Михаил Шелест - Араб Пётр Великий. Книга вторая

- Галицкий был славный князь, правнук Владимира Мономаха, - тихо сказал царь, и я продолжил после некоторой паузы.

- Деда назвали в честь его деда, участвовавшего в битве киевского князя Мстислава с Гедимином. Прапрадед был убит в этом бою, а прадед и другие Шиловские перешли на службу к Великому Князю Рязанскому, у которого служили воеводами и окольничьими. Дед был захвачен крымским ханом и продан венецианскому купцу, а тот перепродал его португальскому мореплавателю Диашу. Дед воевал хорошо и Диаш усыновил моего отца, когда дед погиб. У Диаша не было своих детей. Он был воином и мореплавателем и не успел обзавестись наследниками.

Царь посмотрел на меня, скривив лицо, но я не замечая его эмоций продолжал.

- Мой отец, возглавив род Диаш, продолжил дело его приёмного отца, открыл проход в Индийский океан и те земли, о который я вам говорил. У меня есть с собой документ, подтверждающий мои слова. И я сам открыл острова "Пряностей". Я обошёл на корабле вокруг мира, великий государь.

И я не врал. Я, действительно, раньше Мартинеса прошёл до островов Пряностей Тихим океаном, и открыл всё открытое им. Только мне не нужна была слава, мне нужны были земли.

- Так вы знаете мир?

- Я знаю мир, как свой... кошель.

- И у вас есть... э-э-э... мапы? Так, кажется, у вас называют рисунки с реками и озёрами.

- Есть, государь.

- Так-так... И вы хотите принять православие?

- Да, государь.

- И вы хотели бы принять наше подданство?

- Э-э-э-э.... - Удивился я. - Это предложение?

- Почему бы и нет? - Спросил Василий Иванович.

- Видите ли, великий государь... - Протянул я, не зная, как выкрутиться. - Не будет ли сей шаг опрометчивым?

- Что вы имеете ввиду? Что вас смущает? Вы же перешли из португальского в английское подданство. Переходите теперь в наше.

- Ваше предложение, весьма лестно для меня, но вы меня совсем не знаете. Да и я совсем не знаю Русь. Я не знаю ваших законов. Вы мне отрубите голову, великий государь.

Иван Васильевич рассмеялся.

- И ещё... Португалия и Англия партнёры и связаны... э-э-э-э... Рыцарскими обязательствами. Я не могу... Я ограничен словом. Если я стану вашим подданным, я потеряю мои земли. Мы не сможем их защитить, великий государь. Это слишком далеко от Руси.

Царь снова прошёлся до стены и обратно.

- Вас сдерживает только это? - Спросил он меня.

Мне он нравился. Он держал меня за жабры уверенно и крепко.

- Ну так мы не будем никому об этом говорить, - сказал он, глядя на меня смеющимися глазами.

Василию Ивановичу на вид было около пятидесяти, а шёл 1525 год, а сын Иван у него появится только в 1530 году. И Елена не могла от него зачать четыре года. То есть, тут и так проблемы, а ещё и я нарисовался. А я ну очень не хотел, как-то повлиять на рождение Ивана Грозного.

- Ты, великий государь, дашь мне время подумать? Не хотелось бы нежелательных последствий. Я поживу у вас пока? Миссия моя посольская исполнена. Указаний на скорое возвращение я не получал. Разрешишь осмотреться.

- Лазить будешь?

- Буду, - согласился я, не понимая смысл слова, от которого произошло "лазутчик". Я только потом понял, почему брови царя удивлённо вскинулись.

- Смело, - сказал царь серьёзно, - но глупо. Я ж тебя могу и на дыбу, за лазуччество.

Я мысленно вздрогнул, но ответил.

- Что покажешь, то и узрю. Ни больше, ни меньше.

- И то... И чем займёшься?

- Торговлишкой. Я, царь-государь, заранее предвидя итог наших с тобой встреч, пустил себе вслед караваны с товаром.

- Что за товар? - Спросил царь.

- Серебро, золото в слитках и сера.

Царь с прищуром смотрел на меня.

- А что взамен?

- Волхов мне дашь на корм?

- Город? - Изумлённо спросил царь.

- Реку, - сказал я. - Вместе с городом.

Волховом, как я понял, царь назвал Старую Ладогу. Другого там города нет.

- И зачем она тебе? Морока одна с ней! Скоро путик сделам другой. Сподручнее буит товар возить. Через Ивангородскую крепость. Уже и путик пробиваем. У нас нет интереса чтоб Новгород рос. Слишком много он нам хлопот принёс.

- Он же чахнет! - Удивился я.

- И ладно, - спокойно сказал царь. - Без него управимся.

- Мне так не понравилось обходить пороги на Волхове, что мне захотелось сделать запруду и судоходный канал, чтобы торговля процветала.

- Вот ещё, - возмущённо сказал царь. - Хрен им, а не торговлю.

Я засмеялся, а Василий Иванович продолжил возмущаться.

- Они и в зиму неплохо торгуют.

- Думал себе торговлишку улучшить.

- Щас же прошёл?! Чего ещё?! Лучии - враги хороши.

Я не понял, что он сказал и задумался.

- Много торговли, тоже нехорошо. У тебя, вижу денги много. Девать некуда? Мне отдай, я найду куда деть, - сказал царь снова хитро на меня глядючи. - Я найду на что потратить.

Я тоже смотрел на него и думал, но старался на лицо мыслей не допускать. И что-то мне уже совсем не хотелось становиться подданным этого хитрована.

- Да ладноть, не боись, - рассмеялся Василий Третий. - Ажно лицом побелел. Как думаешь, заступиться за тебя Король, ежели я тебя в полон возьму? В полон возьму, да выкуп потребую?

Я улыбнулся.

- Думаю, что нет.

- То-то же. Здраво разумеешь. Здесь сейчас ни одного заморского гостя нет. Пропадёшь, никто и не узнает, где сгинул. Приехал ты самовольно и как пропал не знамо. А караваны мы твои встретим. А то ишь! "Заранее он предвидел итог наших встреч", - передразнил он меня, и хлопнул в ладоши.

К нам подошли четверо приставов.

- В Троицкую его, - сказал царь Василий Третий спокойно.

Я сидел в Троицкой башне пятые сутки. Ко мне никто не приходил, кроме "кормильца", как я его сразу прозвал. Мне было страшно и хотелось хоть с кем-нибудь поговорить, но "кормилец" молчал. Он даже не заходил, а просовывал в приоткрывавшуюся дверную щель большой медный котелок с жидкой похлёбкой. Воду не давали. У меня таких котелков скопилось уже пять штук. Я всё ждал, когда их потребуют назад и будет возможность поговорить.

Вокруг меня стояла абсолютная тишина и абсолютная темнота. Только дверная щель раз в сутки разрывала мрак колеблющимся от факела, или лампы лучом света. Я не успевал заметить, что это, так это происходило неожиданно.

Я ждал этого момента, но никогда не успевал понять лампа - это, или факел, и это стало меня мучить.

Сегодня мелькнул свет в отверстии куда я, извините, испражнялся. Я кричал туда: "Эй, люди!", но свет вдруг исчез. Я представил себя со стороны, кричащим в отверстие уборной и истерически рассмеялся.

Меня привели сюда четверо приставов, и в свете их факелов я успел разглядеть помещение с мешком сена в углу и дырой в полу.

Я изводил себя мысленными упрёками, то и дело прокручивая в голове нашу беседу с Иваном Третьим.

Коварство и вероломство - вот девиз каждого успешного правителя. Я это знал, но почему-то русских царей идеализировал. Ну как же, это где-то там похищают невест, "высоко в горах, но не в нашем районе", а здесь у нас все цари белые и пушистые. Бояре бывает попадаются злые и вороватые, а царь - эталон чистоты и совершенства. И пукает фиалками.