Райса Уолкер - Осколки времени [litres]

Когда она это говорит, в ее глазах появляется огонек, и я почти уверена, она воображает, что этот парень Тейт делает, а не говорит.

Я бросаю нервный взгляд на дверь, и она снова возвращается к теме разговора:

– Так или иначе, мы с Тейтом оба поняли, что ключи на выставке были ненастоящими. Они светились, но все были одного цвета, и каждый мог видеть этот свет. Тейт узнал, что настоящие ключи были в архиве. На том этаже был один охранник – один старый охранник. Фальшивые медальоны на выставке охранялись и то лучше. Я думаю, они полагали, что никто не сможет использовать их без оборудования, а они не восстановили его. Поэтому, когда Сол решил, что нам нужны эти ключи для всех маленьких детей-киристов, которых он планировал, я убедила Тейта помочь мне. Мы бы все изменили, вернули ему работу, чтобы он снова мог рассказывать о своих викингах. Чтобы он был счастлив. Тэйт позаботился об охраннике, я вернула Кэмпбеллу ключ, а затем ушла оттуда. Проще пареной репы.

– Ключ Кэмпбелла?

– Да. Друг Сола, понятия не имею, почему у него был ключ, ведь у него нет гена ХРОНОСа. Саймон говорит, что Сол сказал ему, что все дело в пари, но Сол никогда не говорил мне об этом. Я думаю, что нужно быть его собутыльником, чтобы получить эту информацию. Во всяком случае, Кэмпбелл – тот, кто одолжил мне ключ в первую очередь. Чтобы я могла найти Сола. Тейт показал мне, как им пользоваться.

Она так часто перескакивает с одной темы на другую, что мне трудно сконцентрироваться. Я не могу не задаться вопросом, могу ли я доверять ей, когда у нее в голове такая каша, но какая альтернатива у меня есть на данный момент?

– Ладно, – говорю я, – значит, ты находишь Сола и он в конце концов решает, что ему нужны эти ключи. Когда ты снова вернулась, чтобы забрать их, ты отправилась в ту же стабильную точку, что и в первый раз?

Пру смотрит на меня, как на последнюю дурочку.

– Нет. Мне показалось плохой идеей раздробить спину и ноги во второй раз. Перед уходом я установила стабильную точку в музее.

Судя по тому, что рассказала мне Кэтрин, историки не имели возможности устанавливать местные стабильные точки после 2150 года. Это было сделано целенаправленно, встроено в систему, потому что ХРОНОС не хотел, чтобы они что-то меняли в своей собственной жизни или в жизни других людей. Они могли бы установить локальные стабильные точки в исторических местах, чтобы облегчить будущие перемещения в то же самое место и время, но система блокировала все после периода, когда была создана технология путешествий во времени.

Это, должно быть, очередной глюк второго поколения путешественников. Первоначальный генетический код историков был заблокирован, когда система была уничтожена, что сделало оборудование бесполезным для них, но этих запретов не было в системе для тех из нас, кто унаследовал ген. Аналогичная мера предосторожности не позволяла историкам перемещаться из одного места в другое, не возвращаясь в штаб-квартиру, – ограничение, которое, как предполагал Сол, будет снято, если он уничтожит их родную базу. Но единственное, что мешает мне перемещаться из пункта А в пункт Б, а затем в пункт С и так до бесконечности, – это то, что это изматывает меня и чертовски сбивает с толку.

– Конечно, – говорю я, приклеив на лицо выражение «вот это я сглупила». – Не знаю, о чем я думала. Сегодня был долгий день. Ты, наверное, не помнишь координаты той точки в музее?

Пруденс издает смешок, как я и ожидала. Одни только географические координаты состоят более чем из двадцати цифр, поэтому лучшее, на что я могу надеяться, – это дата и приблизительное время.

– Не уверена. Но я переведу их прямо на твой ключ, если мы когда-нибудь заберем мой у этой паршивой воровки.

Ну, это меняет правила игры .

Если у меня будет этот медальон – тот самый, с точными координатами, который Пру использовала во время перемещения, когда забирала другие ключи ХРОНОСа из будущего, – все станет намного проще. Никаких перемещений в реактивных ранцах руин здания. Никаких блужданий в попытках выяснить, когда и где они забрали ключи. Нужно будет только переместиться и забрать их. Как она говорила ранее, «проще пареной репы».

Может быть, дело было во всех глупых вопросах или что-то изменилось в выражении моего лица, пока я все это обдумывала. Но, когда я поднимаю взгляд на Пру, я замечаю, что ее глаза подозрительно сузились. Я почти слышу, как передо мной с лязгом захлопываются ворота.

– Ну, вот тебе загадка, Бэтгёрл: откуда мне знать, что ты не тот человек, которого послал Сол, чтобы помешать мне получить ключи? Хм?

– Я не… – начинаю я, но, видимо, вопрос был риторическим, потому что Пру продолжает говорить:

– С точки зрения Сола, это было бы вполне логично. Ты выглядишь как я. Сол может даже подумать, что Тейт не заметит разницы. Но он определенно заметит . Сол ни черта не знает ни обо мне, ни о Тейте.

– Пруденс, я не…

– Рот на замок. Больше я тебе ничего не расскажу.

Пру отталкивается от стола и подходит к окну. Она отодвигает занавеску, выглядывает наружу, ругается и пинает ногой плинтус. Я подхожу и вижу, что за окном прямой спуск примерно на девять метров к кирпичному двору. Если она рассматривала это как возможный путь побега, то это зря.

– Я не с Солом.

– Ага, ну так докажи это. – Я не отвечаю сразу, в основном потому, что пытаюсь придумать, как бы я смогла это доказать, но она воспринимает это как подтверждение своим догадкам. – У меня нет причин доверять тебе и нет времени, чтобы тратить его впустую. Вики может вернуться в любую минуту, и как только она войдет в эту дверь, тот урод потащит всех нас в Томбс.

– Томбс откроют к концу месяца. Сегодня нас может ждать тюрьма на Ладлоу-стрит.

– Да какая разница? Тюрьма есть тюрьма.

Судя по тому, что я читала, это не совсем правда. Тюрьма Томбс была сущим адом на земле, практически без каких-либо удобств. Заключение в Ладлоу-стрит больше похоже на домашний арест. Завтра Зулу навестит там Викторию и Тенни вместе с полудюжиной журналистов, друзей и коллег.

– В любом случае, – говорю я, – Комсток тебя не заберет. Из того, что ты мне рассказывала…

– Да, но что бы я тебе ни сказала, это было то, что случилось до твоего появления. Вы на этом основываете свои предсказания о тюрьме? – Пру выгибает бровь. – Так и думала. Я бы уже выскочила за дверь до приезда копов, если бы Зулу не бегала взад и вперед по лестнице, задавая вопросы.

Ко мне подступает какое-то мерзкое, тошнотворное чувство. Отчасти потому, что она очень вероятно может быть права, и отчасти потому, что она также может быть совершенно не права, но в основном потому, что я не могу сказать, в чем разница.

Мое присутствие здесь – причина, по которой она сбежала, или причина, по которой она не сможет этого сделать?