Анатолий Логинов - Первый император. Эндшпиль

За адъютантами шли строем представители гвардейских полков. В связи с тем, что часть гвардии была на фронте, строй пехоты и кавалерии составляли не более двух сотен солдат и офицеров, среди которых выделялись своим необычным видом взвод французских альпийских стрелков, в зеленом обмундировании и беретах на голове.

Армейский строй замыкала ведомая двумя грумами любимая лошадь короля, с пустым седлом и перевернутыми сапогами в стременах.

Затем шла короткая торжественная процессия в старинных костюмах и конный строй присутствующих высоких особ, включая нового короля Георга Пятого и брата покойного короля - герцога Коннотского, и карета с овдовевшей королевой. Под печальные звуки «Марша смерти» из «Саула» кортеж проследовал к Вестминстерскому аббатству. После короткой службы королевская семья уехала, и зал был открыт для публики. А еще через два дня королевский поезд доставил гроб короля из Лондона в Виндзорский замок, где Эдуард был похоронен в часовне Святого Георгия.

Для Британской Империи наступили новые времена…

Россия. Москва. Пер. Каланчовский. Май 1910 г.

Он не любил Москву. Ни ТОГДА, когда это было сосредоточение всего старого и консервативного. Ни сейчас, когда этот город вызывал в нем воспоминания о первых, самых трудных днях жизни в ЭТОМ времени. Ни Ливадия, ни Севастополь таких переживаний не вызывали. Только Москва. Но иногда с этим приходилось мириться. Например, как сейчас, когда об аудиенции попросили практически одновременно обер-прокурор Синода и митрополит Московский. Пришлось заехать в этот нелюбимый город.

Впрочем, все желающие встретиться с Его Императорским Величеством ждали поезд в здании Царского павильона.

Первым аудиенцию получил обер-прокурор Синода Извольский, попавший на свою должность по предложению его брата, товарища министра иностранных дел Александра Извольского. Прекрасно образованный, внешне похожий на своего брата, Петр Петрович увлекался историей церкви и даже степень кандидата Санкт-Петербургского университета получил за диссертацию о святом Франциске Ассизском. До сегодняшнего дня личные встречи Николая с ним ограничивались разговором при вступлении в должность. Особенных причин для встреч с ним по его вопросам до сего дня не было, обер-прокурор, в отличие от Победоносцева, на какое-либо политическое влияние не претендовал. С церковными членами Синода у него, по сведениям, поступающим к Николаю, отношения складывались хорошие. Именно поэтому император решил обязательно встретиться и узнать, что же такого произошло.

Вошедший в кабинет салон-вагона Извольский выглядел сильно и неприкрыто взволнованным. Поздоровавшись и присев, по предложению Николая, напротив рабочего стола, он сразу перешел к тем разговора.

- Ваше Императорское Величество! На последнем заседании Священного Синода неожиданно вновь возник вопрос о восстановлении Патриаршества… Надо признать, Ваше Императорское Величество, положительно по этому вопросу высказалось большинство членов Священного Синода от церкви…, - неожиданно царь остановил его доклад, махнув рукой.

- Подожди. А что об этом думаешь ты? И титулуй по-простому, «государем».

- Полагаю Ваше… Государь, что большая самостоятельность, предоставленная церкви, пойдет ей на пользу. Особенно в отношении ее влияния на вновь присоединенных землях нашей Империи, - ответил, не задумываясь, Извольский. – Ибо сейчас наша Церковь приобрела все недостатки бюрократический чиновничьей организации, включенной в систему государственного управления…

- То есть ты тоже за, - отметил Николай. – Полагаю, однако, что решать такой вопрос, касающийся внутреннего строя церковной жизни и существа церковного управления, без присутствия первенствующего члена Синода неуместно. Передай адъютанту, пусть пригласит Его Высокопреосвященство.

Пока Извольский разговаривал с адъютантом, Николай встал и прошелся по кабинету, обдумывая сложившуюся ситуацию. То стремление к независимости и даже равноправия со светской властью, тот «папежский дух», из-за которого патриаршество пришлось упразднить, церковь ныне утеряла и возродить скорее всего неспособна. А расходы… он припомнил содержание бюджета на этот год и едва удержался чтобы не выругаться. «Два линкора можно построить, вместо того чтобы долгогривым отдавать, - подумал он. И вспомнил сказанные ТОГДА слова – Господь дал царям власть над народами, но над совестью людей властен один Христос[4]…»

Появившийся митрополит Владимир отвечая на вопрос царя, заметил:

- Давно уже в умах православных русских людей жила мысль о необходимости созыва Всероссийского Поместного Собора для коренных изменений в порядке управления Российской Православной Церкви и вообще для устроения нашей церковной жизни на незыблемых началах, данных божественным основателем и главою церкви в Священном Писании и в правилах святых апостолов, святых вселенских и поместных соборов и святых отец. Происшедшее у нас в последние века развитие, в корне изменившее нашу общественную и государственную жизнь, обеспечил, по мнению нашему и церкви возможность свободного устроения. Заветная мечта русских православных людей теперь стала осуществимой, и созыв Поместного Собора в возможно ближайшее время делается настоятельно необходимым…[5]

Разговор получился длительный и весьма интересный. Оказалось, что церковные иерархи хотели бы независимости во внутренней церковной жизни при сохранении всех привилегий и, самое главное, финансирования из государственных средств. На что, естественно, не был согласен сам Николай. Разговор, а точнее спор, закончился уже к обеду. Митрополит Владимир все же уговорил императора менять все постепенно, не разрушая уже достигнутого и, главное, уменьшая финансирование церкви постепенно, не более чем на пятую часть суммы от уровня текущего года. Договорились также, что высочайший указ о созыве «предсоборного присутствия» будет подписан Николаем в ближайшие дни и передан Синоду по телеграфу.

Обед, на который кроме митрополита и обер-прокурора был приглашен и ждавший все это время высочайшей аудиенции московский генерал-губернатор Сергей Константинович Гершельман, прошел в спокойной обстановке. Геошельман был доволен тем, что царь не требует доклада, митрополит рад достигнутому соглашению, Извольский – сохранением должности и милостивым отношением императора. О чем думал Николай, осталось тайной, не внесенной даже в его дневники.

Императорский поезд отправился в дальнейший путь к Дальнему Востоку этой же ночью…

Индийский океан. Борт крейсера «Эмден [6] ». Май 1910 г.