Егорлык - Боевой 1918 год 2

Тем временем, я отверг последнюю идею:

— Пройти ночью, минуя патрули? Угу. А с собаками что делать будем? Там ведь в каждом дворе по шавке, которые такой лай поднимут что — мама не горюй!

На что Буденный возмутился:

— Да ты уже все предложения обхаял! Так что же — днем идти, у всех на виду? Тогда бобики, точно гавкать не будут!

Подняв палец, я обвел разгоряченных соратников взглядом:

— Именно. Именно днем и у всех на виду. И чтобы нас там приняли как родных. Вот в эту сторону и думайте.

Но думалось как-то плохо (точнее, гнали какую-то голимую фантастику) поэтому, я вздохнул:

— Игнат Тихомирович, проверьте пожалуйста у нас пишмашинка с латинской клавиатурой рабочая? Ничего в ней не стряслось пока возили? Хотя подождите. Вместе пойдем. Может это и не понадобится…

После чего пошел претворять в жизнь то, что пришло в голову в начале в виде слабой идеи, но по мере обдумывания, нравилось все больше и больше.

А еще через два часа от места базирования батальона, в сторону Маловодного, направилась телега, в которой находились довольно странные люди. Правил транспортом мужик, одетый в полувоенную одежду обычного дембеля. То есть — штаны и сапоги солдатские, зато косоворотка и картуз с треснутым лаковым козырьком, вполне гражданские. При этом, вид у возницы был несколько ошалевший. Ну еще бы не ошалевший — после того как Буденный орально настоял, что он, как наиболее подготовленный боец пойдет с нами, я ему приказал подстричь острохарактерные приметные усы до нормальных размеров. Будущий маршал, почти лишившись лицевого украшения, впал в прострацию, из которой до сих пор не вышел.

Ну а мы с Бергом выглядели и того страннее. Одетые в драные, да еще и не по размеру крестьянские штаны и рубахи (похоже их баталеры на ветошь держали) но при этом с гладкими физиономиями, мы смотрелись откровенно ряженными. Обувь тоже доставляла, потому что иначе как «опорками» это не назвать. В ногах лежал небольшой саквояж с полуоторванной ручкой. В саквояже находились: две пары носков на резиновых подтяжках, месячной давности экземпляр газеты «Berliner Illustrite Zeitung», сломанный карандаш, накрахмаленная манишка, манжеты, несколько металлических пфенингов, криво разорванная половинка от листа командировочного предписания и галстук с отпечатком пыльного каблука.

Вот в таком виде, уже в послеобеденное время, мы и подъехали к блоку на въезде в Маловодное. Удивленный постовой, сначала внимательно выслушал наши объяснения на ломанном русском, переходящим в маты на немецком и испанском языках, а потом обратился за помощью к Семену:

— Эй, шой-то там эти нехристи балакают? И хто вы такие?

Буденный, сплюнув, с неудовольствием оглянулся на нас:

— Вон тот, с фингалом, то корреспондент немецкой газеты — херр Раух. А второй — евоный фотограф с той же газеты — херр Гарсия. А я — Семен Будя. За возницу у них.

Старший поста удивился:

— Тю! Немцы? А шо они в таком виде, будто их собаки драли?

И Буденный, под наши косноязычные реплики коротко озвучил «легенду». Дескать, эти два господина вышли к его хутору и посулили хорошую сумму, если их довезут до ближайшего города. А еще лучше, до позиций немецких войск. Тогда размер оплаты увеличится. Иностранцам он поверил, хоть и вид те имели совершенно отвратный — босиком, да в одном белье. А поверил, потому что Гарсия, немного лучше балакающий по-русски, объяснил, что их ограбили какие-то вооруженные всадники. Отобрали тарантас вместе с лошадью, одежду, документы и даже фотокамеру. Хорошо еще не прибили, а просто бросили посреди степи. Бедолаги, очухавшись от потрясения дошли до хутора, где и сговорились с Будей о транспорте.

Старший, после этого критично окинул нас взглядом, поинтересовавшись:

— А шо ж ты им такую рванину дал?

На что Семен, домовито возразил:

— Не маем мы лишнего барахла. Бельишком не сверкают и будя. Да и сомневаюсь, я, добродию, шо оне у германцев сразу деньгу найдут. Это ж ведь, одалживаться надо. Не каждый незнакомцу одолжиться, пусть тот и газетчик. А немчура — известные скопидомы. Посему опаску имею, что опрокинуть могут с оплатой.

Постовой, понятливо хмыкнув, уточнил:

— Так германцы ж далече. До самых ближних больше дня пути…

Буденный кивнул:

— Отож! Потому прикидку имею, шо еще верст десять проедем, да на ночь у кума остановимся. А к завтрему вечору их до места и доставлю…

Старший, почесав побитую оспинами щеку, принял решение:

— Тоди так зробимо. Я те провожатого дам, он вас до штаба довидэ. У нас, паны офицеры, навродь, с германцами добре общаются. Глядишь, прямо тут и допоможуть.

Семен кивнул:

— Добре. Нехай садится.

И уже буквально минут через двадцать, возле штаба, имели беседу сначала с каким-то подхорунжим, который нас быстренько передал вышедшему на крыльцо поручику. А уже тот препроводил к целому сотнику, с которым мы и остались. Сотник оказался профессионалом и уже при рукопожатии, оценил ровно подстриженные ногти и отсутствие мозолей на наших ладонях. Во всяком случае, именно так я понял его быстрые взгляды. Потом, потекла вроде как непринужденная беседа. Офицер достаточно хорошо шпрехал по-немецки и заминок в разговоре не было. Берг же, в ответ, разливался соловьем, рассказывая, как его вместе с фотооператором, направили в командировку по частям Кайзеровской армии на востоке. Поведал какой мы сделали репортаж в Киеве, для своей «Berliner Illustrite Zeitung». И как потом, решили добраться до передовых войск, которые вот-вот войдут в Крым.

Взяли билеты на поезд, но в (тут он назвал станцию, где спешились мальчишки-кадеты) нас высадили, реквизировав состав для военных нужд. Его фотограф, Гарсия, обладая чрезмерно авантюрным характером предложил купить или арендовать повозку и добраться до доблестных немецких солдат своим ходом. По пути, делая фотозарисовки экзотического востока. И все было хорошо до тех пор, пока сегодня утром, нас не остановили какие-то вооруженные казаки и не ограбили до нитки. Когда мы пытались возмутиться, они очень страшно принялись размахивать своими саблями, поэтому напуганные иностранцы, предпочли покориться силе. А потом, босиком и в одном белье, добрели до ближайших домов, где местный пейзанин согласился нам помочь и даже выделил кое-какую одежду, дабы прикрыть срам.

Контрразведчик задавал разные вопросы, но было видно, что он нам поверил. Да и чего бы не поверить? Красные, за редчайшим исключением, знаниями иностранного языка не блещут. Тем более, столь экзотического для России, как испанский. Мордально и по поведению, мы тоже никак не походили на пролетариев. Хотя, в работе на красных он нас изначально даже не подозревал. Ему было просто интересно. Ну и попутно убедился, что мы не какие-то аферисты, пытающиеся сшибить денег (ага типа — «сами мы не местные…»).