Андрей Дай - Воробей, том 1

Затем Эномото проследовал в Голландию, где встретился со своими старыми знакомыми по учебе, а затем прибыл в Берлин. Примерно 7 июня он отправился из Берлина и 10 июня благополучно прибыл в Петербург, пробыв в пути, таким образом, ровно три месяца. И истратив на все это, едва-едва не кругосветное, путешествие без малого четырнадцать килограмм золота. Учитывая, что в золотом российском червонце три грамма - сорок пять тысяч восемьсот рублей.

Понятное дело, потенциальному тренеру для болезненного ребенка, шитый золотом мундир не понадобится. Да и путь можно было бы существенно спрямить, если из Италии пароходом отправиться прямиком в Одессу. Откуда уже чугункой в столицу. Но и без излишеств приобретение специалиста по воспитанию тела и духа в самурайском стиле должно было обойтись мне в весьма круглую сумму.

Да, черт возьми! Едрешкин корень. Неужто я стал бы считать в ассигнации в портмоне, если речь идет о здоровье любимого ребенка?! Иные вон за куда большие суммы выписывают породистых лошадей из Аргентины или Эфиопии...

Я не учитывал, что у регента на заказываемого мастера могут иметься свои планы. К счастью, никак моим устремлениям не мешающие. Скорее даже наоборот.

- Ваш же старший отпрыск, Герман Густавович, - неожиданно вмешался в разговор Бульдожка. – Он ведь обучается наукам совместно с цесаревичем Александром?

- Точно так, Александр Александрович, - согласился я, внутренне возликовав. Только что мне был дан карт-бланш на возвращение Герочки в учебные классы Зимнего. Хотел бы я взглянуть на человека, посмевшего теперь препятствовать воссоединению маленького царя со своим единственным другом.

- Мастер, о котором вы ныне ведете беседу, мог бы заниматься еще и ими? – огладив бородку, хитро взглянул на меня регент. – Не так ли?

- Не сомневаюсь, это станет честью для него, - через переводчика, заверил Эномото. Нижненемецкий, или как теперь все чаще говорят – голландский, самого посла, возможно, был вполне хорош, но труден для понимания.

- Отлично, - улыбнулся Саша. – В таком случае, справедливо будет, если оплату его проезда по землям Империи возьмет на себя казна?

- Да я, Александр Александрович...

- Мне ведомо, Герман Густавович, что ваших капиталов довольно будет и на то, чтоб купить специально для этого предприятия морское судно. Однако же, у меня для вызываемого в Санкт-Петербург мастера будет и иное поручение, расходы по исполнению которого, я намерен целиком взять на себя! Дело в том, что, данным мною распоряжением, наш посланник при дворе императора Мэйдзи...

Господи! Ну знал ведь прекрасно об увлечении регента предметами искусства! Знал, и ничего не сделал. А что мне стоило озаботиться приобретением коллекции чего-нибудь китайского или того пуще – японского?! Проявить заинтересованность в хобби великого князя, и показать этим собственное к нему расположение. Не удивительно, что князю Владимиру пришлось этаким вот замысловатым способом нас с регентом мирить, коли я проявлял чуть ли не показное равнодушие. А ведь уже десять лет среди этих акул жил. Пора бы уже было научиться языку поступков-жестов.

Кирилл Васильевич Струве, сын основателя Пулковской обсерватории, известный путешественник и ученый - на основе сделанных им вычислений в Генеральном Штабе создавалась карта Туркестанских владений, с семьдесят третьего года назначен министром-резидентом Российской Империи в Токио. Именно его, как высокообразованного человека, великий князь Александр Александрович просил собрать произведения искусства, антиквариат и предметы интерьера для создания японской коллекции в одном из залов Эрмитажа. И, теперь, когда поручение было выполнено, Бульдожка хотел, чтоб коллекция была доставлена в Петербург. Ну и почему бы ему было не воспользоваться оказией, если из далекой страны все равно должен был отправиться будущий учитель высокородных детей?

К слову сказать, воодушевленный нежданно негаданно полученными бонусами – а я, кроме всего прочего, теперь, с легкой руки Регента, мог запросто общаться на любые темы с любым иностранным послом – в тот же вечер отписал Мише Карбышеву в Томск. Моему бывшему секретарю, поручику жандармерии в отставке, а теперь генеральному директору Восточного отделения нашей с Наденькой корпорации, вменялось в обязанность организовать в Китае скупку антиквариата, произведений искусства, древнего фарфора и иже с ними. Быть может отдельную залу в Эрмитаже я и не надеялся заполучить, но в качестве подарков ценителям китайские трофеи должны были пойти как нельзя лучше.

Одним и элементов парадного офицерского мундира является шелковый шарф. Однако же носят его военные не на шее, как того следовало бы, следуя из названия предмета одежды, а и вовсе на поясе. На манер кушака, как оби – пояс для спортивного кимоно. Шарф этот, который вовсе пояс с кистями, даже успел попасть в историю Империи, как одно из подходящих средств, на ряду с табакеркой, для убиения императоров.

Так вот. Существует у нас в Отчизне странная, или даже – удивительная, традиция. При каждой смене правителя на троне, меняется и форма в армии. Причем, простота и удобство в использовании обычно в качестве оснований для выбора не рассматриваются. Фуражки и береты, маленькие погоны, или какие-то штуковины на груди вместо погон. Эполеты, кивера, лосины, аксельбанты и пышные султаны... Чего только не придумывали наши правители! Естественно, не мог в этом национальном виде спорта не отметиться и Александр Освободитель. И в числе прочего, с тех самых шарфов были убраны кисти. В целях, так сказать, демократизации. Шелковая полоса с бантиком и сама по себе немалых денег стоит, а кисти, скрученные из шелковых же нитей, и того подавно. Мундирами-то в то былинное время никто офицеров и не подумал бы снабжать централизованно. Довольно и того, что жалование платили более или менее исправно. И вроде как, не все офицеры могли себе позволить траты на бесполезную, в общем-то, деталь экстерьера.

И вот однажды, года этак три назад, как раз в самый разгар всеевропейского экономического кризиса, император Николай Второй, плохо высыпавшийся и находящийся в перманентном состоянии легкой хвори, на ежегодный майский парад войск гвардии и столичного гарнизона, одел мундир подпоясанный шарфом с теми пресловутыми кистями. Вроде бы мелочь, скажете вы! Мол, ну и что с того? Кому это могло помешать? И будете на сто процентов правы! Если бы не одно «но». Хреновина эта была намотана на пояс Царя! А значит, просто обязана была что-то значить!

Ах, что тут началось! Все в шоке! В великосветских салонах тихая паника и шу-шу-шу по углам. Ах, император то, ах это! Ах, а не намек ли это на приближающуюся опалу целого ряда весьма высокопоставленных вельмож? Ах, не указание ли это на смену государственной политики в сторону Франции? Еще живы были патриархи, помнящие времена Наполеона и эпохи Александра Первого, когда такие кисти и вошли в моду...