Михаил Ланцов - Воевода

— Из-за чего дрались?

— Султан Сулейман объявил Андрея демоном. Андрей объявил Сулеймана лгуном и вызвал на поединок, дабы Всевышних их рассудил. И через своих друзей прибил письмо с вызовом на воротах Айя Софии. Султан сам не мог прибыть, поэтому прислал человека, что бился за него. И тот был решительно побежден в честном бою Андреем.

— И Сулейман признан судом лгуном? — расплылся в блаженной улыбке Тахмасп.

— Мой Государь Иоанн рассудил, что Сулеймана ввел в заблуждение Давлет-хан. Ведь незадолго на обвинения Андрея-воеводы, подручные Давлет-хана были им разбиты южнее Тулы. И выяснилось, что они не просто грабили земли Иоанна и угоняли в рабство его людей, но и творили совсем уж поганые дела. Маленьких мальчиков уводили дабы сделать из них покорных рабов для потехи сладострастной. За что Андрей всех захваченных людей Давлет-хана велел посадить на кол. И живых, и мертвых. Вот хан и наврал Сулейману всякого.

— Наврал. Конечно наврал. — усмехнулся Тахмасп, лицо которого стало совсем уж радостным.

Прием закончился в целом достаточно благосклонно.

Шахиншах пошел навстречу просьбам Иоанна о создании торговых домов и представительств. Персидского в Хаджи-Тархане и русского в любом и городов на побережье южного Каспия. А также пообещал отправить встречное посольство дабы уточнить условия торговли.

Его, в принципе, заинтересовала возможность торговать своими и транзитными товарами с Русью. Дабы уменьшить свою хозяйственную зависимость от османов, что перекрыли Персии выход к Средиземному морю.

Но практически все время, что он общался с послами, Шахиншах находился в удивительно приподнятом состоянии духа. Придворные не понимали почему. Ведь для Тахмаспа торговля была просто торговлей. И особенных финансовых трудностей он не испытывал. Так отчего же он так цвел?

Когда послы ушли это прояснилось.

Он велел разослать всем известным духовным лидерам ислама как на своей земле, так и во владениях Сулеймана и к иным, «чем этот позорный ишак промышляет». Главной идеей послание было то, что султан выступал покровителем содомитов и владельцем борделей, в том числе и таких, где любой может «отведать» мальчика. А ведь он совсем недавно принял на себя титул халифа правоверных. И разве же можно с уважением относится к халифу, который привечает содомитов и зарабатывает на них деньги?

Само собой, письмо это писалось не от имени Шахиншаха, а анонимно. Ведь они совсем недавно заключили мир. Зачем обострять? Но упускать такую возможность он, конечно, не мог.

Не меньше его позабавило и то, что божий суд выиграл у Сулеймана граф Триполи. Понятно, что воин получил титул ПОСЛЕ суда. Но разве это нужно отдельно уточнять? Пускай оправдывается…

Это в его понимании выступало особенно острым выпадом. Дескать, глядите все — Всевышний отворачивается от Сулеймана и выступает на стороне неверных. И каких! Поганый граф-крестоносец наносит страшное поражение его армии горсткой воинов, а перед этим унижает, одержав решительную победу на судебном поединке. Где же это видано? Как такое можно стерпеть?

Вся эта ситуация настолько порадовала и развеселила Тахмаспа, что он решил отправить подарок этому Андрею. Не каждый день он настолько расцветал душой. Да и вообще его немало заинтересовала возможность военного союза против османов с Иоанном. Понятное дело, что прямо сейчас он ему не требовался. Но мало ли? Тахмасп не сомневался — Сулейман уже не молод и тот, кто сменит его, попытается снискать себе славы в военных походах. И почему не против него? Особенно если в это время он будет связан очередной войной где-то на востоке.

Понятное дело, что шах урусов являлся христианином. Но Тахмасп в этом плане не сильно переживал. Он сам был шиитом, а поэтому османы-суниты были для него примерно такой же болью, как протестанты для католиков. И, видя успех франко-османского союза, он решил поискать подходящий вариант и себе…

[1] Название «взвод» Андрей специально не стал применять, так как он не имел никакого смысла для местных. Турма тоже была не понятна, но ее можно было хоть как-то объяснить, что дескать, у ромейцев так назывались подобного размера конные подразделения. А как объяснить «взвод» для отряда конных копейщиков?

[2] В данном случае Андрей также не мог опираться на привычный ему термин «рота» германского происхождения, а взяв ромейский термин, который вспомнил и который более-менее подходил по смыслу.

[3] Формально полка, но фактически, по своему размеру его полк представлял собой мелкий вариант современного батальона. Но в те времена это было нормально. Во времена до регулярных армий устойчивой организационной структуры еще не имелось, как и штатных расписаний. Поэтому важно оценивать ситуацию комплексно. И, хоть по численности полк Андрея напоминал мелкий батальон, он был именно воинской частью, а не подразделением, так как являлся организационно самостоятельной боевой и административно-хозяйственная единицей.

1556 год, 7 июня, Тула

Переживания Андрея относительно незавершенности дел в Туле оправдались очень скоро. Едва полк ушел, как противники воеводы попытались воспользоваться моментом…

Если отбросить помещиков, принявших участие в заговоре, и кое кого из иных уважаемых людей, имелись и иные. Те самые, что на практике обеспечивали движение материальных ресурсов, связь и реальную связанность заговорщиков. Их поддержку. И они в основной своей массе сбежали. И они-то и попытались, оказавшись под руководством одного из боярских слуг, попытаться отыграть ситуацию, хотя бы частично…

— Пожар! Пожар! — влетел на подворье Агафона один из его слуг.

— Что за пожар?! Где? — немало напрягся купец.

— Дрова горят! Воеводины. У реки!

— Ох ты прости Господи! — перекрестился Агафон.

Там было дров рублей на пятьдесят. Для купца эта сумма уже обычной и в целом незначительной за время сотрудничества с Андреем. Капиталы он сколотил за это время немалые. Вон, по весне, кроме прочих товаров, из вотчины на реке Шат вновь привезли краску. Откуда? Как? Купец не понимал. На краску добрую, яркую, сочную. И не мало — три ведра. Много. Но спроса на нее было намного больше. Куда как больше, чем в первый год. Там-то просто церковь все скупила. И во второй год. А теперь церковь в краске не нуждалась. Ей и старую некуда было девать. Ведь возможность ремесленным производством ей прикрыли и в целом финансово обнесли катастрофически. По сути, из-за церковной реформы внутренний потребитель краски пропал. Во всяком случае платежеспособный и готовый к оптовым закупкам. Что повлекло за собой изменение и конъюнктуры, повысив спрос и интерес к яркой краске.