Василий Панфилов - Дипломная работа [СИ]

… которая снова бьёт меня рылом! Бью навстречу кулаком – так сильно, как только могу в толще воды, и тут же хватаюсь на нож на голени.

Не выпускаю её из виду, начинаю отплывать, готовый ударить ножом. Акула не торопится атаковать, выгибая спину и опуская хвост с плавниками. Ме-едленно…

… акула делает рывок в мою сторону, но не пытается ударить, а будто…

… прогоняет меня?!

Всё так же, задом, не отрывая от неё взгляда, отплываю назад и вверх, отчаянно боясь, что акула не одна… Но нет…

На поверхности меня тут же подхватили сильные руки и буквально закинули в лодку.

– Ишь, тварина! – с ненавистью сказал белый от пережитого Санька, грозя кулаком глубине.

– Не ругай рыбку, – попросил я, стягивая маску с потного лица, – ф-фу… она меня за конкурента посчитала, не за добычу. Прогнала из охотничьих угодий, и вишь, не стал кусаться! Давайте во-он туда, на полмили отплывём, и…

– Но медоедом называют меня, – меланхолично сказал отживающий Санька куда-то в пространство, и добавил безапелляционно:

– Назад плывём! Тьфу ты… на судно! Ты как хочешь, а мне… – он передёрнул плечами, – выпить надо!

– А… ну ладно! Зря ты так… ладно, ладно! Гребите к пароходу, мужики!

– Я, кстати, – поворачиваю голову к брату, – кажется, придумал, как маску нормальную сделать!

– Вот пока не сделаешь маску и не придумаешь подводное оружие… – Санька молча погрозил кулаком.

– Да это не опас…

– Фире нажалуюсь! – рявкнул он бешено.

– А… ладно. Аргумент!

К вечеру в усадьбу Ивашковых начали съезжаться соседи-фермеры, с чадами и домочадцами, слугами и собаками, и каждый приехавший добавлял свою щепотку весёлого Хаоса.

Длинные, разлапистые, несуразные строения не смущают никого. Времянки! Как там тот студент выразился… а, дендрофекальный принцип конструирования!

Столбы да плетни, а промеж плетней глина вперемешку с тростником да всякой соломой набита плотно. На полу камни, поверх которых положены расколотые, кое-как обтёсанные стволы деревьев. Крыша тростником покрыта, по кафрской методике.

Придёт время, и будут настоящие усадьбы и усадьбищи, а пока – не до жиру. Сыты, здоровы, хозяйство крепкое, что ещё надо?! Пару ещё годиков назад об таком только мечталось у большинства, и на те, сподобились! Есть где прислонить на ночь голову, да сложить урожай, и слава Богу!

Над двором навесы из кривоватых стволов деревьев и веток, крытые пальмовыми листьями. Дёшево и сердито! Пара кафров, случись ураган, за полдня наново ставят, почёсывая чорные задницы и пересмеиваясь.

Под навесами кое-где дорожки вымощены, чтоб по грязище не шлёпать. Необтёсанный камень, стволы деревьев… времянка как есть, а и хорошо!

Дай Бог, половина плантации расчищена, а засажено и того меньше. Потом уже будут красоты, и непременно!

Насмотрелись мужики в Дурбане да в других городах, как жить можно… как надо жить! И будут! Может, не скоро ещё, но непременно будут.

Ребятишки бегают, играют, дерутся… и даже драчки им, соскучившимся без сверстников на своих отдалённо стоящих фермах – в удовольствие! Окружённые виляющими хвостами собаками, успевающими решать попутно свои собачьи дела, дети мотаются по ферме, то собираясь в весёлые домоткано-мохнатые половички, устилающие землю, а то разлетаясь одуванчиками.

Фр-р! И как и не было! Визги, писки, крики «Чур-чура» и «В домике» со всех сторон! Не поймёшь даже, одна это игра, или десяток вперемешку. Только глаза горящие, волосы взъерошенные, да неизбывное счастье в глазах.

У подростков свои интересы, и тут хоть напополам порвись! Хочется показаться человеком сурьёзным и ответственным, ан детство в жопке ишшо играет…

… да и как не осалить вон ту смеющуюся девчонку? Эвона… у ей сарафан в натяжку на грудях становится, и вчера только дура-дурой была, а севодня сердце колотится, как на неё взглянешь!

Взгляды, тисканье как бы невзначай, на бегу, короткие стычки у парней, да злоязыкие, гадючьи разборки девиц, и тут же…

… винтовки, составленные так, чтобы подхватить их почти тут же, не теряя времени. И уж без разницы – парни ли, девицы… Вооружены все, кто не падает от отдачи и может попадать в цель.

Своя иерархия у слуг, зависящая от цвета кожи, былого положения в племени или степени цивилизованности, которую простодушные машона часто понимают просто как наличие деталей европейской одежды…

… а вот бастеры, гриква, а также разнообразные цветные и полукровки, не входящие по разным причинам в эти этнические сообщества, нередко владеют грамотой и ремёслами, лишь немногим не дотягиваясь до статуса «полноценного белого».

Статус у таких слуг высокий, да и не всегда это слуги! Управляющие, которым обещан процент от доходов плантации, кузнецы, плотники, а порой и…

… жёны!

Женщин в Кантонах не хватает, а местные, из цветных, такие себе бывает… не один мужик назем полетел, заглядевшись! А если баба не только гладкая, но и предки её давным-давно крещёные, да живут как белые, то стало быть, белая и есть [25] До начала 19 века в Южной Африке людей считали белыми, согласно их классовому и культурному положению. Чёрная рабыня, вышедшая замуж (!) за белого, считалась белой, равно как и её дети. Согласно мнению некоторых исследователей, в среднем африканере (из тех самых, ведущих род от Отцов-основателей) не менее (!) 7 % африканской крови. Апартеид в ЮАР был установлен законодательно только в 1948 году, а до этого браки с цветными и негритянками были проблемой только социального окружения. И даже само определение «цветных» по времена апартеида было странным. Нередки случаи, когда единокровных детей разлучали, признавая одного белым, а второго – цветным! Одному, соответственно, все права белых, второго – в гетто. Ещё – японцев в ЮАР считали белыми, а китайцев – цветными) !

Взрослые степенно здороваются с хозяином и непременно с лектором, окидывая его без всякого стеснения любопытствующими взглядами. Потом обязательный длинный обход всех приехавших ранее, согласно сложному крестьянскому этикету. Родственные и земляческие связи наипричудливейшим образом переплелись с армейскими и иммигрантскими, и канпот из этого варева выходит наваристый и ядрёный.

Окающий говорок смешивается с акающим и цокающим, обычаи и поконы сплетаются змеиными свадьбами, служа постоянным источником насмешек и подковырок, но…

… они вместе воевали, бедовали в эмиграции, теряли умерших от болезней детей и жён, и как могли, помогали друг другу. И теперь уже неважно, кто из них кто, потому что прямо сейчас зарождается новая общность русских людей – кантонисты.

… но нет-нет, а спотыкается глаз на беременной молодухе из гриква, с солидным пузцом, весьма уверенно чувствующей себя среди русских баб. А с чего ей себя неуверенно чувствовать, если она – тутэйшая, и все реалии африканские как «Отче наш» знает? Да и родня, случись чего, в стороне не останется!