Владимир Мищенко - Записки дворянина

Справа от меня на холме, где была установлена палатка кардинала, среди непрекращающегося грохота взрывов, был слышан зычный голос.

Господь, Бог мой!

Ты дивно велик, Ты облечён славою и величием.

Ты одеваешься светом, как ризою, простираешь небеса, как шатёр.

Устрояешь над водами горние чертоги Твои,

Делаешь облака Твоею колесницею, шествуешь на крыльях ветра.

Ты творишь ангелами Твоими духов, служителями Твоими – огонь пылающий.

Но тут почти под самый холм докатилось вражеское ядро. Раздался взрыв. Прежде, чем холм затянуло дымом и гарью, я успел увидеть, как трое из числа священнослужителей упали замертво.

– А, если и пойду долиной смерти, не убоюсь зла, Господи,

Ибо Твой жезл и твой посох, Господи, успокаивают меня.– Прошептал я.

На левом фланге французы, используя мощь лошадей, в некоторых местах, подобно грыжи, продавили нашу оборону, хотя о прорыве пока нет и речи. Одна из артиллерийских гранат упала во французский строй почти на линии соприкосновения и разорвалась. Её осколки разлетаются на двадцать пять – тридцать метров, но в такой массе, в такой гуще, в таком скоплении лошадей взрыв разметал только французов, не повредив нам. Образовалась брешь. То ли пикейщики получили команду, то ли сообразили сами, но, бросив пики, схватили ранее брошенные и неиспользованные фузеи и дали залп. В результате строй кавалерии распался на два неравных куска. Пяти секундная пауза и пикейщики, вооружившись пиками, начали левый фланговый обход, оттесняя правую, более малочисленную группу врага. В этот проход, вслед за пикейщиками выскочил какой-то офицер с саблей в левой руке и начал что-то эмоционально кричать, указывая саблей на французов. Перемотанная бинтами голова, правая рука лежит на перевязи. Но по характерным дёрганным движениям рук я признал в этом офицере маркиза Джона, командира полка ополчения. Сказывается старая школа.

В это время в центре и на правом фланге сошлись французские терции и наши фаланги. На втором редуте только одно орудие продолжало обстреливать левый фланг гранатами, а остальные, перекатанные на правый фланг редута, начали осыпать картечью нескончаемые вражеские войска. Неприятным ячменём на веке одиноко стояла брошенная кулеврина, так необходимая на редуте.

– Барон! Я предлагаю кулеврину затащить на холм, где стоит палатка кардинала и оттуда бить гранатами. Расстояние как раз позволяет.

– Да, сир. Вы правы, сир. Вестовой! Быстро убрать палатку кардинала и прикажите артиллеристам запрячь лошадей и оттащить орудие на холм. Передайте, стрелять только артиллерийскими гранатами. Прапор! Отмашите командующему кавалерией отправить два эскадрона на левый фланг.

Какой же умница у меня коннетабль. Не прошло и пяти минут, ещё даже не успели впрячь лошадей в лафет кулеврины, а эскадроны уже поскакали в прорыв для усиления удара. Прибытие нашей конницы решило исход боя на правом фланге. Драгуны, бросая неудобные пики, бросились обратно под защиту своих пушек и пехоты.

– Прапор! Отмаши левому флангу – вперёд и направо.

И опять, с пяти минутной паузой наши гусары поскакали в обход редута на центральную терцию французов. Их, конечно же, заметили. Терция, подобно испуганному ёжику, ощетинилась по своему краю частоколом пик. Наши эскадроны, как пчёлы над цветами, закружились вокруг французов. С прибытием наших пикейщиков ситуация слегка изменилась. Под давлением наших солдат французские шеренги стали сдавливаться, как снежная лавина, вылетевшая на горячий песок крымского пляжа. И, если первые шеренги сражающихся ещё не знали этого, то десятые – пятнадцатые ряды терции уже поняли, чем это для них может закончиться. Разрывы наших ядер помогали французам принять правильное для нас решение и ускоряли их действия. Наконец-то! Французы дрогнули и побежали! Наверняка им уже готовили какую-то помощь, но они не стали рисковать своими жизнями и побежали.

– Прапор! Отмаши – центр вперёд и направо.

И вся армада нашего войска устремилась на помощь правому флангу. Ограниченные болотом, солдаты этой терции не имели возможности манёвром убежать от нас и начали массово сдаваться. Небольшие участки продолживших сражение быстро ликвидировали.

– Вестовой! Командиру третьего фузилёрского полка – принять пленных. Командирам первого и второго батальонов – построиться в каре. Сир, я думаю, сначала посмотрим, что у нас осталось, а уж потом подумаем о наступлении.

– Верное решении, барон. Не будем спешить, французы никуда от нас не денутся.

Французская артиллерия продолжала обстреливать наши войска, нанося урон живой силе.

– Коннетабль, скомандуйте войскам отбой. Пускай отойдут за пределы доставания пушек противника. Не будем подвергать жизни людей опасности после победы. Проведём смотр чуть дальше. И ещё, барон, пошлите какой-нибудь эскадрон, чтобы подогнали сюда всех брошенных лошадей. Нам ещё французов догонять надо. На лошадях это сподручнее будет.

– Да, сир.

Я вернулся в палатку и налил полный кубок вина. Напряжение боя начало понемногу спадать.

– Спасибо Тебе, Господи, что услышал наши молитвы и помог нам по милости Твоей. А на этом месте, на этом холме поставим часовенку, как память нашей победы, как символ верности Тебе, даровавшему нам эту победу.

– Сир, сир!

– Что такое? Французы пошли в контратаку?

– Нет, сир. Союзники.

– Какие на хрен союзники?

– Войска короля Карла. Точнее, один полк фузилёров, сир.

– Где?

– Да вон, сир. Уже в миле отсюда.

– Интересно, если бы нас разбили, этот полк смог бы победить их, или его постигла бы наша участь? Надо будет поразмышлять над этим с коннетаблем. Он мужик умный. Только как его наградить? У него вроде бы и так всё есть. Разберёмся. Вестовой! Как прибудут союзники, командира полка ко мне.

– Есть, сир.

Руки немного тряслись. Старею. Раньше никогда такого не было. Да и таких войск раньше никогда не водил в бой. Раньше – сядешь на коня, за тобой – целый полк. И вперёд на врага за царя и Отечество, за которое и кровь пролить в радость. Погибших монахов похороним здесь же в церкви, и отнесём их к мученикам за Отечество. Образец для подражания всегда нужен. Не так уж часто священники гибнут на полях сражений. А эти честно заслужили,– и раненых привезли, и сами погибли от вражеского ядра.

За палаткой послышался топот копыт, и было слышно, как кто-то спрыгнул с седла.

– Стой! Кто таков?

– Полковник барон де Флер, командир третьего полка фузилёров Его Величества Карла Девятого, к королю Владимиру Первому. С докладом.

– Пропустите полковника!– Прокричал я, чтобы закончить с этой бюрократией, хотя и весьма важной.

Полог палатки откинулся и вовнутрь вошел моложавый и довольно симпатичный военный.