Анатолий Логинов - Первый император. Эндшпиль

- Чего? – удивился Поляков. – Цензуры?

- Нет, - криво усмехнулся Сергей Маркович. И добавил шепотом – Революции…

- Революц-и-и-и, - негромко и очень задумчиво протянул Поляков. И ответил уверенно. – Нет. Французская из Буонапарте сделала Наполеона, чего ее бояться. Пусть боятся Конде и Бурбоны…

- Ну что же. Мы друг друга хорошо поняли… Вот вам задаток и первое задание, - Извеков, взяв со стола конверт, протянул его Полякову. – Только… сообщите ваш новый псевдоним.

- Для серьезных газет буду писать под именем Сергей Новиков, а для противуправительственных – Опер или Батя М., - ответил Михаил, принимая конверт. И встал, прощаясь.

«Хитрец, - попрощавшись, подумал Извеков. – Не зря в справке написано, что настоящее отчество у него не Сергеевич, а Иудович. Но сразу сообразил, что одними официальными газетами в нашем деле не обойтись. Вот только жаль, так и не удалось откопать за что на самом деле его попросили из Корпуса Пограничной Стражи. За несовместимое с офицерской честью поведение – вот и все что узнать удалось. Убил кого, ограбили или карточку в игре передернул – бог весть… Но хорошо бы на сего бойкого господина компромат иметь. Очень уж боек, как я погляжу. В Наполеоны метит…»

Британия Лондон. Букингемский дворец. Май 1910 г.

Его Величеству Королю и Индийскому Императору Эдуарду Седьмому было очень плохо. Даже любимые сигары и сигареты как-то странно отдавали несвежим мясом, словно табак в них протух. Да и горло после них саднило. Но отказаться от курения Эдуард просто не мог. Да и кашель с температурой после сигары или парочки сигарет как-то меньше донимали. И сердце билось спокойнее. Можно было даже поработать, несмотря на все запреты врачей. Тем более, что эти «клистирные трубки» вообще ничего не соображая, пытались запретить королю курить и ничего не могли сделать с его простудой.Получил же свой бронхит Эдуард на параде и прошедшей после него церемонии спуска на воду очередного линкора.

Война, которую его правительство и приближенные развязали вопреки его желанию, пошла совершенно не так, как планировалось. Австрия вообще разбилась на мелкие осколки, словно упавшая с каминной полки. Япония с трудом отхватила половину Кореи. Французы вместо того, чтобы стать «сухопутным мечом Англии» сами требуют поддержки армией, из-за чего появились мнения о необходимости введения призыва. Призыв в армию в Англии - по мнению Эдуарда, ничего более дурацкого придумать было нельзя. И все это потому, что слишком инициативный Джекки решил «копенгагировать» германский флот. Расчет был на вступление Германии в войну против Франции и России. Но хитрый тевтонский племянник извернулся и вместо поддержки старых союзников австрийцев переметнулся к русскому медведю. Но до начала войны никто не верил, что русские и немцы всерьез будут выполнять заключенный всего четыре года назад Бьеркский договор. Итогом этого стало нынешнее тяжелое положение Британии. Морская торговля трещит под ударами крейсеров Континентальной Коалиции, в результате большая часть флота мотается по морю в охране конвоев. А сухопутный фронт требует миллионных армий и, соответственно, переноса усилий с флота на сушу. На одновременное развитие и флота, и армии никаких ресурсов Империи не хватает. Коварные кузены воевать не хотят, отделываются отговорками, соглашаясь лишь на предоставление кредитов и продажу оружия с амуницией. В перспективе уже не Северо-Американские Соединенные Штаты, а Британская империя может стать должником. Потеряв свое положение финансового центра, Англия потеряет и Империю. Нельзя этого допустить, но каким образом, Эдуард пока никак не может придумать. Резко сдавило грудь и начало темнеть в глазах.

Раздался стук в дверь и вошедший лакей с поклоном передал королю распечатанную на веленевой бумаге сводку с французского фронта, доложив.

- Ваше Величество, к вам Ваше Высочество принц Уэльский

Даже не пытаясь вникнуть в содержание доклада король разрешающе махнул рукой и тут же потерял сознание. На крик лакея в комнату вбежали врачи и сын Его Величества. Пока врачи с помощью слуг переложили короля на кушетку и пытались привести его в сознание, Георг Фредерик Эрнст Альберт приказал позвать мать, королеву Александру, священника, и вызвать во дворец премьер-министра. Наконец Эдуард пришел в себя. - Нет, я не сдамся. Я буду продолжать; я буду работать до конца, - прошептал он. Закашлялся, попытался приподняться и сесть, но стоящий рядом лакей по знаку врача вежливо удержал Его Величество в лежачем положении.

- Все хорошо, отец. – попытался успокоить его принц Уэльский. Заметив лежащую на столике бумагу со сводкой, принц добавил. – По последним донесениям все атаки гуннов на наши войска отбиты с большими потерями у атакующих.

- Да, я знаю об этом. Я очень рад, - заявил Эдуард. И снова потерял сознание. Приглашенный из прихожей священник провел соборование короля и остался в кабинете, негромко молясь вслух.

Через пятнадцать минут после этого король вздрогнул всем телом, тяжело вздохнул и умер…

На следующий день утром на заседании Тайного Совета принц Уэльский был провозглашен королем, принял клятву архиепископа Кентерберийского. И обратился к лордам и достопочтенным государственным мужам с короткой речью. В ней он заявил:

- Я решил взять имя Георга, которое носили четверо из сидящих на троне моих предков. Одновременно, я и вся моя семья отказываемся от всех личных и семейных германских титулов. Отныне и вовеки наш королевский дом, в знак нерасторжимой связи с народом нашим, получает имя Виндзорского дома. Да будет так!

Королева Александра приказала оставить тело Эдварда в его кабинете на целых пять дней после смерти. Здесь с покойным повелителем смогли попрощаться придворные и члены Палаты Лордов и Правительства. Затем покойный король был одет в свою форму и помещен в массивный дубовый гроб, который перенесли в тронный зал. Охраняемый гвардейцами гроб, на котором лежали корона, держава и скипетр, стоял посреди огромного зала и мимо него текла нескончаем потоком река скорбящих подданных, забывших на время обо всем, даже о идущей войне.

Утром на десятые сутки после смерти гроб поместили на лафет и на вороных лошадях отвезли в Вестминстер-холл. В траурном кортеже из-за войны, присутствовало не так много представителей других государств. Хотя даже враги прислали через представлявшие их интересы шведское, швейцарское и американское посольства телеграммы с соболезнованиями.

Между двух шеренг одетых в парадное красное гренадеров, двигался артиллерийский лафет с гробом, который тянули лошади королевского артиллерийского полка. Рядом с лафетом и сразу ним двигались личные адъютанты короля, последним из которых в одиночестве шел адмирал Фишер, большой друг покойного короля.