Алексей Вязовский - Я спас СССР. Том V [litres]

Эх, сдать бы сейчас ему этих алкоголиков! Но нельзя так в лоб.

– Так это понятно. Кто-то не до конца проснулся, кто-то просто растерялся.

– А какие-то мысли по поводу товарища Яковлева есть?

– Его в коридоре точно не видел, – пожимаю я плечами и делаю вид, что сильно задумался, – а может, Александр Николаевич вышел из комнаты и потом вернулся за какими-нибудь важными документами?

Моя версия всем понравилась. Бурлацкий одобрительно кивнул и подтвердил, что такие документы у Яковлева были. Только не в личной комнате, а в кабинете, расположенном на другой стороне коридора. Все разом заговорили, начали выдвигать предположения. Но о том, что Яковлев просто мог снова завалиться на кровать и уснуть по пьяни, никто не упомянул. Иначе пришлось бы рассказать и о своих коллективных вечерних возлияниях.

За окном тем временем начало светать, наступило хмурое декабрьское утро.

– Так, – принимает решение полковник, – сейчас я с каждым из вас побеседую отдельно, чтобы заполнить первичные протоколы, а поскольку часть показаний Алексея я уже записал, с него мы и начнем.

Николай Ильич ведет меня в соседний кабинет, сам усаживается за стол, мне кивает на стул и телефон.

– Позвони Степану Денисовичу. Сейчас пройдет утренняя сводка, пусть лучше он от тебя узнает, что с тобой все в порядке. И потом поезжай на работу.

– А мои вещи, одежда?

– Извини, но вещи пока забрать нельзя. Там проливают перекрытия второго этажа, и скорее всего вещи уже в таком плачевном виде, что их все равно не наденешь. Что-то ценное или важное там было?

Я задумчиво похлопываю себя по карманам.

– Нет. Документы, слава богу, у меня в кармане пальто лежали, часы на руке… Там сумка осталась, немного одежды, туалетные принадлежности. В общем-то, ничего важного.

– Хорошо. А теперь скажи-ка мне без протокола, что здесь на самом деле вчера было? – огорошивает меня полковник.

А вот оно мне надо – откровенничать с ним? Нет уж, пусть сам до всего докопается. Но наводку ему, пожалуй, дам, раз уж без протокола.

– Я человек здесь посторонний, не мне судить о местных порядках. Но если честно, то количество выпитого за ужином меня потрясло. Любая экспертиза такое количество алкоголя в крови покажет, что…

– Понятно… – вздыхает Брусенцов, – а что с камином? Прислуга говорит, что дрова в камине вечером горели.

– Когда я уходил, точно горели. И еще бутылку водки рядом с камином разбили, а там медвежья шкура лежала.

– Персонала уже не было в тот момент?

– Их Яковлев отпустил сразу после ужина. Вы лучше поговорите с офицером из охраны – с усами такой, в возрасте. Он вам, думаю, много интересного расскажет.

– Ладно, звони уже и поезжай в Москву…

Куда податься бедному погорельцу? Где преклонить колени поджигателю, где стряхнуть пепел пожарища с грешной головы? Конечно, в родной Особой службе. Вот я и поехал туда, где мне рады и всегда меня ждут. Потому что являться домой в таком виде точно нельзя – консьержку удар хватит. А потом: если бы я сам не приехал в ОС, Иванов бы велел меня в офис за шкирку приволочь. Так уж лучше я добровольно сдамся и огребу заслуженных люлей от начальства. Да, хмель еще не совсем выветрился из моей головы, и кураж имеет место быть, а как же без него в таких делах?

– Здравствуйте, Николай Демидович! – приветствую я нашего бессменного стража. – А я сегодня без пропуска, только паспорт с собой. Пустите?

– Красавец… – качает он головой, окидывая взглядом мою небритую, сильно помятую морду и пальто на голое тело.

– Поможите, люди добрые! – юродствую я. – Сами мы не местные, погорельцы мы несчастные…

– Как тебя угораздило-то?

– Добрый шеф меня в такую командировку заслал, что просто чудом сегодня ночью выжил.

– Дыма, что ли, наглотался? – забеспокоился Николай Демидович.

– Да что нам дым… – грустно машу я рукой, – мне там водки с местными алкашами целый литр пришлось выжрать, думал – сдохну!

Коллега, хохотнув, машет рукой и пропускает меня.

– Иди уже, горемычный, ждут тебя!

– Как у шефа настроение-то?

– Приподнятое, – веселится Николай Демидович. – Лютует с самого утра.

– Эх, значит, будут меня сейчас пороть, – делаю я безошибочный вывод, почесав затылок.

– Угадал, Русин, – доносится по громкой связи голос шефа, – быстро сюда!

Я поднимаю воротник у пальто, придавая себе совсем уж сиротский вид, и отправляюсь на ковер к генералу. Ася, увидев меня, делает большие глаза и прыскает в ладошку. Подмигиваю ей и смело переступаю порог кабинета шефа. Двум смертям не бывать, одной не миновать…

– По вашему приказанию прибыл, – сообщаю я ему унылым голосом.

– И это сотрудник Особой службы, – качает головой Иванов, – коммунист, заместитель главного редактора…

– …отличник, глава семейства, – подхватываю я. – Иван Георгиевич, вы зачем меня к этим алкоголикам послали, а? Мне же теперь полгода печень лечить!

– Ничего, вылечишь. У тебя вон жена с тещей медики, не пропадешь. – Иванов хмуро перекладывает какие-то бумаги на столе. – Давай докладывай побыстрее, что там случилось, а то как бы Мезенцев не позвонил с вопросами своими.

Я тяжело вздыхаю и перехожу на более серьезный тон:

– Ну что сказать: кубло там было змеиное. Рассадник подрывной деятельности. Причем в государственном масштабе.

– Даже так?

– Судите сами, – кладу перед ним несколько листков с записями, прихваченных мною ночью, – не знал бы, что они в ЦК работают, решил бы, что это казачки, с Запада засланные.

– Прямо все?

– Нет, особо опасных только четверо. Теперь уже, правда, трое. Один сегодня пал в неравной схватке с зеленым змеем. Допился и сгорел синим пламенем.

– Я в курсе, – обрывает меня Иванов, пробегая глазами текст. – Что конкретно предлагаешь?

– Воспользоваться удачно подвернувшимся случаем и разогнать эту шайку. Причем хорошо бы еще рассорить их всех, дав совершенно разную меру наказания. Бурлацкого как идейного вдохновителя – в почетную многолетнюю ссылку, и лучше куда-нибудь подальше, например, спецкором на Кубу. Уж больно он ром любит, да и с Фиделем не забалуешь. Ну, и с дружками его – Шахназаровым и Арбатовым – тоже что-то нужно делать. Сейчас их опасно в Москве оставлять, будут воду мутить, начнут на каждом углу рассказывать, что их за прогрессивные идеи гнобят. А надо, чтобы все узнали, что наказали их именно за пьянку и сгоревшую госдачу. Показать всем, что наш новый Генсек только с виду мягкий, и если он сказал: «Хватит пить!», подавая личный пример, – значит, действительно, пора остановиться и заняться серьезным делом. Это происшествие – вообще очень хороший повод прикрутить гайки с пьянством и застольями. Только без перегибов и компанейщины. Гагарин эту тему наверняка поддержит.