Олег Таругин - Малая земля [litres]

– Так точно, хватит! – Левчук поднялся с табурета, одернул бушлат. – Разрешите выполнять?

– Свободны. За бумагами зайду сам, до этого момента из блиндажа никуда не отлучаться, записи ни с кем не обсуждать и никому не показывать. Идите, старшина.

Дождавшись, пока морской пехотинец выйдет наружу, Шохин взглянул на сидящего в углу капитана третьего ранга:

– Ну что, Олег Ильич, все слышали? Есть что добавить?

– Нет, товарищ капитан госбезопасности. Ничего нового я не узнал – как и вы, полагаю? Мы с вами об этом долго говорили, как видите, все совпадает. Практически до мельчайших подробностей. Понятия не имею, кто этот старлей на самом деле , но лично мне хотелось бы иметь в своем распоряжении побольше таких командиров, как этот Алексеев. Новороссийск, понятно, с наскоку бы не отбили, но и воевать стало б чуток легче.

– Почему, кстати? – искренне заинтересовался Сергей. – Поясните?

Кузьмин усмехнулся:

– Да так с ходу и не сформулируешь, пожалуй… Но попытаюсь. Понимаете, товарищ капитан, у него бесшабашность поразительным образом уживается с холодным расчетом и грамотной оценкой ситуации. На первый взгляд Степан – авантюрист, эдакий рубака без царя в голове. Помните, как он на тот фашистский артштурм полез? Ведь самоубийство же чистой воды! А он и самоходку сжег, и потом еще много чего в том бою наворотил. Вот и выходит, что на второй взгляд – ничего подобного. Подрыв артсклада, захват радийного бронетранспортера, выход из окружения, вчерашнее уничтожение штаба в Глебовке. Все одно к одному. Он постоянно ходит по самому краю, по лезвию, так сказать, – и практически всегда успешно, поскольку заранее просчитывает ситуацию! Такое ощущение, что смерти он вовсе не боится. Не ищет ее, нет, а именно что не боится . Не знаю, как вы, товарищ капитан, а я тех, кто за смертью ходит, уж повидал. Плохие из них бойцы, в первом же бою гибнут, еще и товарищей своих под ее косу порой подставляют. Вот только с тем танком, когда меня отбивали, – комбат смущенно кашлянул, – он слегка опростоволосился. Хотя я, пожалуй, догадываюсь, отчего он к нему сам полез, а не Аникеева послал…

– Отчего же?

– Бойцов он своих всеми силами бережет, – угрюмо буркнул Кузьмин. – Вот только понять не могу, отчего так? Может, после того, как всю группу свою потерял, у него в голове что-то и замкнуло? Контузия, опять же, да не одна.

– Это все? – Шохин сделал в блокноте несколько пометок, подумав, что сложившийся в его голове психологический профиль загадочного старшего лейтенанта в целом вполне соответствует сказанному комбатом.

– В принципе все. Хотя… знаете, о чем я еще подумал? Он ведь, так уж выходит, все самое важное и опасное старается самостоятельно сделать! Или как минимум возглавить.

– Товарищам не доверяет?

– Не думаю. Практически убежден, что не в этом дело. Тут другое что-то… вот только знать бы, что именно?

– Добро, товарищ капитан третьего ранга, я вас услышал. И, к слову, приблизительно к таким же выводам и пришел. Впрочем, ни подтвердить их, ни опровергнуть до личной беседы с Алексеевым никак не смогу. Да и не о том речь. Скоро придут корабли, и я отправлюсь с пленным в Геленджик. Надеюсь вернуться этой же ночью, максимум на рассвете. В связи с этим у меня к вам особое задание будет: сформируйте группу из наиболее опытных разведчиков. Левчука с Аникеевым и третьим, как бишь его, Баланел, кажется? – туда тоже включите. – Шохин на миг задумался. – Собственно, этих троих плюс еще один, максимум два бойца, будет вполне достаточно – я, скорее всего, тоже не один вернусь. И ждите меня. Постараемся перехватить нашего авантюриста, когда он со своими разведчиками обратно возвращаться станет. В крайнем случае отвлечем на себя противника – есть у меня нехорошее предчувствие, что после Глебовки за них в любом случае возьмутся всерьез. Существует ли тот аэродром, еще вилами по воде писано, но фашистов они в любом случае разозлили дальше некуда. Если задержусь или вовсе не вернусь, действуйте самостоятельно.

– Сделаем, – серьезно кивнул Кузьмин. – Прямо сейчас и распоряжусь.

– Сделайте, Олег Ильич, не в службу, а в дружбу, как говорится. – Шохин убрал в полевую сумку драгоценный блокнот и последний нерастраченный карандаш. – Догадываетесь ведь, насколько мне этот ваш старлей нужен. – Сергей коротко рубанул ладонью по собственной шее. – Во как нужен! Можете мне верить или, наоборот, не верить, но вот нутром чую, что он еще многое из того, что знает, не сказал! Только объяснить, отчего так думаю, не могу.

Капитан третьего ранга ухмыльнулся:

– Не удивили вы меня, товарищ капитан, вот вообще ни разу не удивили. Я это уж давно понял, оттого и спросил, откуда он. Ну, тогда, когда Алексеев в разведку уходил.

– На что старший лейтенант сообщил, что принадлежит к разведке флота? Но вы, насколько понимаю, ему не особенно-то и поверили?

– Как и вы, товарищ капитан, когда я про это рассказал. – Поморщившись, Кузьмин пристроил поудобнее раненую ногу. – Тут уж вам виднее, кто именно мог его группу послать. А все, что от нас с товарищем Куниковым зависит, мы сделаем. Возвращайтесь поскорее, все будет готово. Только вот еще что, товарищ капитан… не враг он! Хоть режьте, но в этом я твердо убежден. Алексеев – не враг и уж тем паче – никакой не шпион!

– Благодарю. – Накинув на голову капюшон, Сергей замер на пороге блиндажа. Медленно обернулся:

– Ну, вы уж меня совсем-то за дурака не считайте, Олег Ильич. Я и сам прекрасно знаю, что никакой он не враг, иначе совсем иначе с вами бы разговаривал. До свидания, товарищ капитан, мне еще пленного к дороге подготовить нужно и рапорты у бойцов забрать. Надеюсь на скорую встречу.

Аккуратно прикрыв за собой дверь, Сергей вышел на улицу. Промозглый сырой ветер рванул полы плащ-палатки, проник под бушлат. После ставшей привычной душной теплоты блиндажа мгновенно стало холодно. Зябко поежившись, контрразведчик поплотнее закутался в прорезиненную ткань и, кивнув сопровождавшему бойцу, двинулся по ходу сообщения…

Спустя сорок минут прибывшие под прикрытием быстроходных морских охотников и оставшегося на ближнем рейде эсминца траулеры и катера доставили на Малую землю очередную партию боеприпасов и продовольствия. Забрав раненых, суда немедленно двинулись в обратный путь. По неведомой экипажам причине этой ночью переход оказался одним из самых безопасных за несколько последних суток. Гитлеровцы, понятно, обстреливали побережье и прилегающую акваторию из пушек и минометов, запускали осветительные ракеты, однако ни один фашистский бомбардировщик в небе так и не появился. Моряки сочли это просто удачным совпадением и нелетной погодой – над морем и на самом деле повисли тяжелые, низкие тучи, в любую минуту готовые разродиться ледяным дождем или мокрым снегом.