Марк Рабинович - Переплетение времен

– Отец – ответили мы с Аней одновременно.

Алексей удивленно посмотрел на нас. Неужели он знает иврит? Прощаясь с нами у дома Ковальчуков он осторожно спросил по-английски:

– Что там было в раскопе?

Эйтану следовало бы дипломатично ответить: "не знаю" или соврать что-нибудь, но вместо это он процитировал:

– There are more things in heaven and earth, Horatio, than are dreamt of in your philosophy.

– Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам! – перевел я растерявшемуся Лёшке, которому Шекспир был пока не по зубам.

Как ни странно, этот ответ его удовлетворил, но, наверное, лишь на время. Ковальчуки щедро выделили нам для ночевки дачный домик на задах их хозяйства и именно там мы собрались на совет. В домике была “грубка” – печь с лежанкой, но топить ее мы не решились в силу своей неопытности и спасались теплыми куртками. Нам с Аней досталась широкая кровать, а Эйтан собирался спать на “грубке”. Но до этого было еще далеко. Первым делом он вытащил из своей сумки какое-то устройство, напоминающее портативную армейскую рацию. При этом он с грохотом уронил на пол нечто, при более пристальном внимании оказавшееся неизвестно как попавшем в Украину израильским карабином "Тавор". Я поднял бровь: теперь было понятно, что Эйтан делал в посольстве.

– Напрасно ухмыляешься – заметил он – В этой стране "Тавор" можно купить в любом оружейном магазине. Правда, надо иметь разрешение на охоту.

Я очень постарался ему поверить. Как правило, для охотников продавались гражданские версии армейского оружия, способные стрелять лишь одиночными, а иногда и гладкоствольные. С "Тавором" я был хорошо знаком после последних сборов, но проверять утверждение Эйтана счел излишним.

А он тем временем развернул "рацию".

– Это ты и называешь Л-маяком? – спросил я.

– Нет, это обычный радиомаяк с геолокацией и подключением к сотовой сети. Он дает только три координаты. А для четвертой, ну ты сам знаешь какой, нужен Л-маяк. Только это не железяка, а нечто совсем иное.

Он посмотрел на Аню и я понял, что они с Рои называли Л-маяком. Наверное, у толстяка были хитрые формулы, объясняющие принцип работы такого маяка, а мне все стало понятно и без формул. Эйтан тоже понял это и продолжил:

– Тогда, тот кто ушел вниз по оси времени, сумеет вернуться. Только…

– Только что?

– Для работы такого маяка требуется Л-энергия….

При этом он снова украдкой, как ему показалось, посмотрел на Аню. Мог бы и не смотреть! Я и так понял, что идти придется мне. Ведь только у меня есть Л-маяк в этом мире и я давно понял, нет, даже не понял, а почувствовал, что такое Л-энергия. Аня смотрела на меня и изумруд ее глаза стремительно темнел.

– Не пущу тебя одного – закричала она тонким, срывающимся на визг голосом – Я пойду с тобой!

Тогда я осторожно взял ее за руки и впился голодным взглядом в темный бархат ее глаз.

– Не выйдет, любимая – прошептал я этим глазам – Только ты, и только отсюда, сможешь меня вытащить. Я знаю, как трудно и больно будет, но тебе придется остаться. Прости меня, Лада.

Я всегда так ее зову, когда хочу в чем-то убедить. Из всех трех ее ипостасей, Ладислава самая покладистая. Нужно было сказать еще что-то, но она меня опередила.

– Ты помнишь, как уходил на битву?

Это было где-то здесь, в этих местах. Правда это было тысячу лет назад, но я все помнил. Помнил, как она смотрела на меня сухими глазами, потому что женские слезы делают мужчин слабыми. И в тот раз я вернулся к ней, вернулся раненый, умирающий, но все же вернулся. Вернусь и сейчас.

– Я вернусь! – сказал я.

– Я не буду плакать! – ответили мне изумрудные глаза.

Теперь все стало на свои места, все стало просто. Два года назад я уходил в никуда, не очень представляя как и куда попаду, лишь зная, что мне все равно нет месте там, где нету ее. Я тогда попал именно туда, куда следовало, может быть и случайно, а может быть и нет. Потом меня вышвырнула обратно безумная сила сила ее любви, вышвырнула обратно в наше время, потому что только здесь меня, умирающего, могли спасти. В этот раз я уйду не к ней, а от нее, но зато теперь сквозь тысячу лет мне будет светить маяк этих волшебных глаз, а значит и будет куда вернуться.

– Погодите прощаться – проворчал Эйтан – Посмотрим вначале, что у нас в лаборатории.

Пухлая физиономия Рои показалась на экране эйтановского смартфона.

– Привет, командир! – с наигранной бодростью сказал он.

За последнии пару лет я изучил толстяка довольно хорошо и прекрасно видел, что он нервничает. Впрочем, было бы странно, если бы он не волновался, отправляя меня к Веде.

– Ну, что там, Попай? – так же нервно спросил Эйтан.

– Завтра утром по нашему времени – сообщил его далекий собеседник – Точнее не получится потому что у славянской леди нет часов. У меня все готово, но вам лучше будет встать ближе к тем археологическим раскопкам.

Этой ночью нам с Аней не спалось. На печке храпел Эйтан, а мы с ней смотрели в дощатый потолок и молчали.

– Если не вернешься, я умру – прошептала Аня мне в ухо.

– Тогда придется вернуться.

Я прошептал это в ее розовое ушко, Анюте стало щекотно и она тихонько засмеялась. Тогда я заснул и проснулся, когда уже начало светать. Аня смотрела на меня, облокотившись на согнутую в локте правую руку и я заподозрил, что она пролежала в этой позе всю ночь без сна. В ее изумрудных глазах было утро. На завтрак у нас был хлеб с простоквашей и это напомнило нам такой же завтрак тысячу лет назад. Тогда на столе тоже был хлеб и простокваша, правда хлеб не был в пластиковой упаковке, а простокваша была в крынке, а не в картонном пакете. А еще тогда за Трубежом нас ждали венгерские всадники и жрецы Хадура со Змеями на поводках. Мы переглянулись, улыбнулись друг другу и слов не потребовалось. Эйтан ничего не заметил, увлеченный своим нехитрым завтраком.

Меньше чем через час мы были на раскопе. Никто из нас не знал, как рано начинают работать археологи и мы лишь надеялись, что разочарованный в своих находках Сергей Леонидович предпочтет понежиться в постели. Еще в дачном домике я переоделся в одежду времяпроходца, не содержащую синтетики и шерсти. В этот раз мы использовали форму Цахал – Армии Обороны Израиля. Армейские спецы заверили нас, что материалом для нее служит стопроцентный хлопок, но все равно мне пришлось отказаться от пуговиц и пояса. Теперь брюки на мне поддерживала грубо сплетенная веревка, а вместо пуговиц я приладил деревянные палочки. Вооружиться я решил короткой рогатиной, которую изготовил вчера вместе с Богданом, так и не объяснив ему для чего мне это надо. Концы рогатины мы обожгли на костре.

Солнце робко поднималось за рекой и Эйтан повернулся к нему, закрываясь экраном ноутбука. В левом нижнем углу "рабочего стола" его компа притулилась скромная иконка, сделанная Виктором. Они с Рои долго и занудно обсуждали, как она должна выглядеть, но так ни к чему и не пришли. Виктор хотел видеть стилизованное изображение Уборососа, а Рои настаивал на паре-тройке формул. Кончилось все тем, что я предложил нарисовать часы. На брезгливую гримаску Рои и недовольство Виктора я ответил старым анекдотом про моэля 1 1 Делающий обрезания. , доказывающим универсальность предложенного мной образа. К тому же, утверждал я, часы как-никак имеют отношение ко времени. За иконкой крылась хитрая программа, разработанная Виктором под руководством Рои и представляющая собой грубый аналог почившего в бозе "Случайного Соединения". Откровенно говоря, ни тот ни другой не знали, как именно она работает, потому что создали ее методом реверсивного инжиниринга того же "Случайного Соединения". Тем не менее, она работала и лицо Веды на экране в лаборатории служило тому доказательством. Рои в поте лице старается разобраться в принципе ее работы и я верю, что рано или поздно ему это удастся. Вот тогда-то мы наверное и прорвемся в неизведанные измерения и, в первую очередь, в прошлое.