Павел Крапчитов - На 127-й странице

– Я хотел его убить!

– Убил? Что молчишь, Арчи? Убил?

– Нет.

– Вот! Надо было сначала поговорить, а потом уже принимать решение.

– Это ничего бы не изменило!

– Возможно, Арчи, возможно. Но теперь у нас нет и этой возможности. Едва мы заикнемся в разговоре с ним про наследство, он может связать нападение на него с фактом внесения его в завещание. Да еще и нас заподозрить. Я этого не хочу. Если то, что про него рассказывают верно, то он просто нас на кусочки разрежет и съест на завтрак.

– Боже, Винсент, что же делать?

– Надо продолжить следить за ним. К счастью, он не знает нас в лицо.

Я почти заснул, когда в дверь комнаты постучали.

– Кто?

– Британец, это я, Стив Уолш.

На ловца и зверь бежит. Я отодвинул щеколду, на которую запер дверь, и впустил Уолша в комнату, в которой сразу стало тесно. Пришлось сесть на кровать.

– Британец, так не справедливо. Старина Фриц пригласил к себе на выпивку всех кроме меня.

– О! – Он только заметил мою лысую голову, сбритые усы и бороду. – Тебе идет. Сразу скинул пяток лет.

– А ты, что расстраиваешься?

– Как что? Он там будет рассказывать про свой порошок и что-то даже показывать.

– Ну и что? Ты же сам называл этот порошок толченным мелом. Зачем он тебе нужен?

– Если порошок помогает, а у меня его не будет, я буду терять деньги. Здесь у врачей основной бизнес – порезы, ссадины и другие … колото-резанные раны. И что мне говорить человеку с раной? Иди к Фрицу, купи порошка, а потом возвращайся ко мне?

– Ну, мне ты так примерно и сказал.

– Прости, Британец. Я же знаю, что на тебе все заживает, как на собаке.

– Ну, спасибо.

– Британец помоги. Я узнал, что вы партнеры с Фрицем. Значит он тебе доверяет. Замолви за меня словечко.

– Никакой я не партнер. Герр Циммерман был так добр, что дал мне своего порошка, который, кстати, называется «стрептоцид». А я подсказал ему, как лучше его продвинуть на рынке. Вот и все!

– Да это самое главное. Значит у тебя с ним уже налажены отношения. Просто так он не дал бы тебе порошка. Помоги Британец. Ну, что тебе стоит…

– Хорошо, Стив. Я попробую поговорить с Циммерманом, но ничего не обещаю. Он где-то узнал, что ты плохо отзываешься об его лекарстве и, наверное, обиделся на тебя.

– Да, я готов извиниться!

– Я попробую, Стив, все уладить, но от тебя мне потребуется тоже помощь.

– Что угодно, Британец! – согласился Уолш, но тут же переспросил. – А, что ты хочешь?

– Немного. Ты знаешь, что меня саданули по голове, а от ударов по голове иногда случается амнезия…

– Это ты мне объясняешь?! Да, я сам видел, как Коротышку Чарли после нокдауна в третьем раунде откачали, к нему подходит жена, а он ей "Ты кто?" Представляешь! Не узнал жену! … Постой… Ты хочешь сказать, что у тебя амнезия?

– Местами. – Про то, что «здесь помню, а здесь не помню» я не стал говорить.

– Да? – Уолш задумался, но только на пару секунд. – Кстати, Британец, ты же задолжал мне полтинник! Помнишь?

– Стив, может быть я чего-то и не помню, но я не разучился еще видеть, когда люди лгут, а когда говорят правду.

Эти слова у меня вышли, какими-то очень суровыми. Раньше я так не мог. Вон, Уолш даже в лице переменился.

– Да, шучу я, Британец, шучу.

Мы помолчали.

– Так чем я тебе могу помочь? Как лечить эту амнезия я не знаю. Да и другие тоже. Деньги сдерут, а потом скажут, что само пройдет.

– Ты расскажешь мне все, что ты обо мне знаешь.

– Все так плохо?

– Нет, Стив, все хорошо, – с нажимом ответил я. – Просто расскажи, а я постараюсь помочь тебе с Фрицем.

– Хорошо, – Уолш расстегнул пальто и уселся на стул. – Ты пришел к Фитцвотеру в шестьдесят пятом, когда бои стали проводить по новым правилам. Перчатки, то, се. Это вам хорошо, а у меня работы меньше стало. С новыми правилами тебе повезло, ты выигрывал в основном по очкам, никто, не мог в тебя попасть. Ты очень быстро двигался.

– Стив, …, про бокс мне расскажешь как-нибудь потом, ладно?

– Да, понял я, понял. Жена у тебя была местная, из племени чероки. Тебе еще из-за этого хотели дать имя для ринга «Индеец», но «индеец» уже был, «лорд» тоже. Вот так ты и стал Британцем. Но ты не долго у нас был, полгода где-то. Потом нашел работу по сопровождению грузов на железной дороге. Там, говорят, платили хорошо. Но опасно и поездки через всю страну. А потом, как рассказывали, ты вернулся из поездки, а на квартире у тебя полицейские и убитые: твоя жена и какой-то мужик. В твою жену всадили пять пуль из кольта, оружие не нашли. Этого мужика зарезала твоя жена, но у него оружия не было. Поэтому решили, что их было, как минимум, двое, и что это было ограбление. Убийцу не особо искали, но зато, как мне рассказывали, их нашел ты. По слухам, ты прирезал их главаря и еще пятерых, но и тебя там хорошо порезали. После этого я о тебе больше ничего не слышал. Я помог тебе?

– Возможно. Я поговорю с Циммерманом, думаю, что все будет хорошо.

– Знаешь, Британец. Я тогда не смог… В общем, хочу выразить свои соболезнования в связи с гибелью твоей жены. Я видел тебя с ней пару раз. Она была очень хорошей …

– Спасибо, Стив.

Уолш ушел, а у меня на душе было просто погано. Моя смерть там, смерть де Клера здесь и смерть его жены в прошлом. В бутылке оставалось совсем немного виски. Я влил их в себя в тщетной попытке, как-то поднять себе настроение и стал собираться к Циммерману.

Последующие дни у меня прошли в хлопотах. Я привыкал к окружающему миру и мне, хочешь-не хочешь, приходилось налаживать свой быт.

Воду и фрукты мне по-прежнему по утрам приносил Генрих. Он же каждое утро выносил мою «ночную вазу».

Под кроватью в комнате я нашел потрепанный кожаный чемодан.

Чемодан был не большой, не маленький. Средний такой чемодан. Углы чемодана были укреплены дополнительными кожаными накладками, а сами накладки были прилично потертыми. Поперек чемодана, удерживаемые специальными петлями, располагалось два ремня. Набил чемодан сверх меры – ремнями можно утянуть. Или же создать дополнительное хлопоты воришкам – пока эти ремни расстегнешь. Замок на чемодане был один и простенький.

Я такой встречал в своем детстве на старых чемоданах. Медная пластинка, на ней круглая кнопка с замочной скважиной. Отодвинь в сторону эту круглую кнопку, и язычок, который не дает раскрыть крышку чемодана, под действием пружины откинется назад. А еще медные заклепки, много медных заклепок, слегка позеленевших от времени.

«Вот и мародерка пошла!» Я уже было хотел открыть чемодан, но эта мысль остановила меня. Я стоял на коленях перед вытащенным чемоданом и пытался разобраться в своих мыслях. «Какая еще мародерка!? Тело прикарманил, имя прикарманил, а теперь стесняться начал!» Мой внутренний адвокат, как всегда, был убедителен.