Алексей Янов - Княжич [litres]

– Княжич, к причалу лодья подошла с бутовым камнем под фундамент, – ко мне подбежал староста наемных смоленских строителей, – разгрузить надо бы…

– Придется часть землекопов с плотины снимать, фундаменты под производства закладывать, – вслух раздумывал я, – где тиун, пусть какую-нибудь артель снимет!

– Так нетути его тут, – развел руками строитель, – пошел к творильной яме, известь гасить. Послать за ним?

– Ладно, я сам распоряжусь, беги к лодье, скажи, сейчас люди подойдут, пускай готовятся…

– Слушаюсь, княжич, – почтительно склонил голову строитель и быстро пошлепал к берегу.

Я заглянул в одну из ям, там копошились, как жуки, два десятка перемазанных грязью мужиков. Приметив меня, они мигом прекратили работу, поклонились, кто как мог, и уставились на меня с немым вопросам во взглядах: «Чего тебе от нас надоть?»

– Кто у вас главный? – задал я вопрос в толпу.

Из ямы шустро выполз чумазый косматый мужик, стянув с головы шапку, еще раз поклонившись, произнес:

– Меня люди главарем избрали, зовусь я Хромов.

Окинув мужика оценивающим взглядом, я продолжил:

– Слушай меня, Хромов, и вы все! Плотину теперь уж без вас выстроят, а вас всех я перевожу на закладку фундаментов под производства. Сейчас первым делом разгрузите ладью с камнем, сносите его вон к той площадке. Там и яма почти что готовая уже есть, только ее слегка расширим, забьем туда колья, забутим камнем и зальем известковым раствором.

Заметив, что Хромов как-то мяться начал, спросил:

– Спросить чего у меня желаешь?

– Так нам велено было тиуном ентот ров вон до той избы прокапывать, – жестикулируя, произнес главарь артельщиков.

– Что ты брешешь, тебе там велено будет, где княжич укажет, хоть под водой! – обрушился на Хромова следовавший за мной по пятам дружинник Клоч.

Я одобрительно кивнул головой десятнику и жестко произнес, обращаясь к мужикам:

– Еще вопросы есть?

Мужики молча из стороны в стороны затрясли слипшимися от грязи бородами.

– Тогда вылезайте из ямы, и вперед с песней на трудовые подвиги!

Дружинник громко рассмеялся, а землекопы лишь расстерянно захлопали глазами.

– Оглохли, что ли, – взревел Клоч, – вылазьте и к причалу побыстрее шагайте! А то тут как черви ужо закопались! – и опять громко рассмеялся.

Веселый, однако, мне сегодня телохранитель достался.

– Айда за мной! – махнул рукой Хромов, и мужики начали выкарабкиваться из ямы.

Разобравшись с землекопами, я направился к плотникам, посмотреть, как Тетер строит свой «водяной двигатель». В готовом виде тот должен будет представлять собой обычное вертикальное деревянное водяное колесо с лопатками, диаметром около трех метров. Вода будет поступать на лопатки колеса сверху, что серьезно повысит его мощность. Колеса планировалось использовать для обслуживания воздуходувных мехов, молотов и некоторых, еще существующих лишь в моей голове, станков. Мощность одного водяного колеса не превышала десятка лошадиных сил.

Незаметно подкрался май месяц.

Соли было мизер, поэтому, изготовив предпродажные образцы товаров, не требующих существенного расхода соли, я занялся мелкооптовым производством других веществ. Сбывать я их также намеревался иностранцам, ориентируясь при этом, прежде всего, на самый легкодоступный материал – дерево. На производство поташа пошла вся некондиционная древесина, естественным образом образующаяся при строительстве.

Среди княжеских челядинников не оказалось знатоков производственного процесса карбоната калия, поэтому перепоручить это дело кому-либо еще я не мог, приходилось самому впрягаться. Обычно это выглядело так: утром я даю углежогам (которых я дополнительно нагрузил поташным производством) задание на день, вечером они приходят ко мне с отчетом, рассказывая о том, что и как они сделали. В течение нескольких дней углежоги на кострах пережигали древесные отходы на золу. Из березы, сосны, ели удавалось получать менее одного процента чистой золы, не содержащей угля. Кроме того, они по моим эскизам изготовили деревянные чаны для выщелачивания золы. Этот чан имел второе продырявленное дно, соединение осуществлялось через трубку, служащую для опускания щелока.

Сегодня предстояло получить сам поташ, на Руси его уже выделывали и добавляли в стеклянные изделия. Накануне я распорядился смочить золу водой и тщательно перемешать.

– Заполнишь сделанный вами чан золой и зальешь водой на четыре часа, – внушал я главному углежогу.

Для замера времени использовались изготовленные по моему заказу примитивные водяные часы, установленные рядом с мастерскими. Конечно, точность у них была плюсминус лапоть, но лучше так, чем ориентироваться по солнцу. У часов был установлен круглосуточный сменный пост, часовой заливал в сосуд воду и отмерял время мелом на деревянной табличке.

– Золу используешь еще два раза, сливая щелок через два часа. Второй и третий щелока получатся слабыми, поэтому используешь их повторно на чане со свежей золой. То есть в конечном итоге с одного чана ты выщелачиваешь золу три раза, в первый и второй раз слабым щелоком, а в третий раз водой. Когда скопите достаточно щелока для выпаривания – позовете меня!

– Все уразумел, княжич! – углежог удалился скорой походкой.

Утро следующего дня началось с выпаривания поташа. Углежоги полученный ими грязновато-бурый щелок вылили из глиняного кувшина на железную сковороду и поставили ее на огонь. Я внимательно наблюдал за процессом, никуда не отлучаясь.

При мне находились дворяне с наиболее способными учениками, уже во многом превзошедшими своих учителей. Не теряя времени даром, поглядывая на сковороду, я преподавал то, что помнил из геометрии. Чертил на восковой табличке всевозможные треугольники, подсказывая ученикам, как определить равнобедренный треугольник. Урок закончился, когда наконец из потемневшего щелока начали выделяться твердые соли. Я сразу прекратил учительствовать, сосредоточившись на производственном процессе. Сковородку с огня.

– Теперь, когда начали выделяться соли, необходимо прекращать нагрев поташа, иначе потом не отдерем его со стенок сковороды, – давал я объяснения своим действиям внимающим мне углежогам. – Этот сырой поташ необходимо прокалить в печи.

Мы всей толпой переместились к построенной домниками пламенной печи, ее я ранее использовал для производства соды, сейчас она по причине отсутствия соли, необходимой для содового производства, простаивала без дела. Главное теперь было следить за температурой, чтобы не допустить сплавления поташа.

Через шесть часов, уже глубоким вечером, был получен кальцинированный поташ, имеющий, как и положено, пористую твердую массу белого цвета с синеватым оттенком.