Виктор Тюрин - 1918 год: Расстрелянное лето [litres]

– Так объединяйтесь с казаками и берите город.

– Руководство Добровольческой армии не желает никаких отношений с германцами, как с бывшими врагами, а значит, и с атаманом Красновым.

– Как дети малые, честное слово. Полковник, вы проиграете эту войну большевикам, если не будете бить по врагу единым, целым, монолитным кулаком. Если у вас есть влияние на командование Добровольческой армии, то используйте его максимально. Вам, чтобы выжить на данном этапе, просто необходим союз с казаками и немцами.

– Да понимаю я это, понимаю. Вот только как быть с нашими генералами?

– Найдите такие слова или факты из их жизни, которые заставят их прислушаться к вашим доводам. Знаете такое выражение: цель оправдывает средства?

– Знаю, – уже не сказал, а недовольно буркнул полковник.

– Вот и действуйте, беря его за основу. Теперь вы мне скажите: у вас есть свои люди в Царицыне?

– Хм. Лично я их не знаю, но они есть. Вы что-то хотите предложить?

– Если с немцами не договоритесь, попробуйте перед штурмом города взорвать штаб со всей верхушкой большевиков. Судя по тому, что я слышал, там нет строевых частей, а так сборная солянка из отдельных отрядов, значит, быстро начнется паника. Дальше продолжать?

– Не надо. Я это еще могу понять, но наше офицерство… Нет! Они просто посчитают это подлостью. Скажут, что быдлу так свойственно поступать, но не дворянину. С другой стороны, уже есть немало людей, которые думают так же, как и я. Вадим Андреевич, а вы не могли бы отказаться от поездки за девушкой хотя бы на несколько дней и поехать со мной. Мне хотелось бы представить вас командованию. Кое с кем из наших генералов я близко знаком, так что мы могли бы рассчитывать на то, что нас внимательно выслушают, – видно он что-то прочитал на моем лице, как поспешил добавить: – Не волнуйтесь, ваша тайна не будет раскрыта.

– Дело не в этом. Не обессудьте, полковник, но сначала я должен разгадать загадку по имени Таня. Честно говоря, даже для меня это звучит странно.

– Не вижу ничего странного. Вас ведет предназначение свыше. И не надо кривить губы в улыбке, поручик. Или вы, после того, что с вами произошло, хотите сказать, что не верите в Бога?

– Раньше не верил, а теперь… даже не знаю. Впрочем, это ненужный сейчас разговор. Что я еще хотел сказать? Вспомнил! У вас по улицам гуляет множество офицеров. Почему они не в армии?

– Уже занялись этим. Сейчас по всему югу России разбросаны пункты призыва, но теперь они будут заниматься не только призывом, но и регистрацией. Приказ уже готов, подписан, и его уже не сегодня-завтра опубликуют. Согласно ему любой офицер, прибывший в тот или иной населенный пункт, должен будет зарегистрироваться и встать на учет. После чего ему будет даваться определенный срок для устройства своих дел, а затем он должен отбыть к месту службы, если только не сможет предоставить веских доказательств невозможности нести военную службу в строевых частях. Если офицера уличат в обмане или нежелании служить Отечеству, он будет предаваться офицерскому суду чести, после чего лишится воинского звания, дворянства и всех привилегий и будет занесен в «черный список». Если у нашей России есть будущее, то такому офицеру в ней больше места не найдется.

– Отчего же, – усмехнулся я. – В купцы пойдет. Вы же сами у него отрез на костюм покупать изволите или попросите взвесить фунт черной икры с красной рыбкой.

– Да это ради бога! Пусть идут в приказчики и землемеры, вот только его бывшие товарищи и однополчане больше не подадут ему руки, так как будут знать, что он в трудный для Родины час струсил, сбежал с поля боя.

– Вы думаете, что это подействует?

– Все они, кончившие офицерские училища, мечтавшие стать героями или просто сделать карьеру, делали сознательный выбор в жизни, а тут раз – и вы никто! Вы лишаетесь всего, своих друзей, круга общения, привычного образа жизни. От вас все отвернутся. Поверьте мне на слово, начинать жить снова это крайне трудно.

– Хорошо, тогда еще вопрос. Что вы собираетесь делать с пленными?

– Хм. Суд определит степень наказания. Комиссаров и фанатиков – к стенке. Остальных…

– Создавайте из них штрафные роты и батальоны, которые пойдут на острие атаки в самых опасных направлениях. Сзади ставьте пулеметный взвод, чтобы у штрафников лишних мыслей в головах не появилось. И с Богом!

– М-м-м… Даже не знаю, что и сказать.

– Сейчас ничего не говорите. Думайте. Теперь вы мне лучше расскажите, что сейчас творится в Царицыне.

– У меня только общие сведения, так как конкретными данными по Царицыну не располагаю. Если только господа офицеры, с которыми вы только что познакомились, с вами этим не поделятся.

– Я еще в поезде понял, что даже здесь у вас нет единства. Ладно, идемте, поговорим с вашими коллегами. Посмотрим, что они скажут.

После того как у офицеров закончились ко мне вопросы, у нас завязался спор о методах ведения гражданской войны. Я успел только озвучить несколько тактических ходов, которые во времена развитого социализма являлись стандартными методиками тайной войны, как оба офицера с удивлением и возмущением посмотрели на меня.

– Вы и вправду так думаете, поручик? – чуть хрипловатым от волнения голосом спросил меня подполковник.

– В белых перчатках, господа, вы эту войну не выиграете.

– То, что вы предлагаете – подло по своей сути! Как вы не понимаете, что своими словами ставите себя вровень с красными ублюдками! – задетый моими словами, капитан стал горячиться.

– Господа, я уверен в своей правоте, а время покажет, кто прав.

– Знаете, господа, а я не стал бы столь решительно отметать слова поручика, – поддержал меня фон Клюге. – Думаю, что не уроню свою офицерскую честь, если выстрелю врагу в спину или взорву его артиллерийский склад, лишь бы это шло на пользу нашему движению. Еще скажу. Вам не доводилось сталкиваться лицом к лицу с красными, поэтому вы…

– Да что вы такое говорите, господин полковник! Это противно офицерской чести! Да после подобных «подвигов» только и остается, что пустить пулю в висок! – капитан, сверкая глазами, был излишне эмоционален. – Пусть твой враг подл и коварен, но ты сам должен вести войну по правилам!

– У большевиков слово «честь» не в ходу, господин капитан. Попробуйте это понять и запомнить!

Именно сейчас проявились истинные эмоции у барона. Я это не только чувствовал, но и видел: при этих словах у него закаменело лицо. У капитана оно наоборот покраснело, и он уже был готов сказать какую-то дерзость, но я опередил его:

– Совершенно ненужные эмоции, господа. Вы лучше почитайте этот документ! Может, тогда вы лучше нас поймете.

Достав из кармана сложенный вчетверо мандат, взятый с трупа чекиста, я протянул его подполковнику. Тот взял бумагу, развернул ее, внимательно прочитал, сморщился, словно надкусил лимон, потом протянул ее капитану, который все еще не мог успокоиться, бросая возмущенные взгляды то на меня, то на фон Клюге. Тот быстро пробежал глазами, раз, другой, потом бросил взгляд на меня, резко спросил: