивнул на жилистого смуглого казака с длинным кучерявым чубом, занимавшегося сейчас тем же, чем и он сам.

— Во-он, Куди́н, глянь, на твоего Цыгана как две капли воды похожий. Вместе они по следам смогли нас вывести. Как бы там ни петляли беслы, а всё же слабы они перед нашими следопытами оказались. Их вон благодари!

— Понял, Емельян Архипович, отблагодарю, спасибо вам! — Лёшка поправил седло и вскочил на коня. — Уходим, братцы!

— Ну, вот, Григорий, а потом мы по темени дошли до Боруя, переправились на наш берег и уже в двух верстах от Гирсово нагнали весь наш сводный отряд, — рассказывал, сидя в шатре у Троекурова, Алексей. — Перед самой крепостью показалось уже было, что позади нас кто-то мелькает, но вот как там всё в ночи разглядеть? Заслонный десяток дал для острастки залп, а тут ещё и пушкари с редута всполошились и сыпанули поверх наших голов дальней картечью да по всем окрестным кустам.

— Да-а, вот это история, романы писать можно! — восхитился капитан. — Не то что у нас. Я после прошлого ранения под Туртукаем только и занимаюсь здесь тем, что слежу, как моя рота землю на валы укладывает да потом рвы под ними углубляет. Третий месяц уже пошел, как мы тут землекопами трудимся. Александр Васильевич по три раза самолично все укрепления объезжает и уроки всем раздаёт. Не выполнишь его в срок — и чего только не выслушаешь тогда о себе. Сам-то он на язык резкий, я его ещё по Польше хорошо знаю. Но вместе с тем справедливый он командир и заботливый. У нас его солдаты сильно любят. А я думаю, что был толк с вашего последнего поиска. Не зря же вам всем три дня отдыха и освобождения от всех работ дали.

— Думаю, да-а, был, — согласился с Григорием Алексей. — Две сотни сипахов на засаде выбили. Из десяти языков даже один подраненный субаши оказался, все сведенья по подходящему корпусу они нам дали. Потери у нас маленькие, из убитых только вот один мой человек. Да ранены ещё трое, опять же мой тяжело, после тех изуверских пыток, — и Лёшка скрипнул зубами. — Не будет у нас отдыха, Гриш, должок у меня есть там кое к кому, — и он кивнул в южную сторону.

План ночного тайного выхода егерей, внимательно выслушав капитан-поручика, Суворов одобрил сразу. Чувствовалось, что этот офицер уверен в том, что сейчас говорит, да и польза с его дела могла быть весьма существенной. Не позднее чем через два дня, как рассказали допрошенные языки, корпус сераскира Хюсейна со стороны черноморской Кюстендже [6] Констанца. должен был подойти к Гирсово. Состоял он из десятитысячного отборного войска, выделенного из столичного гарнизона. Правящий Османской империей султан Мустафа III был весьма дальновидным и энергичным правителем. Он всячески пытался реформировать свой государственный аппарат, армию и флот, чтобы сократить отрыв между своей империей и европейскими державами, и прежде всего, конечно же, Россией. Но сделать это в стране с сильными восточными традициями ему было чрезвычайно трудно. Любые его реформы или даже планы что-либо изменить встречали яростное сопротивление как у светских, так и у духовных властей страны, причём абсолютно всех её уровней. Мустафа III заручился поддержкой у западных союзников, и прежде всего у Франции. С помощью их была основана военная школа для обучения турецких командиров новым способам ведения европейского боя. Были также основаны академии математики, мореплавания и науки. Открыты новые оружейные фабрики и мастерские. Но основные его реформы коснулись прежде всего армии, а именно, её пехоты и артиллерии. Под пристальным присмотром французских советников-офицеров турки учились стойко и грамотно воевать. Около Стамбула к 1773 году было сформировано два новых корпуса с отменным новым вооружением европейских систем, а их командиры и рядовые были обучены французскими советниками. И вот один из этих корпусов как раз и был на подходе к Гирсово.

— Самая большая опасность для нас, Егоров, не от османской пехоты или от кавалерии, а от их новой артиллерии! Надеюсь, ты понимаешь почему? — Генерал, прихрамывая, подошёл к схеме оборонительных сооружений Гирсово, расстеленной на столе. — Со всеми этими мы справимся, тут главное — вовремя ударить, ошеломить неприятеля. Но вот если у них достаточно пушек, сделанных по французскому образцу, и тем более если их прислуга отменно работе у тех орудий выучена, то тогда потери от артиллерии нам могут очень дорого стоить. А хуже того — они могут сбить наш атакующий натиск, дать возможность туркам охватить наши колонны, вклиниться в разрывы от выбитых солдат и задавить затем их всех своей большой массой. Ну а потом уж бери голыми руками все эти ретраншементы да редуты! — кивнул он на карту. — Понял, на что главное своё внимание вам нужно направить, капитан-поручик? — и генерал вплотную подошёл к Алексею. — На пушки, но никак не на их конницу. Знаю я всё про беслы, и про вашу с ними войну тоже посвящён. Посчитаешься ещё, обожди, егерь, придёт и твоё время! Пушки, Егоров, для нас главное! Новые пушки французской системы! Потом уже уходите, куда мы и уговаривались, и там прикрывайте речной брод.

— Есть, Ваше превосходительство, выбить пушки! — Лёшка вскинул ладонь к картузу. — Разрешите идти и готовиться к поиску?

— Да, голубчик, иди, верю я в тебя и в твоих егерей. Постарайтесь сделать своё дело, а потом уж и мы здесь встретим басурман как надо!

Вышли из крепости тайно, под покровом ночи. Во все стороны перед этим выскочили усиленные разъезды из гусар, казаков и конных карабинеров. В их задаче было отогнать дозоры турок подальше от крепости или же связать их боем. На севере, возле Дуная, один из казачьих разъездов натолкнулся на такой же по численности отряд сипахов, там произошла стычка со стрельбой, и к месту боя поспешил весь поднятый по тревоге третий донской полк. Только одного его эскадрона не было в это время в той сшибке, где сейчас гремели выстрелы и сверкали клинки. Две сотни есаула Писаренко прошли расчёской по степной восточной стороне и углубились далее в лесостепь. Сотня Каледина с посаженной на коней егерской ротой проскочила следом и высадила её у самой кромки дальнего леса.

— Прощевайте, егеря, дайте там турке прикурить! — напутствовали казаки нырявших под тёмные своды деревьев «волкодавов».

— Свидимся, станичники! — махнул рукой командир тылового заслона Ваня Кудряш. Ни кустик, ни ветка не хрустнули под ногами у стрелков, сто двадцать человек растворились в густом лесу, как будто бы их здесь и не было.