Олег Таругин - Малая земля [litres]

– Так опоздали чуток, товарищ капитан.

– Убили?! – изменился в лице Шохин.

Кузьмин досадливо поморщился:

– Да нет, живехонек. На разведвыходе он, за линией фронта. В районе Абрау-Дюрсо, если точно.

– Плохо, – тяжело вздохнул особист, оглядываясь, куда бы присесть. – Уж больно переговорить мне с ним нужно. Время возвращения группы оговаривали? Связь с ними имеется?

Кузьмин поставил перед гостем кружку с чаем, пододвинул картонку с крупно наколотым рафинадом:

– Разведчики в свободном поиске, решение о возвращении принимает командир группы. Радиостанция у них есть, последний сеанс как раз недавно был, доложили, что все в порядке. Дальше на связь станут выходить по мере необходимости, жестко оговоренных по времени сеансов больше не будет.

Отхлебнув горячего чая, Шохин блаженно прикрыл глаза:

– Эх, хорошо, аж до самого нутра пробирает! А вот все остальное – плохо, товарищи, хреново даже! Кстати, чем это тут пахнет? Вроде как бумагу какую только что жгли? Вон, и пепел на столе заметен. На самокрутку не похоже, и табачком отчего-то не пахнет…

Оглядев обоих командиров, особист снова вздохнул, устало потерев ладонью лоб:

– Мужики, ну что вы как дети, честное слово? Переглядываются они, лицами, понимаешь, играют. Опытный человек подобные мелочи влет подмечает, а я как раз таки опытный. Да поймите вы, не враг я ни вам, ни вашему старлею! И не арестовывать его прибыл, а разобраться кое в чем. Улавливаете разницу? Потому хватит тут политесы разводить, рассказывайте, что в последней радиограмме было? В той самой, которую вы только что вон в этой жестянке спалили. Да и вообще, рассказывайте все как есть, от и до, как говорится. Неужто не понимаете, что если меня ради какого-то лейтенанта сюда отправили, то дело серьезное и на контроле на самом верху? Так что наливайте и себе чаю да давайте начнем разговор…

Окрестности Абрау-Дюрсо,

7 февраля 1943 года

Пока все шло, как и задумывалось. Позволив старшине с пленным отойти подальше, ненадолго остановились, отправив Кузьмину вторую радиограмму. Получив подтверждение, резко сменили направление, двинувшись на юг, в сторону моря, от которого поселок отделяло километров пять. Затем развернулись, по сути, возвращаясь обратно, снова наматывая лишние километры и сбивая с толку возможных преследователей. Повторять подобное еще раз Степан больше не собирался: один и тот же маневр позволит опытному противнику просчитать почерк группы. И засады на ее пути могут неожиданно оказаться вовсе уж в неожиданных местах. Но пока разведчики действовали по прежнему плану.

Откровенно говоря, старлей втайне надеялся, что фрицы сочтут нападение на Глебовку работой воздушных десантников – в его истории эти героические парни и на самом деле неслабо пошумели в окрестностях, устраивая засады на дорогах и всеми силами кошмаря зазевавшихся гитлеровцев. Хотя в сам поселок, насколько помнил, они так и не проникли. Но фашисты-то об этом не знают!

Правда, есть и еще кое-что: в районе Абрау-Дюрсо, если память не подводит, «дéсанты» тоже отметились, так что ухо нужно держать востро – глупо попасть в сети, расставленные вовсе не на тебя. Потому, как он и говорил, война на сегодня отменяется – исключительно наблюдение. Да и отдохнуть стоит, ночь и начало нового дня оказались весьма насыщенными, и как станут развиваться события дальше, никакой ясности не было. Собственно, главное, с аэродромом определиться. Если он существует, стоит планировать новую боевую операцию, если нет – можно будет ограничиться только разведкой.

В очередной раз сверившись с картой (рассвет уже окончательно вступил в свои права, так что даже фонарик не понадобился), старший лейтенант остановил поредевшую наполовину группу:

– Все, мужики, похоже, дотопали. Вон за той вершинкой, как я понимаю, это шампанское царство и находится. Мелевич, Ивченко, пробежались по округе, только тихонечко, чтоб ни одна ветка, ни один сучок! Осмотреться, подыскать места для дневки и наблюдения. Прохоров, со мной.

– Тарщ старший лейтенант, а вопрос можно? – подал голос Ивченко, сбрасывая вещмешок и с наслаждением потягиваясь. Снайперскую винтовку он при этом из рук так и не выпустил. – А почему царство-то шампанское?

– Эх ты, темнота, – ухмыльнулся морпех – настроение после того, как они вышли в заданную точку, повысилось. – Да потому, что тут еще с конца двадцатых годов делают… ну, в смысле, до войны делали, наше знаменитое советское шампанское! Производство которого сам товарищ Сталин еще в тридцать шестом одобрил, чуть ли не лично!

Большим любителем игристого вина старлей не был, в армии подобные напитки особо не привечают, не старорежимные гусары, чай, разве что по символическому бокалу по праздникам, просто однажды оказался в этих краях на экскурсии. Вот и запомнил кое-чего – из чистого любопытства, понятно. Хотя посещение заводских подвалов с последующей дегустацией продукции – читай, халявой – оказалось довольно, гм, познавательным.

– Ну, если сам товарищ Сталин, тогда конечно, – согласился ефрейтор. – Хотя не понимаю я этого шампанского – шипучка, да и только. Бабский напиток, одним словом. И в нос пузырями шибает. Не, лимонад вкуснее.

– Вкуснее – это ежели водки под рукой не имеется, – завершил короткий спор бывший танкист. Прохоров промолчал, пряча улыбку, – судя по всему, с предыдущим оратором он был согласен.

– Пошутили? Молодцы. А теперь разбежались, приказ никто не отменял. Сидоры оставьте, идите налегке. Вон, под кустик уложите, чтобы на видном месте не валялись. Полчаса на все про все, затем перекусим, отдохнем – и за работу. Если кто запамятовал, мы, вообще-то в тылу противника, притом глубоком…

– Как жопа! – коротко заржал Ивченко, тут же, впрочем, осекшись. – Виноват, тарщ лейтенант! Все, нет меня, убег выполнять важное задание командования.

– А я, значит, снова на месте сиднем сижу? – угрюмо осведомился Прохоров, аккуратно прислоняя радиостанцию к замшелому комлю ближайшей сосны. – Все воюют, фрица бьют, а главстаршина только этот ящик таскает да антенну разворачивает-сворачивает…

– Вот скажи, Егор Батькович. – Старший лейтенант с наслаждением вытянулся на земле. Уставшее тело ныло, казалось, каждой мышцей и связкой. Хотелось расплыться по холодной земле, усеянной пожелтевшими, хрупкими от мороза сосновыми иголками, и отключиться минуток эдак на девяносто. Вот только нельзя расслабляться, никак нельзя. Да и какой из него боец после полутора часов на холодной земле? Пламенный привет почкам, как говорится. И даже подложенная под спину немецкая плащ-палатка не поможет… – Качественного мы «языка» сегодня спеленали? Будет от него нашим польза, когда они его на допросе разговорят, да до самого донышка вывернут? Разведчик же все-таки, не каптерщик какой…