Олег Таругин - Малая земля [litres]

Вполне возможно, старлей и сам справился бы ничуть не хуже, но кто тогда поведет отряд? Он единственный, кто тут уже бывал, причем дважды – сначала двигаясь со сводной бригадой к Мысхако, затем – возвращаясь обратно в немецкий тыл вместе с разведчиками. Ну, не считая Левчука с Аникеевым, понятно. Но старые товарищи сейчас на Малой земле, и потому лучше его никто местности не знает…

Сверившись с картой, Степан удовлетворенно кивнул. Все, практически дошли. Еще километра два, максимум три – и они на месте. С квадратом он вроде бы тоже ничего не напутал, выведя отряд в точку, где их должна поджидать группа прикрытия. Теоретически, понятно, поджидать. Если Кузьмин не получил последнюю радиограмму, никакой помощи не будет. Поскольку вовсе не факт, что она дошла: Прохоров мог наткнуться на немцев, подорваться на случайной мине – да просто не суметь выйти в эфир из-за чисто технических проблем с радиостанцией! И тогда выбираться придется своими силами, заново отыскивая подходящее «окошко» для перехода вражеских позиций: то, через которое они просочились сюда, наверняка уже давным-давно закрылось…

Едва слышно захрустела под подошвами схваченная легким морозцем перепревшая прошлогодняя листва, зашуршали мелкие камешки.

– Не шугайся, командир, я это.

– С чего б мне шугаться, Коля? – Неожиданное появление снайпера старлея не насторожило. Захлопнув планшет, Степан зафиксировал клапан ремешком, перекинул офицерскую сумку за спину. Взглянув на товарища, нахмурился: как правило, не лезущий за словом в карман балагур Ивченко выглядел каким-то излишне серьезным. – Чего случилось? Выкладывай!

– Да не знаю как и сказать, командир… – отчего-то смутился ефрейтор, отведя взгляд.

– Как есть, так и выкладывай!

Тяжело вздохнув, Николай кивнул:

– Слушаюсь. Только это… можно я сначала одну историю расскажу?

– Валяй. Только быстро, буквально в двух словах. Времени нет.

– Понял. Короче, в Крыму дело было, когда нас тудой из-под Одессы перебросили. Вышел я затемно на охоту, замаскировался как следует, жду. Час, другой, третий. Уж и задубел весь – не лето, чай, декабрь на дворе. И ведь даже не пошевелишься, поскольку рассвело, а до фрицев от силы метров с двести. Вмиг засекут, дадут с пулемета проверки ради, и придется сматываться, а я эту позицию пару дней подбирал, чтобы и окопы ихние как на ладони были, и блиндаж, где командир местный обитается…

Старший лейтенант досадливо мотнул головой:

– Коля, все это, конечно, очень интересно и познавательно, но я же просил покороче!

– Виноват, – стушевался тот, автоматически пробежав кончиками пальцев по зарубкам на прикладе снайперской винтовки. – Степан и раньше замечал, что Ивченко так делал, когда говорил о чем-то серьезном. – Ну, если уж вовсе коротко, дождался я того фрица, ради которого столько часов мерз. Вышел он из блиндажа, потянулся – выспался, значит. И, главное, погоны во всей красе видны, хорошие такие погоны, витые. То ли майор, то ли даже цельный полковник. Ну, прицелился я, чтобы прямехонько в лобешник пулю всадить. Пожелать, значится, доброго утречка. Уж и слабину на спусковом крючке выбрал, буквально пару миллиметров дожать осталось. А выстрелить не могу! Вот хотите верьте, тарщ старший лейтенант, хотите не верьте, а никак не могу! Палец не слушается! И чувство такое странное накатило – разумом понимаю, что если сейчас не стрельну, уйдет, гад, и еще неизвестно, сумею ли я на эту позицию вернуться. Но одновременно словно бы точно знаю, что ежели завалю его, и самому мне никак не жить! Вот ей-ей, командир, все так и было!

Решивший больше не перебивать ефрейтора, морпех молча слушал. Уже начиная догадываться, к чему все это. И эта догадка Степану сильно не нравилась. Можно даже сказать, категорически не нравилась.

Ободренный молчанием, снайпер продолжил, стремясь поскорее завершить рассказ:

– Ну, убрал я, значится, палец со спуска да лежу, ветошкой прикидываюсь. Даже дышу через раз. А секунд через десять камушки под сапогами захрустели да фрицы мимо прошли. Пятеро. Сначала подумал, патруль, а после понял, что разведка это ихняя возвращалась. В камуфляжных накидках все, с автоматами. Метрах в пяти от моей позиции протопали, а ничего не заметили. А стрельнул бы я… ну, тут уж все понятно. С одной винтовкой да парой гранат от пятерых никак не отбиться. Вот такая история, тарщ командир…

– Давно почуял? – не стал тратить лишних слов Степан.

– Верите мне, значит? – заметно расслабился Николай, незаметно, как ему казалось, выдохнув.

– Верю, сам такое испытывал, – слегка приврал Алексеев. – Опытные люди это чуйкой называют. Предчувствие опасности, другими словами. Так давно?

– Нет, буквально только что. Как вы отряд остановили да карту достали, так на меня и накатило. Нельзя нам дальше, смерть там. Словно в прицел кто нас разглядывает.

– Понятно. Добро, Коля, я тебя услышал и понял. Возвращайся к Мелевичу, пусть незаметно пулеметную позицию подберет, а я бойцов предупрежу. Вперед пока соваться не станем, осмотримся. Если тут и на самом деле есть кто, пусть думают, что мы привал устроили. Кстати, а с фрицем-то тем что? Ну, на которого ты охотился? Так и ушел?

– А вот хрен ему, – зло ухмыльнулся ефрейтор, закаменев лицом. – Я на принцип пошел, ни на сантиметр с места не двинулся, как лежал, так и лежу. Дождался, пока те фрицы до своих дотопают – а он их встречать вышел, видать, хотел поскорее доклад выслушать. Даже из окопа вылез. Там его и снял. И еще двоих из разведчиков следом отправил. Потом, правда, полдня от преследования уходил, но к своим целехоньким вернулся.

– Ладушки, давай к танкисту. Заодно прикинь, откуда тебе работать удобнее будет, местечко подбери, без снайпера нам не справиться. Если что, сразу себя не выдавай, ты наш главный козырь. Выжди, осмотрись, определись с целями. Мы пока постараемся время чуток потянуть. Ну, да не мне тебя учить. Только возвращайся спокойно, как сюда шел, иначе заподозрят. Задача понятна?

– Так точно, тарщ старший лейтенант, не подведу! Только вы тоже на открытом месте не светитесь шибко. Глядишь, и у них тоже свой снайпер имеется. А любой командир для нашего брата основная цель, сами знаете.

Не сдержавшись, морпех фыркнул:

– А где ты тут командира группы советских разведчиков видишь? – Алексеев шутливо одернул кастрированную шинель. – Как по мне, просто какой-то оборванец в не пойми какой одежке, немецкой каске и с немецким же автоматом. Вот углядишь ты меня в свою оптику – что подумаешь?

– Н…не знаю, – стушевался не ожидавший подобного вопроса снайпер. – Ежели выше пояса – так вроде чистый фашист, румыны ж тоже фрицевские каски носят, а вот ежели ниже… я б задумался. Хотя все одно бы стрельнул. По совокупности внешних признаков, так сказать.