Ольга Чемерская - Атлантида. В поисках истины. Книга первая. Начало

Ситуация стала ещё более загадочной спустя пол сотни лет. Рамон ещё спал. Время текло, как река у подножья горы, а Эвридика оставалась молодой. Прошло ещё сто лет, пока не пробудился «спящий в анабиозе» Рамон, обнаружив у своих ног всё ту же испуганную маленькую девочку пятнадцати лет. Он взял её за руку, и, с трудом передвигая ноги, шёл с одного края плато в другое к деревне.

– Фидель, брат, что это за молчаливое создание? – обратился он к Фиделю, который увлеченно уже два часа к ряду стриг овец. Фидель обернулся, как и другие селяне на голос незнакомца, неожиданно появившегося из ниоткуда.

– Рамон, неужели? Прошла уже целая вечность, я уже думал ты не собираешься просыпаться! – воскликнул он и обнял брата, крепко прижимая к груди. Рамон пошатнулся от слабости.

– Ты не узнаешь Эвридику? – указал он на девушку.

– Не может быть! Она же дочь Георгия Симонова. Разве она не родилась уже на Атлантиде! – продолжал удивляться тот.

– На неё посмотришь и правда ангел, не иначе. «Бессмертная». Словно Ассоль – не от мира сего, – глядя прямо в глаза Эвридике говорил он Рамону.

– Не говори глупости, я не такая! – весело пропела она.

– Такая, такая! – играючи затараторил Фидель.

– Не такая… – хихикнула она и кинулась шутливо колотить его по груди. Фидель уворачивался и убегал, Эвридика догоняла, весело смеясь.

– Не плохо тут у них, – шептал еле живой Рамон, щурясь на солнце.

Не успел Рамон прийти в себя, как настала очередь Фиделя. Эвридике стукнуло двести пятьдесят, когда впервые, утомившись, она уснула на целых двести лет. Ей повезло, что она оставила у себя гравилор Александра. Жалко бросать такой ценный предмет. Эвридика стала хранителем, а следом и владельцем прибора, приняв своё невольное «бессмертие».

Люди рождались и умирали. Уходили, создавая новые кланы. Объединялись, дрались, мирились. Строили что-то, с кем-то делились и уходили в дальние страны. Когда все наконец-то были готовы и проснулись ото сна, небольшой отряд во главе с Рамоном сложил всё самое необходимое в походные мешки, решив спустя несколько столетий снова отправиться в путь. Однако в этот же год мир неожиданно погрузился во тьму.

Около пятнадцати тысяч лет до н. э.. Мощный катаклизм оживил притаившиеся в недрах земли силы. Земля сотрясалась и изрыгала огненную лаву. Небо заволокло тёмными тучами, резко поднялся уровень Срединного моря, и в довершении ко всему хлынул дождь.

Дождь лил как из ведра, не переставая больше месяца, затапливая окрестности. Вода поднялась больше, чем на пятьдесят метров, в некоторых местах достигнув плоских вершин гор, на которых теснились поселения. Вода поднялась до стен ограждений, а в некоторых местах начало подтапливать и жилища. Поселяне уже взялись строить плоты, спасаясь от воды, разбирая столы и палати в домах, бревенчатые стены, когда наконец адский ливень закончился. Люди с трудом пережили последующие месяцы, съев все имеющиеся у них запасы пищи. С трудом можно было развести огонь. Мир промок до нитки. Женщины мёрзли, холодными ночами согревая на груди маленьких детей. Вода спадала, размывая холмы и унося с собой тонкий слой земли. Травы не было, и оставшиеся в живых домашние и дикие животные голодали, обгрызая ветки, кору и хвою. Процветали эпидемии. Солнце скрывалось за свинцовой толщей серых туч больше года. Впереди было долгое голодное лето, и «бессмертные» не могли оставить своих людей без помощи и поддержки.

Только через два года они решились покинуть город на холме. Они шли большой группой преданных людей в центральную Италию непроходимыми лесами, через высокие горы до полутора тысяч метров над уровнем моря, с трудом преодолевая обвалы, и на ночь останавливаясь в ущельях или на вершинах холмов, опасаясь диких животных.

Однажды утром, собирая лагерь после ночёвки, они не нашли Эвридики…

Несколько дней с раннего утра и до поздней ночи, освещая дорогу факелами, искали они пропавшую без вести Эвридику. Не было и следа – ни зарубки, ни приметы, указывающей на то, что с ней могло приключиться и куда она направилась. В конце второй недели поиски решили прекратить.

Эвридика всю ночь не спала, она ничего не видела вокруг себя. Её глаза покрывала плотная ткань, а сама она лежала спелёнутая, скорее всего на носилках, а носильщики находились в процессе движения непрерывно. Они сменяли друг друга в пути, не произнося ни звука. Кормили единожды прежде чем расположиться на ночлег, а утром снова отправлялись в путь. Когда процессия, наконец, остановилась, и с Эвридики сняли глазную повязку, прошло много дней и ночей. Она увидела вокруг скалы и лежащую промеж них небольшую зеленую долину. По долине было разбросано множество небольших домиков, сложенных на скорую руку, и длинное каменное строение, похожее на коровник.

Эвридику окружали со всех сторон любопытные взгляды женщин. Одни женщины: всех возрастов – от мала до велика. И в последующие дни никого кроме женщин она так и не увидела. В длинном помещении, куда её внесли на носилках, заперев массивные двери снаружи, было тихо и прохладно. У восточной короткой стены стоял каменный трон, по обе стороны которого в каменных же чашах курились неизвестные травы. Эвридика отмечала знакомые запахи, но так и не смогла понять состав. Запах стоял ненавязчивый, приятный, и, не чувствуя угрозы, она наконец расслабилась.

Взвешенный, рассудительный взгляд на вещи всегда помогал ей оставаться спокойной. Она перестала быть капризной девочкой, но, будучи осторожной и вдумчивой, со стороны казалась холодной, высокомерной и отстраненной. Тот, кто не знал её близко, так и считали. Она не торопилась открываться людям. Иногда долго думала: хороший это человек или плохой, стоит ему верить или не стоит? А потом отношения уже складывались так или иначе, и принимать решение уже не требовалось. А бывало уже и слишком поздно… Помимо трагических ситуаций, болезней, ещё человека поджидала и неминуемая смерть. Не успеешь привязаться, полюбить…а ему уже и срок подошел.

«Лучше держаться в стороне и не привязываться. Зачем страдать от боли потерь?», – размышляла Эвридика, рыдая над телом маленького Туна во время потопа два года назад. Три волка пытались спастись на вершине горы, пробравшись в поселок. На их пути в овчарню встал тринадцатилетний Антуан. Храбрый, непослушный чертёнок. Самоуверенный до нельзя, и влюбленный – бросился защищать не столько овец, сколько Эвридику, принимающую роды у молодой овечки. Бегом добралась Эвридика до колчана со стрелами и стала стрелять в озверевших животных непрерывным огнем стрел, пока не поспела подмога.

На волках живого места не было, а рядом с Эвридикой валялся пустой колчан и арбалет. Только и Антуан уже не нуждался в защите. С первым же укусом зверь разорвал артерию на шее ребенка, но Эвридика не видела, не хотела видеть, и стреляла пока на земле не оказались три мертвые, серые туши.