Василий Панфилов - Дипломная работа [СИ]

… впрочем, сам дурак! Зная о ситуации (и это я про параноящую охрану), полез инспектировать кусты, не предупредив охрану.

– Доброе утро, – застенчиво сказала Фира, входя в ангар в сопровождении охранника, тут же, впрочем, ретировавшегося, сделав перед тем такую понимающую морду…

… что в неё захотелось сунуть – от всей души! Сперва – как Егор, а потом продублировать за Шломо!

– Доброе… – и хочется много всего сказать, но… – кофе будешь? С печеньками?

– Буду! – она подхватила кружку и привалилась с левого боку, отчего сердце сразу застучало чаще. Вместе мы ждали рассвета, переглядываясь безмолвно и похрустывая печеньем.

Безмолвие это уютно и очень интимно, отчего на душе тепло и славно…

… но немножечко грустно. Горя нет, но есть светлая печаль по хорошему человеку, и ощущение несбывшейся дружбы с Житковым.

Уют нарушила Песса Израилевна, с позевотой вошедшая в ангар. Вкусно пахнущая свежей сдобой, духами и удачной ночью, она поздоровалась и…

… её как-то разом стало – много! Опять эта странная одесская особенность, когда чем их меньше, тем они заметней и громче!

Семэн Васильевич задержался на покурить и сделать внушение охране, потом послышался басок Владимира Алексеевича, и с его приходом начался рассвет.

– Песя, солнце моё, ты хорошеешь с каждым днём! – сделал комплимент дядя Гиляй, – Не будь я так дружен с Семэном, давно бы сделал попытку закружиться с тобой в интересном романе!

Будущая моя тёща зарделась и потупила глазки, как маленькая девочка, а Семэн Васильевич скрежетнул зубами, едва не перекусывая мундштук папиросы.

– Когда ж вы уже поженитесь, – покачал я головой, укладывая багаж невесты.

– Вот выдам Эсфирь замуж… – проворковала Песса Израилевна, – и если Семэн Васильевич не передумает к тому времени…

– Не передумает! – отрезал тот, выплёвывая мундштук, – Я гиюр за-ради Фимы Бляйшмана прошёл, или поста шерифа? Ну, ладно… немножечко за-ради поста шерифа и желания поиграть в иудейскую политику, но это – немножечко!

– А множечко, дорогая моя, – свирепо раздув изрядно волосатые ноздри, Шериф Иудейский повернулся к Пессе Израилевне, – за-ради тибе, потому шо мне – ну никакой разницы, а тибе приятно!

Они немножечко померились взглядами, и Шериф Иудейский (а у него это стало именем собственным!) начал сверлить глазами уже мине, и я немножечко задумался…

… и перевёл взгляд на Фиру, которая разом – та-ак раскраснелась…

– Осенью Фире пятнадцать будет, – собираюсь с мыслями и… будто переступаю через некий незримый барьер, – так што следующей, как только шестнадцать стукнет…

… ты согласна?

Фира пискнула, покраснела ещё сильней и кивнула.

– Ну вот и решено, – солидно сказал я, краснея под стать невесте.

– Всё! – хлопаю в ладоши, – По машинам! Напоминаю – я ведущий, следовать строго за мной, и никакой самодеятельности!

– Яволь, герр оберст! – задурковал дядя Гиляй, вытянувшись на прусский манер, и тут же хохотнув.

– Шуточки… – сдерживая улыбку, качаю головой и помогаю забраться Фире в летадлу. Вот же… недавно ещё профессия пилота была героической, моими же стараниями, а теперь…

… опять-таки не без моей помощи, летадлы, пока что преимущественно в Кантонах, становятся чем-то статусным, и вот ну совершенно необходимым транспортом солидному человеку!

Сперва «Фениксом» обзавёлся дядя Гиляй (первым из гражданских!), потом Феликс… а потом Бляйшману стало интересно, и оказалось, што при наших просторах это удобно и незаменимо, и где я был раньше!

Техники выкатили летадлы из ангара, и начали раскручивать винты. Короткий разбег, взлёт… делаю круг над аэродромом, и – курс на Дурбан!

– С вами приятно иметь дело, господин президент, – Бергманн склонил голову, забирая чек с пятью нолями и пряча его в портмоне страусиной кожи.

– Взаимно, Джордж, – улыбнулся Бота, вставая из-за стола и крепко пожимая мужчине руку, – начало операции нас впечатлило, очень профессионально сработано!

– Благодарю, – Бергманн церемонно склонил голову, – герр президент… герр Смэтс [21] Смэтс (Smuts) ЯнХристиан (24 мая 1870, Бовенплатс, Капская провинция – 11 сентября 1950, Ирене, близ г. Претория) – философ, южноафриканский политический деятель, принимавший участие в разработке устава Лиги Наций, британский фельдмаршал. …

В знак особого уважения и приязни Луис Бота проводил мужчину до двери, сделав десяток символических шагов. Однако стоило двери закрыться, как африканер, вытащив из нагрудного кармана платок, щедро плеснул на него бренди из стоящей на столе откупоренной бутылки, и оттёр руки самым тщательным образом.

– Хн…

– Не смейся! – Бота, продолжая оттирать руки, резко повернулся к Смэтсу, сидящему сбоку от стола, – Этот Бергманн и ему подобные – отвратительное существо, а мне ему руку пожимать пришлось!

– Ощущение… – выкинув платок в корзину для бумаг, он поднёс руки к лицу и понюхал, морщась брезгливо, – будто дерьмо голыми руками собирал! Бергманн… ха!

– Политика другой не бывает, – философски отозвался Ян Христиан, потянувшись за бутылкой, – привыкай.

– Это не политика, а… – Бота замялся, подбирая слова, но махнул рукой, и отобрав у подчинённого бутылку, сделал глоток прямо из горла.

– Политика, господин президент, политика! – не согласился Смэтс, плюхнувшись обратно в кресло, – Именно так она и выглядит. Переговоры в верхах и подписание договоров, это даже не верхушка айсберга, а много меньше. Политика, Луис, это грязь, кровь и дерьмо! И вот такие вот… Бергманны, урождённые Розенблюмы, вишенкой на тортике из навоза.

– Мерзко, – не сразу отозвался бур, налив алкоголь в стопку, и ссутулившись, встав у окна. Глядя во двор невидящими глазами, он вспоминал первые недели и месяцы после Победы, когда всё казалось таким простым и лёгким…

Враги побеждены, Южно-Африканский Союз на подъёме, и кто против нас, если Бог – за нас!? А потом оказалось, что у русских есть свои интересы, и если поначалу решение о максимальной автономии Кантонов было удачным, то позже…

… всё изменилось. Русских оказалось слишком много, и они решительным образом не хотели ни уступать позиции, ни ассимилироваться! Они охотно учат африканерский, перенимают местные охотничьи и фермерские повадки, и на этом вся ассимиляция и заканчивается.

Разом врастающие корнями в полученную землю, берущиеся за любую работу, они постепенно, но неуклонно отвоёвывают позиции в Союзе, просто по факту своего существования. Едва ли не каждый день причаливают пароходы и выплескивается на берег человеческая масса.

Их всё больше, больше… и если сперва африканеры относились к ним с брезгливой снисходительностью, не видя в этих низкорослых оборванцах равных, то позже пришло уважение и…