Геннадий Марченко - Второй шанс 4 [СИ]

Что тут сказать? Не буду же я объяснять, что второй секретарь пензенского обкома партии пытается что-то предпринять, но что получится – одному Демичеву ведомо. А то, может быть, и у него даже нет таких полномочий, вдруг там нужна будет санкция лично Леонида Ильича? Ну или хотя бы Суслова, главного идеолога СССР.

– Работа над этим ведётся, – отделываюсь общей фразой. – Надеюсь, рано или поздно я всё же подержу её в руках.

Один из гостей – как оказалось, перспективный фотограф Валерий Плотников – принёс с собой фотокамеру, и периодически фотографирует собравшихся. Пару раз объектив его фотоаппарата оказался направлен и на меня.

Тем временем разговор заходит о каком-то Василии Ситникове, который живёт в подвальной квартире на улице Кирова, под носом у КГБ. Звучат фразы, что это реинкарнация Распутина. У него имеется отдельная молельная комната, обитая мехом. Что при этом он богатый человек, собирает и продаёт иконы, а каждая икона у него в золотом окладе. Что он без конца рисует Лавру или Кремль со снежинками, и каждую снежинку выписывает по несколько дней. Свой китч он продаёт дипломатам и другим иностранцам. А его любимое развлечение – собирать своих домашних клопов в спичечную коробочку и выпускать их во всякого рода присутственных местах, например, в американском посольстве.

В этот момент раздался голос хозяйки квартиры:

– Володя звонил, они с Мариной минут через тридцать приедут.

Какой Володя и какая Марина – я узнал как раз полчаса спустя, когда раздалась трель дверного звонка, а вскоре из прихожей зазвучал знакомый голос с хрипотцой:

– Сегодня, извини, без цветов… А с Мариной ты знакома? Марин, ты у Ники, кажется, ещё не была… Была? Хм, а почему я не помню?

– Володя, вы у меня оба были в позапрошлом году, просто ты тогда… Как бы сказать…

– Так и скажи, что нажрался, как свинья, и всё забыл, – с долей самоиронии сказал Высоцкий. – Ну давай уже, проводи к столу. Марина не знаю как, а я после спектакля голодный как собака.

Вот я его и лицезрю, кумира миллионов современников и тех, кто вырос на его песнях. Увы, это не моя история, Владимир Семёнович как автор и исполнитель своих песен никогда не был мои кумиром. Для меня на персов месте всегда стояла мелодия, для Высоцкого – текст, хотя некоторые песни вполне себе мелодичны. Но эта манера исполнения… Вот как актёра я его вполне уважаю. Особенно за роли в картинах «Служили два товарища» и, конечно же, «Место встречи изменить нельзя». В роли Жеглова я не видел никого другого, кроме как Высоцкого. Но как ни крути – легенда, живая легенда, и от осознания значимости момента у меня почему-то сразу пересохло во рту, а на лбу выступила испарина.

Между тем здоровавшийся с мужчинами за руку Высоцкий добрался и до меня. На мгновение задумался, затем изрёк:

– Ника, ты уже на подростков начала западать?

– Володя, ну что ты, в самом деле, – со смущённой улыбкой откликнулась хозяйка салона. – Это Максим Варченко, он для фильма Аллы песню написал, ты её точно должен был слышать, называется «Две звезды».

– Такую музыку не слушаю, – нахмурился Высоцкий и, так и не подав мне руки, шагнул к столу. – Ну-ка, чем нас тут потчуют?.. Не-не, убери рюмку, Витя, я сегодня за рулём.

Витя – это был не кто иной, как ещё далеко не старый сценарист Виктор Мережко.

– Правда, Викто́р, – обратила к нему Марина Влади, делая ударение в имени на французский манер. – Не стоит, нам ещё домой ехать, тем более что Володя дал мне слово не пить до 8 марта.

– А с чего это именно до 8 марта? – удивился Мережко.

– В этом день мы выпьем шампанского. А там посмотрим, да Володя?

– Угу, – кивнул Высоцкий с набитым едой ртом.

Вот почему Высоцкий с Мариной не пришли чуть раньше?! Услышав, что я «Грэмми» выиграл, думаю, он бы не стал так воротить нос. Я не выдержал, втихую налил себе рюмку «Столичной» и опрокинул в себя, закусив малосольным огурчиком.

Кстати, смотрю, с Пугачёвой у Высоцкого отношения довольно прохладные, приветствуя друг друга, оба ограничились чуть заметным кивком, тогда как Стефановичу Владимир Семёнович всё же пожал руку. Ну это меня в общем-то не касается.

Между тем кто-то разыскал гитару и, пристроившись на стуле в углу у фикуса, начал неумело бренчать, напевая себе под нос что-то типа «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались».

– Игорь, перестань мучить гитару. Вон пусть лучше Володя нам что-нибудь споёт.

– Ребята, я на спектакле наорался, играя Хлопушу [15] Роль Высоцкого в спектакле «Пугачёв». , а вы меня хотите ещё петь заставить. Да и на семиструнке я привык, а это шестиструнка.

Но народ всё-таки уломал Высоцкого взять в руки гитару. Оказывается, он и на шестиструнной вполне себе могёт. Начал с весёлой «В жёлтой жаркой Африке», затем «В королевстве, где всё тихо и складно…», следом «Подумаешь – с женой не очень ладно…», и пока он пел, присутствующие кидали взгляды на Влади, чьи щёки горели румянцем.

Пока он пел, Пугачёва и Стефанович тихо отбыли восвояси.

– Задержишься? – спросил Александр Борисович тихо, прежде чем они пошли одеваться.

– Ага, когда ещё Высоцкого вживую послушаю.

– Ну смотри… У тебя во сколько электричка в Калинин?

– В 14.05.

– Отлично, тогда к полудню ближе мы с Аллой подъедем, чтобы тебе не пришлось ключи соседям оставлять.

После седьмой или восьмой песни Высоцкий аккуратно прислонил гитару к кадке с фикусом.

– Всё, хорош, а то уже, чувствую, связки совсем садятся. Пусть ещё кто-нибудь споёт, вон, Миша Анчаров [16] Писатель, поэт, драматург, переводчик, архитектор, живописец – Михаил Анчаров считается одним из основоположников жанра бардовской песни в Советском союзе. , например.

– Я бы с радостью, да вон палец сегодня утром порезал, консервы открывая, – продемонстрировал тот и впрямь забинтованный указательный палец.

– А вот молодой человек может быть что-нибудь нам исполнит?

И все после слов Мережко посмотрели на меня. Я с трудом сглотнул застрявший в горле ком, и мне почему-то непременно захотелось хряпнуть ещё рюмашку.

– А что, парень премию «Грэмми» выиграл, – добавил кто-то из гостей.

– В смысле «Грэмми»? – приподнял брови Высоцкий.

Ну вот, всё-таки узнал, интересно, какой будет его реакция? Когда Владимиру Семёновичу объяснили, в чём дело, он посмотрел на меня уже с неподдельным интересом.

– На гитаре-то, надеюсь, играть умеешь?

– Доводилось пару раз, – постаравшись добавить в голосе иронии, ответил я.

– Ну тогда, может, и правда нам что-нибудь исполнишь?

Я взял в руки инструмент, сел на стул, с которого только что привстал зад Высоцкого, пробежался пальцами по струнам, подтянул четвёртую и задумался, что же им такого исполнить… Что-то из репертуара нашего ансамбля? Лучше, пожалуй, из того, что не вошло в официальную программу. Того же «Волколака», может, и зайдёт этой богеме.