Людмила Перцевая - Чёрный конгресс [litres самиздат]

Своим покровителям он строил фортификационные укрепления, намекал, что вскорости человеку понадобятся подводные лодки и танки, еще не было электричества, а он изобрел прожектор! Именно у Моро он выступал как гидротехник, устраивал феерические фейерверки, а попутно… обучал придворных поваров новым рецептам и сервировке стола. Ну просто на все руки! Но отнюдь не от скуки, а от невероятного объема внутреннего багажа.

Разумеется, среда, в которой он вращался, изобиловала гениями! В архитектуре небывалых высот достиг Брунеллеско, в скульптуре – Микеланджело, в одной с ним мастерской работал Боттичелли… да всех не перечислить! Еще во Флоренции, будучи учеником знаменитого живописца Верроккьо, юный подмастерье по поручению учителя написал на его картине ангела. Потрясенный мастер понял, что этот мальчишка на голову его выше – и с той поры забросил кисть! С этим юнцом, легко изобретавшим по мере надобности новые приемы в живописи, никто не мог соперничать, он сам кого угодно мог научить уму разуму. Написал книгу «О живописи», в которой, между прочим, были такие пояснения: «Синева неба происходит благодаря толще освещённых частиц воздуха, которая расположена между Землёй и находящейся наверху чернотой». Взгляд из космоса!

Несмотря на то, что писал художник левой рукой (ему как-то было все равно, левой, правой, зеркально отраженно), творил он полотна необыкновенные. Но ни с кем не соперничал, завистником никогда не был, слишком обширны были его интересы – инженера, исследователя, изобретателя. Так уж, походя, вдруг обронит «из рукава» какое-нибудь чудо. Так во время строительства дворца Шамбор для короля Франции Франциска Первого, с которым он, конечно же, приятельствовал, он нарисовал винтовую лестницу – двойную, чтобы два потока шли не пересекаясь, по одной подниматься, а по другой – спускаться. Это была изюминка дворца!

Живопись для него во все годы службы в Космоцентре была эффективным средством познания Человека, его физиологической и цивилизационной сущности. Когда Леонардо писал «Тайную вечерю», приор негодовал: ну что он часами, днями стоит перед полотном, почему кисточкой не машет, все сроки ушли! А у Леонардо идет интенсивный поиск психологических типов, разнообразного выражения эмоций. У других художников в аналогичном сюжете все апостолы – статичная тусовка, а у этого – они реагируют на слова Учителя с ярко выраженной экспрессией! Он написал голову Христа с певчего, встреченного в церкви. А Иуду долго не мог найти…Через год увидел опустившегося певчего в канаве – с него же и написал злобного коварного отступника, сжимающего в горсти тридцать сребреников.

Миф? – А может разведчик убедился, что человек способен трансформироваться под гнетом обстоятельств до своей противоположности? О чем его удивительная, в веках неразгаданная «Джоконда»? О том, как зыбко и неопределенно все на этом свете? Об интеллектуальной силе Женщины, которую еще сжигают на кострах, как ведьму, и не считают равноправной мужчине? Почему та, кого принято считать мягкой, ласковой, нежной, так неопределенно улыбается на фоне скального пейзажа, увиденного почти из космических высот? О, тут не все так просто! В это же время он пишет «Битву при Ангьяри» – она сохранилась лишь по картонным его наброскам, но как выразительны конные всадники с их зверским выражением лиц, объятых безумием войны! Здесь начиналась батальная живопись, здесь Леонардо размышлял о человеке, о его способности как вознестись на необыкновенную высоту, так и пасть в пропасть.

Как это сочеталось в одном человеке, параллельно изучавшем сопромат, гидравлику, называвшем механику «раем математических наук»? Он оставил людям наброски прокатных станов, ткацких станков, землеройных машин и парашюта, намекнул о природе бинокулярного зрения, эмбриологию, как мы теперь знаем, вообще просек изнутри, в непосредственных ощущениях. Говоря о природной необходимости, «законе минимального действия» и «разумном основании природы», он исключал понятие о Боге, допуская лишь понятие о «перводвигателе»…

Были бы люди умны, они не выдумывали бы мифов о гениальном художнике, а по крупицам собрали бы все оброненные им замечания, рисунки, чертежи, устроили бы мозговой штурм – и сделали бы колоссальный шаг на пути к прогрессу! Слишком много БЫ, а история не знает сослагательных наклонений. Разведчик, выполнив свое задание, отбыл восвояси, а Человек трудным способом проб, ошибок и догадок неуверенно, но неудержимо, двинулся вперед. Ничего не поделаешь, инопланетянам самым строгим образом запрещено вмешиваться в эволюцию жизни на других планетах!

Пчелка шла не спеша, маленькие ножки сами выбирали, куда ступить, руки уверенно раздвигали заросли хвоща и папоротника, глаза моментально выхватывали плоды лимонника на вьющихся лианах. Она выросла в этом лесу, здесь училась ходить, ухаживать за ним и подбирать сухие ветки и шишки. Натренированный слух улавливал подземную воркотню воды, и Пчелка радовалась ей больше, чем сытным грибам и ягодам! Заботливо прочищала родник, наполняла флягу, испытывая сладостное волнение, отпивала глоток, не позволяя себе излишества. Дома ее ждали не с пустыми руками.

Девочка вся была обвешана не только торбочками для сбора пропитания, но и колокольцами, которые при ходьбе извещали всю округу: идет человеческий детеныш. Маленькие зверушки выбегали навстречу, надеясь получить лакомство и поделиться своим, орехами, улитками, плодами. Крупные уступчиво сворачивали и шли стороной, соблюдая давний уговор. Были у людей для зверья места столования с отходами, зимой – заготовленные стожки сена и веток. А главное – люди помогали зверям с водой, после того, как в открытом виде она исчезла по необъяснимым причинам. Просто спряталась под землю. Пчелка слышала, как взрослые винили в этом горожан, какую-то депрессионную воронку, образовавшуюся вокруг глубинных скважин. Вода стала самым дефицитным продуктом!

Вообще удивительного в этом мире было много. С тех самых пор, как многочисленные толпы растеклись по лесам, в ужасе от беснующихся вирусов. Эра Новой Нормальности продлилась почти сто лет, изрядно проредив человеческие поселения. Самые дальновидные (или – пугливые?) быстро сообразив, что никакие меры не спасут от мутирующих со сказочной быстротой микробов, рванули в глухие леса. Никакими благами цивилизации их уже не могли заманить насквозь загаженные заразой города. Да и какие блага, когда запретов стало больше, чем соблазнов!

Вот и прадед Пчелки со своей подружкой и компанией крепких парней и отчаянных девиц обосновались в этом лесу. Как и другие племена лесных новоселов, они разместили свои дома-скворечники повыше от земли, прикинули, чем придется питаться и обогреваться, как ладить с аборигенами. Поняли, что место обитания надо чистить, оберегать от пожаров.