Андрэ Нортон - Колдовской мир: Волшебный пояс. Проклятие Зарстора. Тайны Колдовского мира

Она осела наземь, повернувшись спиной к курганам и вытянув перед собой усталые ноги. Копье она положила поперек коленей, а в сложенных чашечками ладонях приютила цветок, совсем открывшийся и мерцающий собственной жизнью — он словно дышал, подобно тем, кому приходится втягивать и выталкивать из легких воздух.

Сколько она еще продержится — без воды и пищи? Ей страшно было подумать, что утром предстоит тащиться дальше, а припасов у нее не прибавится. Брикса решительно призвала себя вспомнить старый урок: жить минутой, не думая о будущих бедах и разочарованиях.

Никаким хлыстом в эту ночь не заставить было усталое, голодное тело нести стражу. Сон тяготил веки, тяжело клонил тело к земле, и спорить с ним не приходилось. Брикса закрыла глаза, чтобы не видеть горбы курганов, нависшие над ней.

Раскрытый цветок лежал у нее на груди. Мерещится или его свет усиливается в такт биению сердца? Если и так, у Бриксы не хватило сил проверить. Впрочем, цветок погасил лучи и поблек, и тогда дыхание уснувшей девушки выровнялось, сердце забилось реже — такого спокойного сна она давно не знала.

Видела ли она сон? Брикса не взялась бы ответить ни да ни нет. Сохранились невнятные клочки воспоминаний — образ Куниггуды, лежащей в кругу Древних, — нет, не умершей, спящей, как ее усталое тело, но в чем-то ином, более важном, — бодрствующей. И Куниггуда — та ее суть, что была важнее тела, — видела Бриксу. Желала ли она ей добра? И этого Брикса не сумела вспомнить. Но что-то важное произошло между ними — да, в этом она не сомневалась.

Девушка открыла глаза. Сияние цветка разгоняло темноту всего на шаг или два. А облачная крыша над головой затмила даже искорки далеких звезд.

Брикса лежала долгую минуту. А потом призыв, вырвавший ее из дремоты, глубже проник в сознание. Она поднялась на колени и нашарила рукой копье. Сейчас она не ощущала тело своим — ею владело только стремление идти дальше.

Она встала и двинулась по тропе. Сияния цветка хватало лишь на шаг-другой. Если что-то поджидало ее впереди, тьма скрывала засаду. Но Брикса не могла свернуть с этой дороги и чувствовала, что надо спешить. Она поискала в себе причину спешки. Для того ли, чтобы догнать остальных? Или причиной была смутная тревога, запрещающая задерживаться в опасном месте? Та сила, что вчера подстроила ей ловушку, могла повторить попытку.

Из темноты доносились странные звуки. Прежде всего ей пришли на ум птицы с их хозяйкой, а потом сражавшиеся с птицами змееподобные создания, которых она почти не успела разглядеть. И еще те, похожие на жаб твари… В темноте могло таиться столько опасностей, что ни один человек не смог бы перечислить их за долгие-долгие дни и ночи.

Но вслушиваясь в шум, девушка все сильнее дивилась и недоумевала. Казалось, кто-то вел разговор — неподалеку, но все же слишком далеко, чтобы понять смысл слов. Голосов было много — одни тихие, другие более громкие. Брикса напрягала слух в надежде уловить хоть одно слово, понять, не на ее ли языке говорят ночные собеседники. Но если те и были подобны ей, то до них оставалось все так же далеко, хотя девушка, подгоняемая надеждой догнать тех троих, кого искала, все ускоряла шаг.

Ей чудилось что вокруг кипит обычная жизнь долины, только до нее не дотянуться сквозь тени. Или окружившие ее тени передразнивали живой мир?

Ночью всякое может привидеться. Особенно когда голова кружится от голода и жажды. Может быть, и запах цветка немножко мутил голову — бывает ведь, что сок или плод растения нагоняют сон, а то и сводят неосторожного с ума.

Но Брикса все шла вперед, вслушиваясь в недосягаемые голоса. Как-то раз ей пришло в голову, что курганы скрывают под собой руины замка и сейчас в ночи шепчутся души его прежних обитателей. Легенды ее народа о таком рассказывали.

Как ни удивительно, страх куда-то пропал. Та цель, что вела ее за собой, как будто окутала душу защитной оболочкой. Направо, теперь налево — ноги поворачивали сами собой. А темно было со всех сторон.

Шла ли она ночь напролет? Впоследствии Брикса так и не смогла этого вспомнить, да и не знала, сколько проспала, подкошенная изнеможением. Она бездумно переставляла ноги. И даже не пыталась смотреть вперед, потому что ее направляла чужая воля.

И перемены вокруг девушка заметила не сразу. Курганы стали попадаться реже, зато те, что встречались, казались в темноте выше прежнего. А тупой конец заменившего ей посох копья постукивал теперь не по мягкой земле, а ударял по чему-то твердому, отдававшемуся звоном, который почти вывел Бриксу из полусна.

Она подняла голову. Небо было тускло-серым. Она упала на колени — принуждение, толкавшее ее вперед, чуть отпустило. Брикса посветила себе цветком. Пригнанные друг к другу плиты — это могла быть только дорога. На плиту прямо перед Бриксой намело земли. И прямо посреди этого мягкого островка твердо, будто нарочно, отпечатался четкий след кошачьей лапы.

Брикса едва ли не с робостью потянулась пальцем к следу. Настоящий — не обман зрения в смутных предрассветных сумерках. Значит, Ута — если этот знак оставила Ута — хотя бы на время ускользнула из сетей, в которые едва не попалась девушка. Стоит поспешить, и она, конечно, найдет остальных, избавится от одиночества в этих колдовских местах, где у нее нет защиты, кроме цветка.

Она неуверенно поднялась на ноги, шатаясь, сделала шаг. Цветок снова закрывался, но не так быстро, как распустился. Его света еще хватало, чтобы ясно видеть тропу. Брикса высматривала новые следы, — конечно, Ута должна была оставлять их на каждом клочке земли.

Курганы уже не теснили ее. И кое-что новое появилось: кущи колючих кустов знакомой ей породы. Еще лепившиеся на ветках плоды ограждались длинными шипами, но Брикса, знавшая, как отгоняет голод и жажду их терпкий сок, радостно набивала рот. Не обращая внимания на царапины, она горстями рвала с веток темные шарики. Пища была скудной, кислой и мелкой. Но сейчас она показалась ей вкуснее яств на праздничном пиру. Наевшись так, что ни ягодки больше не лезло в глотку, девушка сорвала несколько листьев, колючками скрепила их в подобие кузовка и стала собирать ягоды впрок. Второй раз на такую счастливую находку она не надеялась.

К тому времени, когда она наполнила кузовок, небо раскрасилось первыми солнечными лучами. Брикса, немного подкрепив силы, внимательней осмотрелась кругом.

Неизвестно, скрывались ли под курганами древние руины, но были и другие признаки, что она идет путем Древних. Кое-где просматривались остатки стен, а мощеная дорога вела к высоким, выше курганов, холмам, темной стеной перегородившим небо на севере.

Следы Уты вели в том же направлении, — стало быть, туда ей и надо было идти, вопреки нарастающему недоверию ко всему, что связано с Пустыней. Впрочем, здесь Брикса ничего не «чуяла»: ни гостеприимного покоя, окружавшего иные развалины, ни злобы, отталкивавшей ее от других. Дорога шла прямо, плиты, хоть и заросшие кое-где травой и даже кустами, не пропадали из виду.