Олег Таругин - Малая земля [litres]

– Играйся. Только языком после шибко не болтай, оружие секретное, в серию пока не пошло. Проходит, так сказать, испытания в боевых условиях.

– И как проходит, успешно? – Мамлей с искренним любопытством повертел в руках штык и ножны, со второй попытки соединил их в кусачки для проволоки.

– Судя по тому, что ни один фриц пока не пожаловался, успешно, – пожал плечами Степан. – А их на счету у этого ножичка уж немало накопилось, как бы не с пару десятков. Ладно, лейтенант, еще с пяток минут отдыхаем – и дальше двигаем. До ночи кровь из носу нужно подальше уйти да следы как следует запутать. Если ночь тихо-мирно пересидим, на рассвете уж напрямик рванем, там не шибко далеко останется. Короче, отдыхай пока.

Перепоясав кастрированную шинель портупеей, Алексеев только вздохнул. Ладно, перетопчется как-нибудь, а на плацдарме нормальной одежкой обзаведется. Прицепив на пояс ножны и кобуру, хмыкнул: странная все же штука война! Сто раз уж помереть мог – а все еще живой. И даже пистолет такой же, какой и был, хоть и с другим серийным номером. Зато автомат новый – привычный «Шпагин» так и остался где-то в поселке. Кстати, нужно им хоть пользоваться научиться – до сего момента все познания Степана о подобных «машиненпистолях» были исключительно теоретическими. Не просить же парней помочь, что уж вовсе полный идиотизм. Нет уж, сам как-нибудь разберется, благо видал в интернете ролики про этот автомат. Да и что тут разбираться, собственно говоря? Особенно после того, как с зениткой справился. Конструкция проста до примитивизма: автоматика на основе свободного затвора, прицельные приспособления рассчитаны на ведение огня на 100 или 200 метров, специального предохранителя нет, его роль выполняет фигурный вырез с левой стороны ствольной коробки, позволяющий жестко фиксировать рукоятку взведения в заднем или переднем положениях.

Отсоединив магазин, старлей выбросил из казенника патрон, продолжая изучать попавшее в его руки очередное творение сумрачного тевтонского гения, что заняло от силы пару минут. Тут тоже никаких сюрпризов не обнаружилось: стрельба ведется с открытого затвора, приклад раскладывается вниз-назад. Сколько патронов помещается в магазин, старлей выяснять не стал – память подсказывала, что штук тридцать или около того. Вот, собственно, и все, можно воевать.

Мысленно хмыкнув – недавняя история с экспресс-изучением нового оружия повторилась практически один в один, разве что местность другая да Левчук с Аникеевым далековато отсюда, – морпех поставил автомат на предохранитель и закинул на плечо ремень.

– Отдохнули немного? Тогда подъем. Сразу предупреждаю, до темноты привалов больше не будет. Нам сейчас главное – убраться отсюда как можно дальше, подыскав место под ночевку. Не подыщем или почуем за спиной что-то нехорошее – вовсе останавливаться не станем. Вопросы? Ну, раз не имеется, тогда осмотрелись да мусор за собой прибрали. До последней крошки! Пустые жестянки забираем с собой, набредем на ручей – там притопим или прикопаем. Мы их в костре не обжигали, потому они для любой служебной собачки, как маяк, мигом учует. Проверьте только, чтобы при ходьбе не звякали. Жаль, махорки нет, хоть немного бы следы припорошили.

– Разрешите, тарщ командир? – Старший сержант Тапер протянул морпеху помятую пачку дрянных немецких сигарет без фильтра. – Вот, у одного из пострелянных фрицев в кармане нашел. Тут немного, но хоть что-то.

– Добро, Миша, раскроши да присыпь места, где мы сидели или особо сильно натоптали. Не факт, что поможет, но все лучше, чем ничего. Карасев, смотайся тихонечко, прикрытие наше с постов сними, передай, что уходим. Только не шуми, как в прошлый… – Степан осекся, бросив на младшего лейтенанта быстрый взгляд. Науменков ничего не заметил. – Короче, Федя, одна нога тут, вторая тоже. Мухой!

Оглядев выстроившихся разведчиков, старлей скомандовал:

– Порядок прежний, как сюда шли, так и топаем. Часа через два поменяемся. И под ноги смотреть со всем тщанием, люди взрослые, сами все понимаете! Попрыгали. Нормально. Вперед…

Лесные массивы неподалеку от Мысхако,

9 февраля 1943 года

Ковыряться в земле, даже если речь шла о столь привычном для любого солдата занятии, как рытье окопа, гауптман Феликс Грубер, несмотря на поистине говорящую фамилию [29] Австрийская фамилия Грубер (Gruber) дословно переводится как «копатель». , терпеть не мог. На крутых каменистых склонах родных Альп окопов не роют. Да и недалекие отсюда Кавказские горы, где он со своими парнями провел почти год, в этом смысле недалеко ушли: попробуй-ка выдолбить в многолетнем фирне или глетчерном льду хотя бы не слишком глубокую стрелковую ячейку! Нет уж, подобное времяпрепровождение исключительно для равнинной пехоты, им не привыкать ковыряться в грязи. Заодно и могилу рыть не нужно: долбанут русские гаубицами или раскатают позиции танками – и готово. Очень удобно, да и похоронным командам меньше работы. Впрочем, у горных стрелков с последним все обстоит еще проще: сойдет спровоцированная случайным взрывом лавина – вот и все короткие похороны. Лет через пятьдесят, глядишь, и найдут в леднике…

Закончив обозревать поросший лесом склон, гауптман опустил бинокль и досадливо мотнул головой. Любопытно, с чего это его на подобные, мягко говоря, не слишком оптимистичные мысли потянуло? Могилы, похоронные команды, лавины… Предчувствует какую-то опасность? Или просто унылые местные горы наводят на привыкшего к совсем другим высотам Грубера тоску? Ведь здесь нет ни увенчанных ледяными шапками величественных пиков, ни опасных перевалов, ни сверкающего в лучах восходящего солнца голубоватого снега. Только этот тоскливый лес, плавно забирающие вверх пологие склоны и редкие пятна серого слежавшегося снега.

Полученное задание гауптману и на самом деле не нравилось. Нет, особых сложностей в том, чтобы найти и уничтожить небольшую группу вражеских диверсантов, не предполагалось – приходилось выполнять задачи и посерьезнее. Да и проучить зарвавшихся большевиков, не только разгромивших аэродром, но и посмевших напасть на набитый румынской пехотой и местными Kosaken поселок, каким-то образом вызволив из плена троих своих камрадов, определенно стоило. Просто оно, это самое задание, казалось каким-то, ну, примитивным, что ли? Одно дело сражаться с равным противником, каковым оказались русские горные стрелки, на заснеженных склонах Эльбруса и окрестных гор, и совсем другое – выполнять обязанности ягдкоманды.

Подумав об истребительных отрядах, как порой называли особые противопартизанские команды, Грубер поморщился: про то, какими именно методами работают эти парни, он знал не понаслышке – пришлось разок пересечься в прошлом году. Понятно, что с орудующими в собственном тылу врагами нужно бороться любым доступным способом. Но кое-что из увиденного вызвало у принадлежащего к элите вооруженных сил боевого офицера стойкую неприязнь. Акции устрашения среди местного населения – вещь, определенно, важная и полезная, но ведь и меру знать нужно? Похоже, вовсе не зря при формировании команд «охотников» смотрели сквозь пальцы на склонность к нарушению дисциплины или излишнюю жестокость…