Михаил Шелест - Араб Пётр Великий. Книга вторая

Дочь всхлипнула.

- Ну и пусть! - Сказала она, и бросилась мне навстречу.

Сын тоже кинулся ко мне, с трудом вырвав руку из ладони матери.

- Папа!

- Ах вы мои хорошие! - С трудом сдерживая нахлынувшие чувства пробубнил я, обнимая обоих. - Ну иди сюда, родная.

"Родная" подбоченясь и слегка выбрасывая ноги вперёд, подошла ко мне. На ней была надета лёгкая свободная хлопчатая блузка с завязками на груди и с каким-то рисунком, несколько широких цветных юбок до щиколоток. На ногах обуви не было. Её ступни при каждом шаге вскидывали края юбок и они взлетали резко, поднимая на ткани шторм.

Когда у моей Ларисы руки упёрты в бока, то, как говориться, ей совершенно "пофиг" в какую сторону повёрнута моя кепка.

Я улыбался. Она подошла совсем близко и остановилась. Наши взгляды встретились. Она улыбнулась и шагнула в мои объятья.

* * *

- Нам пора женить нашу дочь. Ей уже восемнадцать.

- Пора, то пора, да на ком? - Скептически вздохнула жена.

- Мы сейчас можем выдать её за какого-нибудь английского графа. Отдадим ей в приданое одно из графств. Стаффордшир, например. И сундук золота.

- Ты серьёзно? - Спросила жена, приподнявшись на локте на кровати. Ещё было темно и лица её я не видел. - Ты вывезешь нас в Англию?

- А ты хочешь? - Спросил я.

Она не стала торопиться с ответом.

- Тут хорошо. Тут уже всё родное. Тут безопасно. Там всё другое. И Там опасно. Я уже отвыкла от господ со шпагами. И от городской грязи отвыкла. В Лондоне не чище же, чем в Лисбо?

- Не чище, Лорис. Темза иногда воняет, как помойная яма.

- А в наших графствах?

- Немного получше. В Бекингемшире наши ребята уже почти всё устроили, как мы привыкли, а в Стаффорде сейчас занимаются. Там, конечно, авгиевы конюшни. Полагаю, к нашему приезду всё наладят по-нашему.

- А ведь и мы раньше так жили... Это ты, как из своего первого путешествия приплыл с зелёными глазами, так и перевернул нашу жизнь. Что-то с тобой произошло тогда, милый. Да?

- Я же тебе рассказывал. Поскользнулся, упал, закрытый перелом, очнулся... - Я рассмеялся.

- Какой закрытый перелом? - Возмутилась жена. - У тебя не закрытый, а открытый перелом... сейчас будет. Ну ка, колись, - сказала она грозно и тихонько сжала меня за шею, а потом поцеловала в губы.

- Набралась от тебя каких-то странных словечек, - сказала она, откинувшись на спину.

После такого поцелуя приподнялся и я, и, едва касаясь, скользнул пальцами правой руки по её телу, по лицу, губам.

Забрав с собой около шестисот индейцев тупи и гурами, которых все остальные провожали торжественно, как идущих на ритуальный убой.

Я не обманывал индейцев, обещая отправить их в иной мир, и регулярно увозил с собой их энное количество.

В Индонезии сейчас жило около шести тысяч "моих" индейцев. Больше половины из них на Яве, остальные по островам. Они плодились и размножались, увеличивая свою численность, живя по моим законам и ожидая моих команд.

Мы отплыли в Англию через три месяца, за которые я смог забыть ужас московского подземелья, нарыбачиться, наесться креветок и наваляться на горячем песке лагуны.

Команды кораблей, состоявшие в основном из индейцев, тоже получили отпуск и заряд бодрости в своих деревнях.

Сменные экипажи приняли корабли и за три месяца привели их в надлежащий вид. На верфях Магельянша непрерывно кипела работа. Кроме строящихся кораблей, на стапелях проходили профилактические осмотры и мелкие ремонты действующие суда нашего флота.

Дерево сукупира, из которого мы делали корабли, хоть и тяжело обрабатывалось, но не гнило и не становилось прибежищем червей-древоточцев, поэтому корабли можно было вытаскивать на стапеля. Обычные же корабли на воздухе червями съедались мгновенно.

* * *

- Его величество Король! - Объявил распорядитель мероприятия, здесь называвшегося "Королевский театр".

В зал вошёл Генрих Восьмой. Вслед за ним, отставая на два шага, шла молодая женщина в пышном платье, с диадемой на голове. Её милое личико, с маленьким острым подбородком, напоминало сердечко. Следом за ней ещё несколько юных дев.

- Анна Болейн, - шепнул мне жена.

Увидев, что король направился сразу к нам, я снял шляпу.

- А-а-а! Вот и вы, Питер! - Воскликнул король. - Наконец-то. Мы заждались.

Генрих подошёл ближе и я увидел его неподдельный интерес к моей семье.

- Позвольте, ваше величество, представить вам моего сына и наследника Серджио Диаша.

Сын шагнул вперёд поклонился и отступил назад.

- Мою супругу Лорис и дочь Крис, - продолжил я.

Жена вышла из-за сына, а дочь из-за меня, и присели почти до пола. Как они это делают, я никак не мог понять. Моё лицо непроизвольно расплылось в улыбке, и я развёл руки в сторону, как бы пытаясь их поддержать. Мой взгляд скользнул по лицу Генриха и я всполошился. Его взгляд впился в мою дочь.

- "Мама дорогая!", - воскликнул мысленно я.

Моя Крис ростом пошла в своего папу, то есть в меня, а я и в этом мире вымахал под два метра. Моего донора господь тоже ростом не обидел, но по здешним меркам, а жена пеняла мне после путешествия, что я "вымахал на старости лет".

Так вот, моя Крис ростом едва ли уступала мне. Красотой и фигурой Господь её тоже не обидел. Короче, Генрих явно поплыл.

У королей нет комплекса неполноценности и при его росте в метр шестьдесят он смело подошёл к дочери и спросил:

- Вы танцуете павну?

Крис подняла на него свои зелёные глаза и молча кивнула головой.

- "Ай-яй-яй!", - подумал я.

Генрих взял её ладонь правой рукой, а левой взмахнул оркестру. Оркестр заиграл и Генрих повёл Крис по залу.

Они то сближались, то расходились, то обходили друг вокруг друга. По мановению королевской руки и другие пары включились в движение.

- Может и мы? - Неуверенно спросила меня жена.

Не видя ничего сложного в танце, я взял её пальцы и мы влились в общий ритм, которого в общем-то и не было. В мелодии не существовало ни ритма, ни такта, ни гармонии. Звучали некие музыкальные куски, абсолютно не связанные друг с другом.

Я плохой музыкант, но что такое "тональность", я знал не понаслышке. С трудом осилив музыкальную школу по классу аккордеона, я ушёл в "большой спорт", как говорил мой отец. Вторым инструментом у меня был рояль, и играть я толком так и не научился, но то, что я слышал сейчас, никакой музыкой назвать было нельзя. Так я "сочинял" в семь лет, уже после первого года обучения.

Отдельные звуки мелодию напоминали, но аккорды вызывали зубную боль.

Клавесин звучал громко, звонко и безграмотно.

С трудом выдержав танец, я вздохнул облегчённо, когда он закончился и стал искать глазами дочь. Крис продолжала находиться в обществе короля. Я дёрнулся было в её сторону, но рука жены перехватила меня за локоть.

- Стой рядом, неотёсанный чурбан. Она взрослая девочка.