Владимир Панин - Сталинградская метель [litres]

Атака неприятеля была сорвана, и до наступления темноты попыток прорыва рубежей обороны армии генерала Шумилова больше не было.

Нанося отчаянные удары сначала по позициям армии Батова, а потом по позициям армии Шумилова, немцы рассчитывали на то, что одномоментно с ними в спину противнику ударят войска, находящиеся в Батайске. Тогда, оказавшись между двух огней, русские сломаются и станут легкой добычей славных воинов рейха, но, вопреки их надеждам и ожиданию, этого не произошло.

За день до того, как немцы принялись пробовать крепость обороны советских войск, свой удар по Ростову нанес генерал Рокоссовский. Полностью выверенный и тщательно подготовленный, он в первый же день наступления принес успех наступающим войскам фронта. Обрушив на опорные пункты обороны врага шквал смертоносного огня, под его прикрытием советские войска приступили к переправе через Дон.

Конечно, не все было гладко и безукоризненно, как того хотелось. Не все огневые точки немцев были подавлены, возникли проблемы с наведением настилов для танков, но все это не могло остановить наступательный напор советских войск.

Многие штурмовые группы имели пушки-«сорокапятки», чей убийственный огонь приводил к молчанию пулеметные гнезда и дзоты врага. Были в их рядах и пулеметные расчеты, что, упав на речной лед, своим огнем расчищали дорогу наступающей пехоте. А выехавшие на берег Дона танки Т-34, в ожидании своих настилов, громили вражескую оборону огнем своих орудий.

Все шло в дело. Никто не был сторонним наблюдателем, каждый старался внести свой вклад в победу, и это не замедлило сказаться на общих итогах. К концу дня советские войска захватили на правом берегу Дона плацдарм глубиной пять-шесть километров, создав угрозу окружения немецким войскам в Ростове и Батайске.

Тщетно противник пытался контратаковать войска армии генерала Малиновского. На каждый контрудар врага следовал ответный удар советских войск, который не только останавливал врага, но заставлял его отступать и отступать.

В сложившейся обстановке перебазировавшийся из Новочеркасска в Матвеев Курган Манштейн потребовал от Гитлера разрешения на оставление Ростова и Батайска.

– Если мы не успеем вывести войска из Ростова, то возникнет кризис и фронт на участке группы армий «Дон» рухнет. Только немедленное оставление Ростова поможет нам сохранить линию фронта и не пустить большевиков в Донбасс, – честно признался фельдмаршал фюреру, чем, естественно, вызвал у него настоящую бурю негодования.

– О каком отступлении может идти речь, если у вас под Батайском находится 1-я танковая армия?! Ударьте по русским с двух сторон! Раздавите их! Откройте дорогу Клейсту. Это в ваших силах!

– Из-за ограниченного запаса горючего и боеприпасов генерал Макензен не может использовать всю мощь своих танков и артиллерии для прорыва русской обороны. Учитывая, что подобные попытки приведут к обескровливанию 1-й танковой армии, я приказал Макензену прекратить атаки на позиции противника и прорываться в Таганрог морем. Пока лед, сковавший его, крепок, и люди, грузовики и орудия могут пройти по нему.

– Как вы смеете, Манштейн, отдавать приказы Макензену через мою голову?! Кто командует вермахтом – вы или я?!

– Я поступил так, руководствуясь полученным от вас полторы недели назад разрешением на возможность принятия самостоятельного решения без консультации со Ставкой в случае возникновения критического положения дел на фронте, – начал оправдываться фельдмаршал. – Неудачи Макензена по прорыву русской обороны под Батайском и оставление Клейстом Славянской и Краснодара вынудили меня отдать подобный приказ. Нужно выводить войска через пролив, пока крепок лед. Промедление смерти подобно.

– Я запрещаю!!! Слышите, запрещаю вам, Манштейн, отводить войска под Таганрог!!! Немедленно прикажите генералу Макензену вернуть войска и вместе с 17-й армией занять оборону на Ейском полуострове! Ни о каком отступлении не может быть и речи! Я объявляю Ейск и прилегающие к нему территории крепостью! Ни о каком оставлении Кубани не может быть и речи! Нужно создать занозу в теле большевиков, возле которой Сталин будет вынужден держать войска!

– Мой фюрер, 40-й танковый корпус генерала Хенрици и 3-й танковый корпус генерала Брайта уже начали движение через пролив, – начал говорить Манштейн, но Гитлер его решительно оборвал.

– Не заставляйте меня дважды повторять вам приказ, Манштейн! Немедленно прекратить эвакуацию. Начать подготовку линии обороны и ждать подхода армии Клейста! – взорвался фюрер. – Впрочем, можете этого не делать. Я сам отдам приказы Макензену и Клейсту.

– Если вы забираете у нас войска 1-й танковой армии, то имеющимися в моем распоряжении войсками я не смогу удержать Донбасс и прошу немедленно отправить мне свежие подкрепления, – отчеканил Манштейн, и по голосу фельдмаршала Гитлер понял, что струна его нервов натянута до предела. И ещё одна перепалка, и «лучший ум германский военной мысли» попросит об отставке.

– Хорошо, – после недолгой паузы недовольно бросил фюрер. – Те соединения, что начали переход через пролив, можете не возвращать, но те, кто ещё не начал движение, пусть немедленно приступают к возведению обороны. Немедленно, Манштейн! Я лично прослежу за исполнением этого приказа.

– Спасибо, но сил двух корпусов недостаточно, чтобы остановить врага, имеющего тройное превосходство. Я настоятельно прошу прислать нам подкрепление, – продолжал настаивать Манштейн. – В нынешней ситуации будет разумнее отвести войска с Демянского и Ржевского выступа.

– Вы с ума сошли, Манштейн! Отводить войска от Ржева, который объявлен воротами Берлина! Это невозможно!

– Мой фюрер, лучше пожертвовать воротами Берлина, чем получить катастрофу на южном фланге Восточного фронта. Минимальный ущерб от которой – это выход русских войск к Днепру, – врезал Гитлеру фельдмаршал. – Это мое мнение, с которым вы можете не соглашаться, ибо последнее слово за вами.

– Да, за мной, и я его скажу! – окрысился фюрер и в раздражении бросил телефонную трубку. После чего повернулся к Цейтцлеру: – Немедленно отправьте радиограмму генералу Макензену с приказом о переходе к жесткой обороне в районе Ейска силами 52-го и 3-го танкового корпусов. Ейск и прилегающий к нему полуостров объявляется крепостью, оставление которой только с моего личного приказа. Дислоцирующиеся там войска получают название: группа армий «Кубань» под командованием генерала Клейста.

Гитлер на секунду задумался, а потом произнес:

– Подготовьте приказ о производстве генерала Клейста в фельдмаршалы. Я уверен, что он не повторит предательства этого ничтожества Паулюса. Да, когда, наконец, состоится суд офицерской чести в отношении него? – фюрер требовательно посмотрел на Цейтцлера.