Андрей Булычев - Эстляндия [СИ litres]

– Да, конечно, очень полезная, удобная, и не расколется никогда так, как моя глиняная. – Стукал по стальному боку пальцем Осип. – И кружка тоже хороша!

– Вот перед вами набор медицинских инструментов, но извините, трогать я вам их не дам, да и сам до них не стану дотрагиваться, а не то Лизавета нам покажет тут опыты! Всем навтыкает так, что никому мало не покажется! Так что смотрим на них только со стороны, – и Андрей открыл пластиковый прозрачный короб, в котором на белой холстине лежали всевозможные щипчики, зажимы, пинцеты, скальпели и прочие приспособы из большой походной хирургической аптечки МЧС. Выглядело всё тут солидно. Ну а медицина в поместье пользовалась у всех без исключения огромным уважением!

– Перочинный нож, небольшой с виду, а вот так раз разложил его – и режь что хочешь! Вилка, ложка – ну, это вы и так уже знаете, у нас уже давно введено есть в трапезных-столовых этим. Вы просто хотя бы посмотрите, какая здесь сталь и какой тут рисунок красивый, полюбуйтесь! Так, а вот мы дошли уже и до тряпок, – и Андрей выложил на стол целую гору вещей. Был тут свитер из плотной шерстяной вязки, брюки и футболка х/б, флисовая кофта со штанами, спортивный костюм и кроссовки, прочнейшая скандинавская куртка спасателей с брюками, треккинговые ботинки и панама.

Люди в этом веке были практичные, все они в той или иной степени в материалах для одежды разбирались. Как починить свой кафтан, брюки, шапку или же сапоги, знали превосходно. Так что оценить качество одежды, материалов или швов могли вполне уверенно, и сейчас на их лицах читалось самое искреннее удивление. Как, откуда такие вещи?! Где и кто же их шьёт?!

Старший суконной артели, Иван Крапива, и вовсе был в каком-то творческом шоке, обнюхав и потискав швы, а теперь он и вовсе пробовал на зуб материал куртки спасателей.

– Не прокусишь, даже и не старайся, Иван Радилович, – усмехнулся Андрей. – Только если хорошо заточенным ножичком по нему с силой ударишь, но мы же не будем с тобой портить такую прекрасную вещь? Наборный инструментальный, здесь нож с кучей всяких приспособ, входящих в его комплект. – Это уже больше всего заинтересовало мастеровых, и самое большое любопытство у них вызвали маленькие плоскогубцы.

– Часы наручные, они отсчитывают время, отмеряют его с такой скоростью примерно, с какой бьётся наше сердце, вот, слушайте, – и первым к ним приник ухом литейщик Зосим. – Ну и самая изюминка сегодняшнего вечера!

Андрей с большим тщанием всю эту неделю заряжал через имеющийся зарядник на солнечной батарее свой диодный фонарь и сотовый телефон. За четыре года пребывания в этом мире ёмкость батарей этих устройств была уже, конечно, не та, что когда-то, но они пока что ещё работали. И минут десять для того, чтобы совсем уж «добить» его «академиков», у него было.

Свет включённого фонаря ослепил полутёмное помещение зала каким-то ярким и неземным сияньем. Люди начали жмуриться с непривычки, а кто-то в испуге и вовсе пригнулся, и Андрей отвёл его свет в сторону. Только дед Кузьма с Лукой Тесло сидели рядышком ровно и посмеивались, глядя свысока на поражённых зрителей. Им-то эта Сотникова штуковина ещё с давних пор образования поместья была уже хорошо знакома.

– Сие есть фонарь, который питается светом солнца, а потом, накопив его в себе, отдаёт всё вот таким вот неистовым светом наружу. Ну и напоследок, – и Андрей включил уже сотовый телефон.

Перед затаившими дыхание зрителями в маленьком квадратном окошечке шумела на перекатах небольшая порожистая речка. Вот какой-то тонкий прут резко дёрнул нацепленный на него шнур, изогнулся и начал вытягивать из быстрой воды бьющуюся рыбу. Сотник куда-то потыкал в этой штуковине, и рыбу с рекой сменил лес, полянка, а на полянке горел костерок, и на нём кипело в котле какое-то варево. Сотник опять нажал на чудную штуку, и перед зрителями раскинулось безбрежное южное море с белым песком и пальмами на берегу. Картина приблизилась, и накатывающая волна чуть было не вплеснулась в зал.

– Ну, всё, достаточно, – решил Андрей. Выборка кадров была и так самая щадящая для сознания. Но и этого хватило, чтобы все впали в какой-то шок. Зал потрясённо молчал.

– Это не сказка и не ворожба, господа академики. О чём вы не слышали и чего до этого не видели, о чём сейчас пока нет у вас знаний и чего вы пока ещё вообще не понимаете, – не значит, что этого совсем нет или же не может быть. Вот как именно в этом случае, с теми вещами, которые я вам уже показал. Всё это вещи, сделанные руками обычных людей или механизмов, безо всякой там ворожбы, в том я клянусь и перед вами кладу честной крест! – и Андрей размашисто перекрестился три раза. – Повторяю: никакой ворожбы и никакого колдовства! Всё это сделали такие же люди, как вы, только ещё более умные и умелые, имеющие при себе хорошие инструменты и знающие многие хитрости из новых, неведомых вам ремёсел. Для чего я всё это вам показал сегодня? Вы этого сейчас сделать не сможете, и ваши дети сделать не смогут, и праправнуки ваших внуков даже этого не сделают, но пусть это будет вечным напоминанием всем нашим «академикам», что есть нам к чему стремиться и куда идти. Самое главное – это забыть ту дикую, дичайшую дурь, которую я тут только что недавно слышал, что, дескать, ничего нового развивать нам не нужно, а нужно лишь лучше дорабатывать то, что мы и так сейчас имеем. Так вот вам доказательство, что нам нужны знания, которые потом дадут новый опыт и уже затем откроют и новые навыки. Если мы будем умнее и образованнее других народов, то, значит, и разовьёмся ещё лучше, устоим от натиска всех врагов и расширим сами свою державу. Будем умными и сильными – значит, с нами самими все захотят дружить, а кто пограбить придёт, так тому мы клыки с когтями вырвем! Ну, на сегодня пока всё. О бумаге и чернилах мы будем в следующий четверг думать, только теперь уже в опытном цехе. Академический совет на сегодня закончен. До свидания, господа академики! – и Андрей вышел из зала.

А люди ещё долго сидели молча, обдумывая всё, о чём они тут услышали и что они только что видели собственными глазами.

– Давай, Ильюха! – Махнул командир розмыслов Онисим своему заместителю, стоявшему около «взведённого» онагра. Прапорщик крикнул какую-то команду, и двое бойцов из прислуги орудия бросились к вырытому неподалёку окопчику. Офицер подшагнул к натянутой праще и поднёс огонёк к лежащему в ней большому круглому предмету. Потом он сам шустро отбежал на десяток шагов и резко дёрнул за идущую от торсиона длинную верёвку. Онагр протяжно взревел и взбрыкнул, словно его живой аналог из дикой природы.

На глазах у пары десятков зрителей в небо по пологой дуге взвился круглый шар и устремился в ту сторону, где стояло несколько деревянных щитов, а за ним в полёте оставался какой-то дымчатый след. Вот шар сблизился со щитами и ударил в один из них. Щит ударом сбило на землю.