Михаил Ланцов - Сотник (СИ)

— Для войны нужны три вещи: деньги, деньги и еще раз деньги. Никакими поместьями и кормлениями сие не заменить. Ибо без них не создать доброго войска, не довести его до вражеских земель и не провести успешную кампанию. Потому я о них и забочусь, ибо без них полка не укрепить…

Царь очень крепко запомнил слова Андрея. Много над ними думал. И теперь, сидя на заседании Боярской думы, видел за криками этих уважаемых людей куда больше, нежели обычно…

Московская Русь разделилась на неравные части. Первая встала за протопопа Сильвестра, другая — за митрополита Макария.

Чьи интересы выражал Сильвестр?

Прежде всего купечества и аристократии Новгорода, а также многочисленных примкнувших к ним из разных регионов. На словах, понятно, они ругали симонию, стяжательство, фарисейство и прочие подобные вещи. Однако на самом деле имели очень конкретный финансовый интерес.

Какой?

К 1554 году православная церковь на Руси выступала не только крупнейшим землевладельцем, уступающим в этом лишь Царю, но и являлась самым крупным заводчиком да торговцем, в руках которого находились колоссальные денежные суммы. Причем, что примечательно, церковь не платила никаких налогов. Вообще. И даже службы никакой не несла. Что ставило ее в привилегированное положение, крайне раздражающее многих иных хозяйствующих субъектов.

Землевладения церкви можно разделить на две части. Во-первых, это никому не нужные земли где-то в удаленных районах. Во-вторых, очень массивный пласт добрых-угожих земель в пригодных для земледелия регионах. Причем не только очень массивный, но и хорошо населенный, так как крестьян на этих землях хватало. Ведь монастыри могли себе позволить в силу масштаба владений и отсутствия службы уменьшить ежегодные сборы, облегчая участь крестьян.

И на эти благодатные в общем-то земли много кто облизывался.

Ключевой же промышленной деятельностью церкви в это время являлось солеварение. Практически все производство соли Московской Руси в середине XVI находилось в руках церкви, принося ей немалое обогащение. Кроме того, в ее руках оказалась сосредоточена львиная доля той посреднической торговли на севере, которая ранее контролировалась новгородским купечеством. Будь то пушнина или морской зверь. Так сложилось в ходе борьбы Москвы в Новгородом, когда Великие князья всецело потворствовали ослаблению своего противника, пытаясь поставить его под контроль. В том числе и через ослабление его экономической базы подобным образом.

Как несложно понять, купцы всех мастей, а не только новгородские, спали и видел, как бы получить эти соляные промыслы и торговлишку рухлядью. Понятно, что мех скупали не только в старых новгородских землях. Но для 1554 года именно то направление обеспечивало основной объем поступления этих товаров.

За Макария же стояли крупные, влиятельные игроки, боявшиеся изменения баланса сил. А также те, кто вел взаимовыгодные дела с церковью, будучи включенный в их бизнес-схемы.

И если в обществе перевес был решительно в пользу Сильвестра, то в Боярской дума наблюдалась обратная картина. Из-за чего дискуссия и приобретала в который раз удивительно скандальный формат. Конечно, Иоанн Васильевич хотел, чтобы это безумие уже закончилось. Но принимать решение в сложившейся ситуации выглядело безумием. Чни-то в духе ситуации из фильма «Ширли-Мырли»:

— Кому вернуть? Государству отдашь — Казюльский прикончит. Казюльскому вернешь — государство посадит.

Крупные аристократы хоть и находились в меньшинстве, но обладали очень серьезным весом. И могли легко «решить вопрос» ядом или еще каким иным неказистым способом. Апоплексический удар табакеркой был не в моде. Но выбросить из окна или просто зарезать во время спровоцированных беспорядков — вполне.

Мелкие аристократы и купцы представляли собой серьезную силу. Но слишком удаленную от престола. Их, конечно, можно и приближать начать. Но на это требовалось временя, которого у Царя как раз и не было…

В общем — дилемма. И пока что совершенно неразрешимая.

Царь грустно усмехнулся своим мыслям, вспомнив настрой Андрея. Тот ведь не желал приближаться к боярам на пушечный выстрел. И Государь его понимал. Глаза бы его их не видели. Особенно в такие моменты. Но деться никуда он не мог… увы…

***

В это же время в вотчине Андрея шла самая что ни на есть обычная тренировка. Поле прилегающего поместья прикатали бочкой с песком. И теперь на нем упражнялись. На плотном снеге.

Андрей сохранил в своей сотне три десятка. Только в каждом из них выделил по три отделения во главе с урядником. Поставив под него по пять, семь или девять бойцов. Таким образом в первом и втором десятке получилось по 31 воину, включая командиров, а в третьем 26.

Посему, как период активных работ закончился из-за погоды, молодой сотник занялся боевым слаживанием. Комплексно. С уклоном, конечно, в коллективный бой. Например, он учил десяток разворачиваться в линию и в этой линии атаковать. То есть, держать строй при движении верхом. Маневрировать, подчинятся командам, взаимодействию с другими десятками и так далее.

Поначалу Андрею казалось, что помещики не будут подчиняться. Ведь он требует от них не того, что принято. И занимается с ними какой-то фигней в их понимании. И в целом — да, в первые дни тренировок имели место серьезные сложности. До людей туго доходили приказы, их смысл и необходимость правильно на приказы реагировать. Однако совокупное ожидание улучшения своего благополучия через обретение хорошей брони действовали на в общем-то нищих помещиков очень недурно. У большинства ведь все их имущество было надето на них, плюс кони или конь. А за душой ни кола, ни двора. Тем более, что в нагрузку к доброй броне от Андрея шла еще и нормальная кормежка, отдых в теплом помещении да под рассказы о том, как минувшим летом отряд из десятка бойцов сумел разгромить практически сотню. Тем более, что молодой сотник сумел правильно позиционировать всю эту игру в команды и субординацию, подав как учебу «по старине», дескать «воины Владимира Святого так тренировались». Поэтому помещики в целом воспринимали такие вещи, как обучение воинской премудрости, которым ничуть не зазорно заниматься…

Нормального жилья, конечно, у Андрея под такую толпу не имелось. Поэтому он их же руками соорудил землянки по типу «длинного дома», использовав для них какое-то количество уже готовых «римских кирпичей» — для дымоходов и печей. Землянки эти он поставил в пространстве между новой стеной и старой. Заселив в них не только людей, но и лошадей.

Кстати, каждый десяток получил по отдельной землянке. Освобожденным полонянкам женского пола поставили свою, отдельную. Еще две — остальным. В общем — все разместились. Понятно, что не в пределе нормальных укреплений, однако, сюда вряд ли решился полезть бы кто-то из разбойников или диких животных. Даже медведь-шатун к такой толпе людей и то вряд ли сунулся бы. Других же опасностей не наблюдалось, пока во всяком случае…