Владимир Панин - Карельский блицкриг [litres]

– Как вам будет угодно, господин командующий, – с трудом проговорил бедный полковник, для которого слова маршала были сходны с похоронным звоном.

Несчастный штабист побелел, от горя у него потемнело в глазах, но Маннергейм не обратил на это никакого внимания. Реалист до мозга костей, он мало интересовался эмоциями своих подчиненных. Главным для него была боевая задача, которую следовало решить, а остальное неважно.

– Господа генералы, задача вам поставлена и объяснена. Прошу приступить к ее исполнению, – в голосе маршала зазвучали раскаты боевых труб, противиться которым было невозможно.

Именно после этого совещания в приподнятом настроении Маннергейм принял у себя представителей союзной миссии. При этом он всячески старался не уронить перед иностранцами собственную значимость и вместе с этим не перейти грань дозволенности согласно дипломатическому этикету.

В отличие от президента Каллио и окружавшей его политической камарильи, Маннергейм хорошо знал цену слов и обещаний англичан и французов. Он не играл в большую политику и от того не имел шор на глазах, не позволявших ему правильно сложить два плюс два.

За прошедшие двадцать лет после своей «клятвы на мече» Маннергейм ни на йоту не изменил своих политических воззрений. Он по-прежнему был готов всеми силами добиваться вхождения земель восточной Карелии в состав финского государства и ради этого был согласен на союз с немцами, французами, американцами и даже японцами. Однако в этом союзе он видел себя равноправным партнером, а не покорным исполнителем чужой воли.

Пытаясь хоть как-то исправить тот урон позиции Финляндии, что нанесло слепое соглашательство с новыми союзниками правительственным кабинетом, с самого начала разговора он принялся задирать свои акции.

Едва гости сели в кресла и пригубили маленькие рюмочки коньяка, как Маннергейм начал свое наступление на дипломатическом фронте. С явной гордостью в голосе он сообщил господам союзникам, что финская армия выстояла под подлым ударом большевистских орд и не допустила их прорыва в глубину страны.

– Вся Финляндия в едином порыве встала против нашего заклятого врага, большевизма, и готова стоять до конца. И в качестве подтверждения серьезности сказанных слов я хочу сообщить вам, что в самое ближайшее время наша армия перейдет в наступление, которое должно выбросить русских с нашей территории.

Тон, которым произнес эти слова маршал на отличном французском языке, произвел должное впечатление на гостей. Они пришли с намерениями уговаривать финского главнокомандующего продолжить воевать со Сталиным и неожиданно услышали о его планах начать наступление. Это было для союзников приятным сюрпризом. Они заулыбались и засыпали маршала комплиментами, но старый вояка быстро продемонстрировал гостям свое отличие от президента Каллио. Сдержанно отреагировав на хвалу в свой адрес, он перевел беседу на деловые рельсы.

– Мы нанесем, как это и планировалось ранее, удар по Сталину, но на это уйдут все наши силы. И может случиться так, что одержав победу над врагом, мы не сможем удержать ее в своих руках… – Маннергейм требовательно посмотрел на гостей, решительно опуская их на грешную землю с высот политических эмпирей.

– Я не совсем вас понимаю, господин маршал, – насупился француз. – То вы говорите, что разобьете русских, то опасаетесь, что не сможете удержать победу.

– По-моему, я сказал все достаточно ясно и просто. Для выхода к Архангельску, согласно согласованному с вами плану, нашей армии нужна помощь, и чем скорее она будет оказана, тем лучше для всех нас. Налеты русской авиации на Хельсинки оказывают очень сильное влияние на настроение простых финнов. Я не удивлюсь, что после недели непрерывной бомбежки толпы народа хлынут к президентскому дворцу и будут требовать прекращения войны.

Хитрый Маннергейм знал, что говорил. Налеты британской авиации на Берлин были в первую очередь направлены на пробуждение недовольства политикой фюрера среди простых немцев. Маршал знал об этом и ловко бил господ союзников их же оружием.

– Финляндия уже получила две партии зенитных орудий из Швеции! – с негодованием воскликнул англичанин, нервно ерзая на стуле, но Маннергейм полностью игнорировал его слова.

– Вы прекрасно знаете, что этого мало для того, чтобы хотя бы наполовину покрыть потребности ПВО столицы. Кроме зениток нам нужны истребители, которые будут способны отогнать прочь русские самолеты от Хельсинки.

– Мы активно работаем и над этой проблемой, господин маршал, – с негодованием, как будто его уличили в нечестной игре, вспыхнул француз.

– Наше правительство уже отправило финской стороне на безвозмездной основе двадцать один истребитель вместе с двумя десятками самолетов других типов. Кроме того, мы договорились с итальянцами о продаже вам в счет военного кредита сорока двух истребителей «Фиат», переброска которых будет производиться в целом виде, через Швейцарию, Германию и Швецию.

– В свою очередь, господин маршал, хочу сказать, что по личному указанию господина министра в Финляндию уже отправлены в разобранном виде двадцать истребителей типа «Гладиатор» и «Харрикейн», а также пять бомбардировщиков «блэнхэйм». Также Южно-Африканский Союз согласен безвозмездно передать вам имеющиеся у них на вооружении двадцать истребителей «Глостер». Согласитесь, это существенная помощь, – с укоризной произнес англичанин, но его попытка смутить Маннергейма оказалась неудачной.

– Все это так хорошо звучит на словах, но мне бы было во сто раз спокойней, если бы все эти самолеты не были в пути, а стояли на наших аэродромах. Так мне гораздо удобнее бить русских, – парировал маршал и, не дав гостям проявить законное чувство гнева, продолжил разговор: – Чтобы осуществить наш план по изоляции Мурманска, нашей армии нужны танки, полевые орудия, мины, снаряды, бомбы, гранаты, патроны и многое другое, что позволит создать на пути русских непреодолимую линию сухопутной блокады. Готовясь к встрече с вами, я приказал составить подробный список всего необходимого, – Маннергейм уверенно открыл лежащую перед ним папку и любезно протянул каждому из гостей по экземпляру требований. – Мы очень надеемся, господа, получить все это к концу января. В противном случае мы не сможем подтвердить ранее взятые на себя обязательства в войне с русскими.

Все это было сказано предельно корректно, но твердо, давая возможность собеседникам ощутить под мягким бархатом сталь перчатки старого вояки. Прочувствовав крепость хватки Маннергейма, высокие гости не стали с ним спорить, говоря о массе своих проблем, а тихо пообещали рассмотреть просьбу господина маршала в самое скорое время.