Валерия Лагутина - Игры Богов. Книга первая. Захватчик: Тропою войны

Спотыкаясь о камни и валуны, с верёвкой в руках бежал, готовый прийти в любую минуту на помощь, Кантимир и махал руками в сторону уходящей за горизонт реки.

Там, обтекаемый с двух сторон бурлящими потоками, виднелся небольшой островок с наваленными в кучу остатками деревьев и веток.

« Молюсь всем богам, хоть бы зацепил», – мысленно подумал Ратибор и, словно услышав его мольбы, холщовый подол рубахи цепляется за сухую корчагу, торчащую из воды, и ватное тело девушки застревает в беспорядочной куче кустов.

Ещё несколько взмахов рук по воде и мужчина оказывается рядом с качающемся в грязной от лесного мусора воде телом девушки. Схватив за плечи, Ратибор вытаскивает её на сухую поверхность и, разжав побледневшие губы, прочищает пальцами рот и кладёт животом лицом вниз на своё колено.

При каждом надавливании мощными руками на тело Йорки, её голова резко подкидывается кверху, взмахивая мокрыми паклями светлых волос, а затем беспомощно падает в низ, погружая локоны в жидкое месиво утоптанной грязи.

Сильные и ритмичные движения рук.

Ещё немного, ещё чуть – чуть…

Мощная струя выплеснутой из лёгких воды…

Монотонная работа рук и колена…

Колено – рука…

Рука – колено…

Остатки жижи выливаются из изнурённого тела и растекаются по насытившейся влагой земле.

Перевернув девушку на спину, Ратибор наклоняется над ней.

Глубокий вздох – и крепкие губы мужчины выдыхают живительный воздух в лёгкие Йорки.

Ещё раз, ещё…

Совсем недавно он так мечтал о её губах, а теперь…

Ещё одна струя воздуха мощным потоком пробивает лёгкие девушки и она, разрываемая глубоким кашлем, открывает глаза.

Мужчина бережно садит её на землю и, ласково гладя слипшиеся от воды и мусора волосы, обнимает трясущееся тело девушки и тихо шепчет:

– Как же ты меня напугала, милая. Никогда, слышишь? Никогда мне не было так страшно.

И, сняв с себя мохнатую куртку, он укутывает дрожащее от холодной воды тело и крепко прижимает к своему горячему от любви торсу.

После того, как Теймур одержал победу над Юкумаем, не потеряв ни одного из своих воинов, слава о нём, как о великом и могущественном предводителе разнеслась по всей степи. А слухи о том, что после победы он полностью разграбил и уничтожил южный Дхалиб, принесли в степь небывалый до этого страх. И потянулись к Теймуру с дорогими подарками каюмы со всей степи, принося клятвы верности и вечной покорности. Кто-то из страха быть убиенным, кто-то из уважения к его силе и мудрости, кто-то… Были и те, кто не боялся и не уважал, но был настолько умён, что быстро смекнул, что лучше уж по доброй воли прийти, чем потом локти кусать, которых может и не быть.

И чем больше становилось лебезящих перед ним подданных, тем чаще молодой каюм вспоминал слова Учителя: « Не верь никому. Помни, даже самый верный друг в один миг может превратиться в злейшего врага».

Теперь армия Теймура насчитывала больше семи тысяч человек пеших и трёх тысяч конных воинов. И всех их нужно было не только обучить, но и вооружить лучшим в мире оружием.

Один за другим выстраивались в казённой юрте сундуки с золотом и драгоценностями. И, когда их стало достаточно, Великий Каюм послал Курдулая в земли Фрикии заключить мирный договор и привести достаточное количество оружия для похода на запад.

После казни жениха Хайна совсем ушла в себя. Молча, как тень, сидела она в своей юрте, поджав под себя ноги, и смотрела неподвижными глазами в сторону полога у входа. И лишь только ветер начинал колыхать его тяжёлую ткань, глаза её наполнялись страхом и ужасом от предстоящий встречи с Теймуром.

Но он не приходил.

Не приходил день, два, неделю, месяц…

И девушка было подумала, что, наконец – то, получив желаемое, она стала не интересна ему и слабая мысль о свободе стала всё чаще и чаще навещать её. Но именно в эти дни ей пришлось осознать, что, как бы не была мила ей свобода, мысли о ней она должна оставить раз и навсегда. Когда-то упругий и плоский живот девушки стал принимать более округлые очертания, а девичья грудь наполнялась новыми соками, ясно давая понять, что в скором времени юрта Ханум- баши должна наполниться звонким детским смехом.

Но ещё раньше этого, в один из вечеров в степи раздался цокот копыт и, откинув широкий полог, в жилище вошёл каюм. Он был молчалив и уверен. За ним, тяжело пыхтя, два воина тащили тяжёлый сундук. Поставив его посреди юрты, они поклонились и вышли, а Теймур, откинув крышку, достал из сундука сверкающее всеми цветами радуги ожерелье и, подойдя к женщине, украсил им её шею и положил свою руку на чрево, скрывающее его наследника.

Пенистые волны разбиваются о белокаменные стены высокой крепости, уходящей далеко в море. На ней, разбрызгивая сверкающие капли воды на зелёные сады и спускающие ветви лиан, увенчанные бутонами, играют со светом фонтаны. Единственный проход с огромными дугообразными воротами венчают две отполированные до блеска мраморные статуи исполинских людей с рыбьими хвостами, изо рта и обращённых к небу ладоней которых высоко плещут мощные водные струи. Вокруг статуй среди мозаично разложенных гладких булыжников разной величины растут диковинные цветы и кустарники, уходящие зелёными тропами за стены крепости, в город. Каменные ступени от ворот спускаются к причалу со стоящими на нем кораблями и теряются в пенящихся морских волнах.

На причале полуголые работы с кожей самых разных оттенков разгружают с кораблей товары и, подгоняемые надсмотрщиками, тонкой вереницей, согнувшись под тяжестью мешков, и несут их по узким улочкам каменного города на центральную базарную площадь.

Мимо них, размахивая белым флагом, несётся глашатай:

– Расступись! Послы! Послы едут!

Молодой раб, споткнувшийся о каменный выступ, падает и, ярко рыжие фрукты, наполняющие его корзину, рассыпаются по дороге.

Получивший тут же несколько ударов плетью, он, ползая, начинает спешно собирать их обратно, но слышащийся невдалеке цокот быстро приближающихся лошадей заставляет прервать это занятие и раб вместе со своей ношей крепче прижимается к стене рядом с другими людьми.

Мимо проносится отряд всадников, растаптывая оставшиеся на земле фрукты.

Проводив их взглядом, надсмотрщик за ухо тянет провинившегося раба к себе и злобно шипит:

– Я тебя заставлю заплатить за испорченный товар,– и, подозвав служку, добавляет:

– На рудники его!

Раб падает на колени перед надсмотрщиком и бьёт лбом о каменистую дорогу:

– Прошу вас, господин! Только не рудники!

Не обращая внимание на его просьбы, надсмотрщик со всей силы пинает раба под дых, и тот падает, корчась костлявым телом. Подбежавшие служки поднимают его за руки и тащат в сторону, оставляя кровавые следы от сбитых о камень коленях.