Игорь Валериев - Контртеррор [litres]

Потом был быстрый опрос кучера «товарища Петра», который клялся и богом, и всеми святыми, что тот его нанял несколько минут назад. И он к террористам, которые в его высокоблагородие стреляют, абсолютно не причастен. Пришлось временно поверить, так как он был нужен.

В общем, городовой вместе с кучером повезли двух раненых террористок в Александринскую женскую больницу, расположенную на Надеждинской улице. От Казанского моста через Екатерининский канал [11] Екатерининский канал — в настоящее время канал Грибоедова. , до которого я чуть-чуть не дошел, до этой больницы было ближе всего. И была надежда, что и одну из девиц довезут живой. Как смог, используя белье самих же террористок, что-то в виде повязок с тампонами на раны я им быстренько наложил.

Городовой также должен был осуществлять потом в больнице охрану барышень и кучера, пока туда не прибудут сотрудники либо Дворцовой полиции, либо охранного отделения. Я же остался рядом с пролеткой, в которой находился труп «товарища Петра», а также браунинги барышень и револьвер кучера.

Первым, как ни странно, прибыл пароконный экипаж скорой помощи. Два санитара уложили на носилки уже потерявшего сознание мужчину, расположили его в карете и уехали. Вторыми в экипаже Дворцовой полиции приехали Буров и Горелов.

– Где Зарянский? – поинтересовался я у них.

– За «гасконцем» наблюдает, – усмехнулся наш специалист по скрытому проникновению в жилища. – Кого-то другого его превосходительство топтуном побоялось поставить. Вы хоть в курсе, Тимофей Васильевич, кто этот штабс-капитан?

– Нет, Пётр Фёдорович. Первый раз сегодня видел.

– Это сын генерала от инфантерии Дрентельна Александра Романовича, который в свое время преподавал военное дело Александру Третьему и великому князю Владимиру Александровичу. Когда генерал двенадцать лет назад умер, его императорское высочество позаботился о сыне своего учителя. Великий князь сначала пристроил его вольноопределяющимся в Преображенский полк, потом помог с экзаменом на офицерский чин, и продолжает следить за его дальнейшим продвижением по службе.

– Н-да… Про случайную встречу можно теперь даже и не говорить. А откуда столько информации про этого Дрентельна?

Тимофей Васильевич, вы же знаете, что нам троим поручено собирать информацию о некотором лице, – вступил в разговор Горелов. – Вот капитан в его окружении и засветился.

Тогда всё ясно, господа. Пётр Фёдорович, Николай Васильевич, я вам сейчас расскажу, как всё было, потом начинайте опрос свидетелей и организуйте охрану раненых террористок в больнице. Одна из них точно должна выжить. Это наш единственный свидетель. При хорошем раскладе, если случится чудо, их будет двое. «Товарищ Пётр», – я указал на труп в пролетке, – к моему глубокому сожалению, больше ничего не скажет.

Буров не удержался и присвистнул.

– Так это «товарищ Пётр»?! Действительно, жаль, что он не сможет больше говорить.

– Боюсь, в противном случае больше не смог бы разговаривать я…

Дальше я кратко рассказал, как всё происходило, и, попросив попробовать уточнить, каким образом на меня вышли террористы, отправился в экипаже Дворцовой полиции в Зимний дворец. До прибытия туда императора еще оставалось время, и я надеялся успеть решить вопрос с раной плеча и формой.

– Рассказывай, Саша, как все прошло, – произнес великий князь Владимир Александрович, усадив штабс-капитана Дрентельна в кресло и сам заняв другое.

– Он остался жив. Пахом убит. Девицы ранены, одна тяжело, вряд ли выживет. Кучер мертв.

– Как это произошло?! – напряженно спросил князь, а его правое веко несколько раз дернулось в нервном тике.

– Владимир Александрович, он натуральный зверь в человеческом обличье! Я теперь начинаю думать, что все те сказки, которые в столице ходят об этом Ермаке-Аленине, в большей степени правдивы! – увидев нетерпеливый взгляд князя, Дрентельн торопливо продолжил: – Он спокойно шел по тротуару Невского проспекта. Я следовал за ним сзади где-то шагах в пятидесяти. Когда его почти догнала пролетка с барышнями, он вдруг резко развернулся, выхватывая из кобуры наган, упал на колено и выстрелил, потом броском вперед лег и одновременно с этим выстрелил. После этого я даже не смог рассмотреть, как он из положения лежа будто бы перетек в стойку для стрельбы с колена и одним выстрелом убил кучера. Всё это заняло времени меньше, чем я вам сейчас про это рассказывал. Он удивительно ловок. Я такого никогда не видел.

– Как погиб Пахом?

– Я не видел. Когда Аленин залез в пролетку к дамам, Пахом на другой подъехал к ней. Обе пролетки были с поднятым верхом и стояли впереди меня. Я услышал только два слитных выстрела, один из которых был приглушенным, а потом увидел, как из дамского экипажа на землю спустился Аленин, держась за плечо.

– Он ранен? – оживился князь.

– Если и ранен, то не очень сильно. Когда я с ним разговаривал, то рассмотрел, что ему с бекеши оторвало погон, ее плечо было повреждено, и оттуда торчала овчина, но крови я не заметил. На груди почти напротив сердца было отверстие от пули, но Аленин на него не обращал внимания. А вообще ему повезло. У его фуражки первым выстрелом по нему была прострелена тулья. Чуть ниже – и он был бы трупом.

– Чуть-чуть не считается, Саша. А этот, как ты сказал, зверь очень опасен. Очень… – князь задумался на несколько секунд. – Пахом точно убит?!

– Да, Владимир Александрович. Получил пулю в лоб. Мертвее не бывает.

– Жаль… Жаль Пахомку. Он для меня почти как сын был. С рождения в моем доме, – князь вновь замолчал, потом, будто очнувшись, спросил: – О чем ты разговаривал с Алениным?

– Мне пришлось подойти к нему, чтобы рассмотреть, как обстоят дела. Поздороваться, а потом и представиться.

Он же попросил меня доехать до Зимнего дворца, вызвать генерала Ширинкина и рассказать ему о случившемся.

– Что-то еще просил?

– Да, просил передать его превосходительству, чтобы тот прислал Аленину трех мушкетеров, а еще проследить за гасконцем. Мне этот, как он сказал, шифр показался забавным, – штабс-капитан улыбнулся.

Князь вновь задумался, теребя пальцами правую бакенбарду.

– Боюсь, что гасконец – это ты, Сашенька, – наконец произнес он.

– Мне не надо было к вам приходить? Я вас подвел? – обеспокоенно воскликнул Дрентельн.

– Успокойся, Саша. Все и так знают, что ты практически мой воспитанник после смерти твоего отца. Так что ничего удивительного в том, что ты решил новостью о произошедших событиях на Невском проспекте в первую очередь поделиться со мной – нет. Еще один домысел про меня в копилку Николая…

– Владимир Александрович, а зачем было убивать этого Аленина?