Дикий Носок - Изгнание [litres самиздат]

«Я не смогу,» – неуверенно проговорил Урум, с сомнением глядя на пасущихся невдалеке исполинов. Бурые холмы, покачивая загнутыми бивнями, медленно плыли в высокой траве.

«Конечно сможешь. Я чувствовал силу твоего внушения на себе, когда ты пришел ко мне. Ты силён, Урум. Не обращай внимания на их размеры, это не важно. С ними будет проще, чем с нашими сородичами,» – уверенно сказал Гурун, кивнув в сторону мамонтов. В отличии от Урума, он наблюдал за ними спокойно, хладнокровно выбирая подходящих.

«Вот те два, около деревьев,» – наконец определился он. – «Они подойдут. Молодые, глупые.»

Выбранные им исполины были ростом со взрослого мамонта, но порывисты в движениях и суетливы. Отсутствие степенной вальяжности и выдавало издали их возраст.

Вообще-то, это была идея Улы. Ей о подобном рассказывал старик Муун, который знал все на свете. Великан Гурун подхватил идею с энтузиазмом, а Урум колебался. Шутка ли, взобраться на мамонта? До настоящего момента молодой йорг пытался заставить действовать по своей воле разве что белок. Однажды, правда, внушил непреодолимый ужас оголодавшей волчьей стае, что преследовала его в заснеженном лесу. Но мамонты? Если ничего не выйдет, гиганты просто растопчут их, словно муравьев.

Было совершенно очевидно, что в прямой стычке с людьми йоргам не выстоять, тех было слишком много, а их коварство и изобретательность поистине безграничны. Урум со стыдом вспоминал, в какой панике и ужасе бежали они от людей, осыпавших их дождем из огненных стрел. Чувствуя запах собственной горелой шкуры и пока ещё не осознавая боли, он, яростно рыча, словно животное, вырывал вонзившиеся в тело стрелы. Нужно было придумать что-то ещё – другой способ не дать им проникнуть за пределы Радужных гор, и Ула придумала. Йорги все ещё залечивали раны и ожоги, мощные тела пестрели горелыми проплешинами, будто у старых, больных собак. Да и чувствовали они себя не лучше. Нума и вовсе лежала в горной пещере с раздробленной костью бедра, в которую угодило копьё. Ула оставалась с ней, облегчая страдания подруги, как могла.

«Подождем до заката, они не уйдут далеко. В темноте мы сможем ближе подобраться незамеченными,» – растянулся на земле Гурун. Колеблющийся Урум последовал его примеру.

Новый мир, открывшийся за Радужными горами, был удивителен своей первозданностью и представлялся любознательному человеку, коим и был Балаш, наподобие толстой книги, каждая страница которой таила нечто чудесно-неизвестное. Чтобы не упустить ничего интересного, он напросился в один из отрядов разведчиков, разосланных в разные стороны на расстояние трех дней пути от лагеря у озера.

Отряд, в котором состоял Балаш, направился прямиком в степь. Она была точь-в-точь, как на полуострове: весенняя, цветущая, дурманяще-душистая. За одним исключением – животные. Такого обилия и многообразия пасущихся стад Балаш не видел никогда: дикие лошади (маленькие, злые и лохматые), свирепо и настороженно поглядывающие исподлобья на незнакомцев туры, горбоносые антилопы с причудливо закрученными рогами, изящные, тонконогие газели, едва выглядывающие из травы влажными, карими глазами и (диво-дивное) величаво вышагивающие исполины с чудовищной величины бивнями. Мелкие птички покачивались, сидя на их выгнутых спинах, чувствуя себя в полной безопасности на этой высоте. Прежде юноша видел изображения гигантов только в старых книгах, но, конечно, те не могли передать той мощи, которой веяло от них. Повстречав мамонтов впервые, весь отряд благоговейно замер на почтительном расстоянии. На полуострове ни мамонты, ни туры не водились. Может быть, не могли перебраться через горы, а может быть, люди давно истребили и съели их. Здесь степь могла прокормить всех.

Отряд уже возвращался и находился в одном дневном переходе от озера. Не привыкший к столь долгим и интенсивным переездам верхом Балаш за последние пять дней совершенно отбил себе зад. Поэтому с лошади слезал скрючившись, как старый башмак, и даже к утру не чувствовал себя отдохнувшим. К счастью, сегодня была не его очередь готовить похлебку и можно было завернуться в плащ и немного подремать в ожидании ужина.

Лежа в некотором отдалении от костра он уже почти заснул, когда внезапно понял, что земля под ним дрожит. Ничего не понимая, юноша приподнялся и закрутил головой в разные стороны. Непонятный гул и дрожь нарастали. Испуганные лошади сбились в кучу и беспокойно заржали, прядая ушами. Потом в ужасе оборвали привязи и бросились врассыпную. Что-то огромное, сопящее и сотрясающее землю заслонило звездное небо и надвинулось на юношу. Балаш едва успел перекатиться в сторону, как колоннообразная нога опустилась точно на то место, где он недавно лежал, впечатав в землю и его плащ, и скинутые сапоги. Следом за ней и вторая нога сделала то же самое. Массивная туша проплыла мимо, обдав юношу резким, звериным запахом. И прежде, чем она затоптала костер, он успел увидеть загнутые внутрь бивни и низко опущенную голову второго зверя. А ещё Балаш мог бы поклясться, что верхом на гиганте, словно на лошади, сидел йорг. Юноша решил, будто ему привиделось – настолько невероятно это было. Крики боли и ужаса раздались у костра, вслед быстро удаляющимся мамонтам. К счастью, они проследовали дальше, не останавливаясь, словно и не заметив, каких бед натворили.

А бед мамонты натворили немало. Двух разведчиков они затоптали насмерть, ещё одному раздавили ноги так, что к рассвету тот скончался в страшных мучениях. Остальные остались живы и невредимы лишь каким-то чудом. Найти и поймать удалось только половину лошадей, потратив на это весь следующий день. Остальные, вкусив запретной свободы, видимо, присоединились к стадам диких собратьев. Запалив следующей ночью в полном молчании погребальный костер, на рассвете удрученные произошедшим разведчики отправились в путь.

В лагере, разбитом вокруг озера, царила праздность. В ожидании возвращения разведчиков делать было решительно нечего. Служивые валялись у костров и травили байки, которые становились тем более неправдоподобными, чем большим количеством вина были запиты. Рыбалка и охота давали обильную пищу людям, для лошадей было в достатке свежей травы и воды. Йорги не давали о себе знать уже много дней, и служивые расслабились, преждевременно бахвалясь окончательной победой над чудовищами.

Ромен пробирался между кострами, аккуратно переступая через протянутые ноги, валяющиеся седла и заплечные мешки, через кучи птичьих перьев, рыбьи потроха и прочий смрадно воняющий мусор. На чем-то таком мерзко-склизком он и поскользнулся, свалившись на мирно дремавшего стражника местного правителя и ненароком опрокинув котел с малоаппетитным, судя по запаху, варевом, из которого наполняла миски целая компания стражников.