Владимир Сухинин - Чудеса в решете [СИ litres]

– Зачем же ждать? Все наши недоразумения мы можем разрешить здесь и сейчас.

– Не стоит, сэр, – поспешил вступить в разговор второй служитель, пухлый, с обвисшими щеками, как у бульдога. – Мы уже уезжаем…

– Постойте, господа – Антон не спешил отпускать незванных гостей и придерживал коня рукой. Надо уж доделать дело до конца. – Я так понимаю, что темных колдунов вы в моих землях не обнаружили. Ведь так?

– Истинно так! – закивал пухлый.

– Очень хорошо. Но мне нанесено оскорбление одним из ваших людей. Долг чести заставляет меня требовать удовлетворения.

– Мы приносим свои искренние извинения, сэр, – ответил пухлый.

– И все? У нас, у казаков, так не принято. Но вы можете откупиться. Мне, по сути, ваши жизни не нужны, я забираю этого коня, и вы даете мне грамоту, что не обнаружили колдунов на моих землях.

– Сэр Антей, мы сожалеем о возникшем недопонимании между нами, но лучше вам отдать коня, а грамоту я вам выпишу. Не стоит так уж обострять отношения. – ответил пухлый. Он достал свиток и вслух проговорил:

– Данная грамота дана сквайру Антею Алуринскому. Его феод проверен на наличие колдунов и ведьм, и такие тут не обнаружены. – Он протянул грамоту Антону.

Антон кивнул Сильтаку:

– Забери.

Гладиатор неспешно подошел, забрал свиток из рук пухлого, развернул и прочитал. Затем посмотрел на Антона и кивнул.

– Все так, как сказал этот Рассветный, – подтвердил он.

– Не смею вас задерживать, господа, – вежливо произнес Антон и отпустил коня. – Надеюсь, уезжаете без обид?

– Конечно, сэр Антей, мы рады, что недоразумение всемирно разрешилось.

– Ну, тогда счастливого пути, господа.

Он смотрел в спины уезжающим. Рядом стоял Сильтак. Он тоже смотрел вслед Рассветным и усмехался:

– Как я понимаю, господин, ты по складу своего характера тихо жить не можешь.

– Ты же, Сильтак, свободный человек, – ответил Антон, – зови меня не господин, а сэр.

– Не могу, господин, привычка.

– Ну, тогда называй господином, – согласился Антон. – А по поводу того, чтобы жить тихо… то сам видишь. Как тут проживешь? Вон сколько желающих моей смерти. – Он кивком указал на всадников. – И это только начало.

– А ты, господин, продолжай действовать так, как поступил сейчас. Грубо, уверенно, невзирая на авторитеты. Пусть за тобой закрепится слава отчаянного варвара, который может не только мечом ударить, но и кулаком или ногой приложить. И все это будут тогда принимать с пониманием. Для варваров правила не писаны. Они сами себе правила устанавливают. Это будет, господин, твоим преимуществом. Ты не только будешь действовать, как захочешь, вопреки принятым здесь правилам, но и сможешь объяснить свое поведение на словах. Язык у тебя хорошо подвешен. Говори нагло, напористо и действуй с умом.

– Х-м… – подумав, отозвался Антон – Ты хочешь сказать, что я могу мечнику дать пинка и спокойно объяснить, что мне плевать на его правила? А затем просто пристрелить его из лука?

– Да хоть задушить удавкой, – засмеялся Сильтак. – Твои слабости будут теперь твоей силой, господин.

Овельхольм – зажиточный город. Торговый. Съезжаются сюда свободные подданные со всего королевства, приезжают из империи и варварского севера. Осмотреться, поторговать и, может быть, остаться, чтобы свое дело наладить. Разноплеменный народ собрался здесь. Южане с черными, как смоль, волосами и темными от загара лицами. Варвары-северяне с пышной копной русых волос, белой кожей и голубыми глазами. Лохматые горцы, дикие, как их горы. Народы моря, которых все кличут греками. Горделивые и чопорные имперцы. Низкорослые, но крепкие, словно свитые из жил, сапеги.

Шумит припортовый рынок с раннего утра и до позднего вечера. Пристают и уходят речные суда с товаром. Затеряться здесь легко и просто. Были бы деньги. А можно уйти к нищим в старую водоотводную систему подземных пещер и делиться с обществом добытой попрошайничеством долей. Или к ворам… Но если ты одарен магическим даром, то никогда не спрячешься от всевидящего ока Рассвета. Его стражи не дремлют. Их глаза и уши есть везде.

Антону нравился этот город. Здесь чувствовался дух свободы и предпринимательства. Антон был в дорогой, из тонкой шерсти и бархата, одежде, приобретенной по сходной цене у скупщика и приведенной в порядок Радой. С кинжалом на поясе и неизменным молотом за спиной, раздвигая толпу широкими плечами и возвышаясь над всеми на голову, он уверенно шел вдоль торговых рядов. Его, как уже стало заведено, охраняли Сильтак и Эрзай.

Молот странным образом, будучи тяжелым для других людей, в руках Антона был почти невесомым. У него вообще, как выразилась Франси, открылось много странностей. Необъяснимых и порой пугающих. Он мог, сидя за столом, вдруг сказать, что сейчас войдет Рада, и та тут же появлялась в трапезной. Объяснить эти знания он не мог и лишь отмахивался.

– Не знаю, как вышло. Догадался, и все.

Еще он чувствовал, как вокруг него сжимается невидимое кольцо недоброжелателей. Недавно он ощутил, как обострилось чувство опасности, и он непроизвольно отошел на три шага в сторону, и тут же мимо того места, где он только что стоял, вдруг пронесся, сметая на своем пути деревянного «козла», сорвавшийся с привязи конь. Конь пробежал еще шагов тридцать и спокойно остановился. Чем это объяснить, Антон не знал, но то ощущение, которое предупредило его, он запомнил.

Антон, по складу характера склонный к размышлению и самоанализу, много думал над своей ситуацией. Со стороны он казался смелым, даже отчаянным. Но его поступки часто направлялись чувством испытываемого им страха. Страха за жизнь, страха, что обвинят в колдовстве и сожгут на костре. Страха перед будущим, которое было туманным. Он очень хотел жить и, не понимая, как нужно поступить в той или иной ситуации, а она требовала быстрого решения, становился отчаянно наглым. Его язык сам находил нужные слова, и потом, когда Антон, размышляя над случившимся, удивлялся: «Откуда они взялись?»

Он шел, размышляя о том, что ему нужны плотоводы – люди, способные перегнать плоты алуринской сосны и ясеня к морю. Уже по приобретенной привычке, не обращая внимания на толпу, раздвигающуюся при его приближении, он задумчиво шел по своим делам. Навстречу им направлялся юноша в балахоне Рассвета, сопровождаемый двумя воинами. Воины тащили плачущего бедолагу, который причитал и пытался вырваться:

– Я не виноват. Отпустите меня! Я не колдун. Я простой аптекарь… Что вы делаете?.. Ой, больно! У меня есть диплом…

«Еще одна жертва Рассвета», – несколько отстранено подумал Антон. Он не в первый раз бывал в городе и не вмешивался не в свои дела. И каждый раз, когда тащили очередного бедолагу, он проходил мимо, как и все, равнодушно глазеющие люди из толпы. Он прошел мимо Рассветного и в этот раз, но один из воинов, не уступив ему дорогу, толкнул Антона плечом. Удар был ощутимый, и Антона даже развернуло в сторону грубияна, и он, разозленный, недолго думая, дал ему хорошего пинка сапогом. Воин отпустил свою жертву и ничком упал на землю.