Егорлык - Боевой 1918 год 2

Я кивнул:

— Ну… Нормально же — у него конники и у тебя конники. Постепенно полк разрастется в дивизию, а там, глядишь и в конную армию. Думенко станет командармом, ты замом. Сам прикинь какой рост: за пару-тройку лет из унтеров в замкомармии. Считай, как по-старому — генеральская должность! Такое и Суворову не снилось.

Собеседник крякнул:

— Кхм, про подобное не думал… Хе! Говоришь — замкомармии?

— Ну а что? Человек ты умный, идейный. В авторитете. Полный кавалер опять-таки. Кто если не ты?

Буденный мечтательно прищурился, глядя в темноту, но потом встряхнулся:

— Твои слова, да богу в уши. Но дело не в этом. Просто понял я — ты воюешь не так как все. Ну вот совсем не так. Да и в батальоне твоем все по-другому. Верхом глянешь — навроде, даже похоже, как в старой армии. А чуть глубже копнешь так и понимаешь — ан нет. Совсем всё по-другому. У тебя и дисциплина и воля вольная, больно хитро заплелись… Офицериков, опять-таки приваживаешь. Токмо у тебя получаются такие офицерики, что их даже матросня за своих держит. Да и вообще…

Лежащий тут же Лаптев, приоткрыл глаз и отрывая голову от седла, используемого вместо подушки, поинтересовался:

— А что — «вообще»?

Усач смутился:

— Ну дык… Короче, товарищ Чур, хотел бы я какое-то время у тебя поучиться. Вместе со своими хлопцами. С товарищем Матюшиным это дело обговорить, получить от него «добро» и действовать сообща. Сдается мне, что вся Красная Армия должна выглядеть как твой батальон вот и хочу даже мелкие мелочи понять. А после, эти знания уже в кавалеристских частях применять. Как ты на это смотришь?

Мы сидели, сложив ноги по-турецки друг напротив друга и я, глядя на несколько смущенного Семена, широко улыбнулся:

— Вопросов нет вообще. И покажу, и расскажу все что пожелаешь. Одно дело делаем. Но! — я поднял палец — ты сам сказал про дисциплину. И если начнете косорезить, то с вас спрос будет как с моих.

Буденный задумчиво посмотрел на выставленный палец, инфернально подсвеченный красноватым светом керосинки, и осторожно спросил:

— А как ты со своих спрашиваешь?

Пожав плечами, ответил:

— От ситуации зависит. Если в бою, то и до пули может дойти. Но это совсем крайний случай. А вот взять, к примеру, как ты со своими хлопцами намедни с пленными учудил, так приказал бы всему твоему подразделению рыть окопы для стрельбы стоя с лошади. Не сразу, конечно. Тогда времени не было для воспитания. А вот завтра, так в самый раз. Пока остальные бойцы у озера обихаживали себя и коней, вы бы творили фортификационные сооружения.

Семен поднял брови:

— Не понял, при чем тут окопы…

Я пожал плечами:

— Да просто все. Либо у нас дисциплина и ты слушаешь командира, либо вольница полубандитская. И если бы ты отказался рыть, значит до этого не случайность была. Значит, меня как командира, в грош не ставишь. Со всеми вытекающими последствиями…

Собеседник оказался весьма сообразительным человеком:

— Эвона как… Выходит, ежели что-то не так, то ты в рыло совать не станешь. Можешь и к стенке подвести…

На это предположение я легко согласился:

— Угу. Мы же не в царской армии, чтобы бойцов мордовать. Не… если понимаю, что человек сам вину осознал, то отхватит затрещину для порядка и на этом все. Ну а ежели он будет упорствовать в своих заблуждениях, то и получит на полную катушку без всякого рукоприкладства. Ты и сам знаешь, что в армии для этого есть десятки методов. Так что отеческую командирскую плюху еще заслужить надо. А окажется совсем невменяемым, ну так — по законам военного времени…

Буденный покрутил головой:

— Тю, так ты про это… Как солдатиков гнобить, это все знают. Ничего нового не открыл. Токмо в чем же тогда у тебя от старого режима отличие? Что там, что здесь — одно угнетение. А ты что, вообще в сознательность красных бойцов не веришь?

Я фыркнул:

— Еще как верю! Поэтому мои морпехи, как адмиральский чай — два в одном. И сознательные, и дисциплинированные. Так что тебе рассказывать стану именно про то, как сделать подобного бойца. Считаю, в этом главная командирская задача. Краском должен не водку жрать да по бабам бегать, а бойцов воспитывать. Ежедневно. Ежечасно. Тогда и отдача будет такая, что закачаешься. Да ты и сам о наших похождениях слыхал… Не думаешь же ты, что это я такой весь из себя военный гений? Нет паря, все дело в людях. Вот как воспитаешь своих, так сразу меня в военном деле далеко переплюнешь. У тебя ведь несколько лет войны за плечами, да полный георгиевский бант. И мне тебя воевать учить? Ты и сам, в этом вопросе, с усами!

Внимательно слушающий меня Семен, машинально разгладил упомянутую растительность на лице и сдавленно хрюкнул. А я, глядя на его манипуляции рассмеялся.

В общем на этом позитивном настрое с Буденным говорили еще часа два. И я в этом разговоре больше упор делал не на тактику со стратегией, а на людей. Ну и заодно с периодически вступающим в разговор комиссаром, политически просвещал будущего легендарного командарма. Он, кстати, в долгу не оставался, а тоже объяснял несколько наивному Чуру не совсем понятные, но интересные нюансы. Например, по отношению к тем же казакам. Я и до этого самых разных людей слушал, но лишь теперь сформировалось окончательное мнение — с тем казачеством что сейчас существует, договориться невозможно. И дело даже не в том, что они более зажиточные, более самостоятельные и поэтому на красным смотрят косо. Там и бедноты хватает… Дело в том, что они на всех, кто не казак, смотрят косо. Вот как бы понятнее объяснить… В общем, зачатки нацизма в казачьей среде цветут и пахнут. Говоря более современными понятиями, чубатые себя считают ариями. И это им с детства прививается, на самом низовом уровне. Они арии, а все остальные это унтерменши. Второй сорт. И даже самый никчемный казак, у которого из имущества лишь лампасные шаровары в дырах да лошадка ледащая, считает себя несравненно выше любого русского крестьянина или прочего «иногородца». Причем, выше, просто по праву рождения.

И из-за этого «права», в казачьи ряды, просто так не попасть. Тот же Семен Михайлович… С детства в станице жил. Шашкой и конем владел — любому на зависть. Трудился бок о бок с ними. В состязаниях участвовал. Выигрывал их. Но казаком так и не стал. Ибо чубатым невместно «иногородцев» привечать. Они — особая каста. Отдельное сословие.

Не все, конечно. Вон, у Михалыча, треть отряда — казаки. Но «арийцев», реально очень много. Тут впору не только со старшИной бороться, но и общую денацификацию проводить. Кстати, в свое время у Советской власти это получилось. Сословия упразднили, лишнюю придурь из лампасников выбили и стали казаки тем, кем и должны были быть — подготовленными и умелыми защитниками Родины. Да, со своими тараканами. Но не нацистскими, а обычными — присущими любому профессиональному сообществу. Кстати, на этих «тараканов» они уже имели полное право. Как те же десантники в наше время. Право заслуженное кровью. И без всяких арийских замашек.