Стюарт Слейд - Наковальня неизбежности

Повисла долгая тишина. Все трое смотрели на макет. Наконец Свампэн вздохнул.

— Представляете иронию? Все исследования мы делаем на морском дне. Их результаты видели некоторые американские нефтяники и весьма оживились. Они говорят, что в Северном море может быть нефть. Смешно другое. Большую часть этого века британская политика ориентировалась вокруг добычи нефти на Ближнем Востоке. Теперь мы можем получить месторождения прямо на пороге. Но если вопрос загрязнения будет стоять остро, у нас не получится добраться до них.

Клепальщики – это пехотинцы верфей. Их труд точно так же казался простым, хотя на самом деле тяжёл, они были многочисленны, и без их участия ничего нельзя добиться. Их день начинался рано. Джон МакМаллен встал в пять, надел шерстяные подштанники и рабочий комбинезон, неизменный шарф и кепку. Его жена поднялась вместе с ним и перед выходом поправила кепку, с законной гордостью жены, провожающей мужа на настоящую работу. Рассвет ещё даже не занялся, когда он покинул дом, ведомый редкими уличными газовыми фонарями. На улице появлялось всё больше людей. Толпа росла. Её привлекали огни, светившиеся куда ярче фонарей. Эти огни сияли сквозь расписные окна баров.

Пабам, выросшим у ворот верфи, разрешалось открываться в шесть. Они представляли собой прекрасный пример точности, достойный любой верфи. Двери распахнулись ровно в шесть, минута в минуту, показывая длинные столы. Когда-то, ещё до войны и позорного мира, на них стояли кружки с хорошим крепким чаем и кофе, с молоком и сахаром, а рядом рюмки рома или виски. Теперь был только едва заваренный несладкий чай, а в рюмках было… ну, что-то налито. Скорее всего самогон. Лучше даже не спрашивать.

Работяги ввалились в двери. Времени у них хватало ровно на то, чтобы выпить чай, закинуть в горло содержимое рюмок и выйти. Всё записывалось на счета в больших списках. МакМаллен вытер рукавом губы и поспешил к воротам, пока те не закрылись в пять минут седьмого. Горе тому, кто опоздает. Если он не выйдет на работу, его место займёт другой человек, уже ожидающий своей очереди. А неудачника оставят на морозе, и он пойдёт к сердитой жене с пустыми карманами.

Оба крейсера прибыли в пятницу. Их переместили из внутренней гавани верфи в ремонтные доки. "Белфаст" и "Эдинбург" [21] Британские лёгкие крейсера типа "Таун", названные в честь того или иного города. Всего выпущено 9 единиц. "Белфаст" после вывода из строя превращён в корабль-музей, стоит возле Тауэрского моста. . Так они назывались сейчас, но уже наготове были новые закладные таблички, "Кейптаун" и "Претория". МакМаллена направили в бригаду "Эдинбурга", работа там считалась полегче, но объёмы больше. Будущий "Кейптаун" подорвался на магнитной мине ещё в начале войны, повредив киль, и его едва успели подлатать для перегона в Канаду, но по крайней мере, немного модернизировали во время ремонта. Проблема была в том, что требовалось доделать сложные работы по восстановлению набора левого борта, незаконченные ранее, сразу после подрыва. "Эдинбург" не получил таких повреждений, но и модернизацию не прошёл. Прежде чем стать "Преторией", ему предстоит кое-какая переделка.

— МакМаллен! — крикнул бригадир и показал на две плиты, ожидавшие скрепления. Судя по виду, они сформируют основание новой надстройки. Их соединят, а потом поставят куда надо. Рядом уже ревел горн, в котором калили заклёпки. Даже разогретые докрасна, они ещё непригодны для работы. Только когда они побелеют, их бросят клепальщикам, которые поймают раскалённый металл специальной банкой и установят. Иногда ученики забывались и ловили заклёпку голыми руками. Тогда раздавался жуткий крик. Для тех, кто работает на высоте, результатом почти всегда становилось падение и смерть. Для тех, кто находится на стене дока – обожжённая до полной негодности рука.

Стальные плиты ещё не были выровнены, просверленные отверстия следовало совместить. Это секундное дело, но сборочная бригада состояла из клепальщиков и нескольких котельщиков. Подгонкой плит занимались металлисты. МакМаллену повезло. Всего в четверть седьмого подошли двое рабочих, выставили детали и начался привычный лязг. Откидывая клепальный молот, он поворачивал голову и видел огненную метель из множества раскалённых заклёпок, летавших между горнами и клепальщиками. Как раз, когда стихло завывание сирены, раскатился оглушительный шум дневной работы.

Джон начал первый, самый важный размах. Если молот ударит неровно, или помощник не удержит с другой стороны, заклёпка искривится либо сядет с люфтом. Бригаду всегда сопровождал контролёр. Он осмотрит каждую, проверит на плотность и точность посадки. Если всё в порядке, отметит её галочкой белым мелом, заходя на саму заклёпку. Если есть подозрения, начертит сердитый красный крестик. Потом придётся высверливать и переделывать. Система была проста. Сборщикам платили за каждую белую галочку, но вычитали вдвойне за красный крестик. Добросовестные клепальщики зарабатывали отлично, халтурщики быстро теряли подряд. Ключевое значение имел ритм. Хорошая бригада подхватывала заклёпки и загоняла их на место ровно тогда, когда клепальщик уже замахивался молотом. А хорошему клепальщику не требовался контролёр – он сам чувствовал по отдаче, как металл расходится в гнезде. Раньше они использовали пневматические молотки, но их отобрали немцы и увезли в Германию на свои верфи. Атомные бомбы янки превратили их в радиоактивный шлак. Всё вернулось к ручному труду. МакМаллен всё утро ощущал, как мнётся горячий металл, заполняя сверловку, и когда прозвучал сигнал на перерыв, ничуть не удивился длинному ряду белых галочек. Ни единого красного крестика.

Пятнадцать минут на чай, а потом обратно на верфь. Когда прозвучала полуденная сирена, они закончили первый длинный ряд и начали короткую сторону. Было похоже, что собираемая ими надстройка расположится на корабле как-то поперёк. Хотя какая разница, если не будет пометок красным мелом.

Полчаса на обед. Чай и "пыж". До войны это был толстый бутерброд, два ломтя хлеба, а между ними кусок свежеобжаренного беконом или ветчина. Выходило дороговато, но мало кто на это жаловался. Не больше, чем любой квалифицированный рабочий сетует на начальство. Но теперь "пыжи" стали тонкими и хлипкими. Там, где раньше на хлеб густо мазали смалец или масло, сейчас был тоненький слой маргарина. Вместо бекона – китовое мясо или какой-то вовсе невообразимый паштет. Просто еда, чтобы набить желудок. Даже такой верный член профсоюза, как МакМаллен, не мог найти слов для обвинения руководства – они делали всё возможное. Жидкий чай и скудные "пыжи" – вина янки, чтоб на них самих атомные бомбы упали.