Павел Крапчитов - На 127-й странице

– Я хочу, чтобы у тебя появились обновки, – сказал он. – Ты моя любимая сестра, и я хочу тебя побаловать.

Вера вспомнила про драгоценности и показала их брату.

Дмитрий, увидев драгоценности, только присвистнул.

– Здесь продавать не будем, – сказал он. – Деньги пока есть, а в Европе за них сможем получить большую сумму.

– На днях я сделаю тебе новые документы, – продолжил Дмитрий. – И пришлю их с курьером.

– Как только ты их получишь, то переедешь вот в эту гостиницу, – он передал ей записку с названием отеля. – В нем запишешься под новым именем.

– Какое имя ты хочешь? Хочешь быть маркизой де Помпадур? – смеясь спросил Дмитрий.

– Перестань, – тоже смеясь, махнула на него рукой Вера, в которой так и остался стилет.

– Шучу, шучу, – закрыл голову руками Дмитрий. – Выберем что-нибудь из местных имен, неприметное.

– Но зачем это нужно? – спросила Вера, с сожалением укладывая стилет в футляр.

– Может пригодиться, – пожал плечами брат. – Например, противник будет видеть только меня и не подозревать о твоем существовании. А в нужный момент ты вступишь в игру.

– Эх, жаль, – сказал брат. – Что у тебя не будет времени потренироваться со стилетом.

– Почему? – спросила Вера. – Я буду тренироваться в номере.

– Я не это имел ввиду, – сказал, сразу посерьезнев, Дмитрий. – И еще, я возьму тебе билеты на корабль, следующий в Йокогаму. Ты будешь ждать меня там. Оттуда мы поедем вместе в Европу, а затем в Петербург.

– Какое-то время мы не будем видеться, – продолжал инструктировать Веру Дмитрий. – Я буду посылать тебе сообщения. Будь внимательна. Если сообщение – от меня, то оно будет подписано «Белый рассвет». Если тебе придется отправлять сообщения мне, то подписывайся … ну, например, «Зимний рассвет». Сообщениям без этих подписей не верим. Поняла?

– Поняла. «Белый» – это потому что …? – Вера показала на светлые, чуть тронутые сединой волосы брата.

– Да, – засмеялся Дмитрий. – В нашем отряде северян меня так и называли Белый или Белый койот.

– Койот – это кто? – не совсем правильно спросила Вера.

– Койот – это такой небольшой, но храбрый американский волк, – гордо ответил Дмитрий.

– Понятно, – кивнула Вера и спросила о том, что постоянно мучило ее. – Скажи, когда мы это сделаем, ну, когда отомстим, что будет? Как мы будем жить?

– Не знаю, Вера, – на лицо Дмитрия при этом легла какая-то тень. – Честное слово, не знаю.

Дмитрий все же нарушил свое обещание не видеться с Верой до встречи в Йокогаме. Вечером, накануне отплытия он пришел к Вере в номер гостиницы «Грета», в которую она переехала уже под именем миссис Донахью.

– Ты решил со мной попрощаться? – спросила Вера.

– И да, и нет, – ответил брат.

Он присел на стул перед столиком с небольшим трюмо и стал выкладывать на стол какие-то бумаги.

Среди бумаг Вера заметила фотографию молодого человека, и у нее от плохого предчувствия похолодело на сердце.

– Вера, – обратился к ней Дмитрий. – Когда я говорил, что тебе надо тренироваться, я говорил не только про упражнения со стилетом.

– Вот этого человека мне заказали, – он показал Вере фото, которое она заметила ранее. – Тебе надо будет его убить.

Видя, что Вера молчит, Дмитрий продолжил:

– Этот человек уже не жилец. Если мы откажемся от заказа, то это сделает другой. А тебе, Вера, надо приобрести опыт либо забыть о мести.

– Уверяю тебя, – убеждал Веру Дмитрий. – Это плохой человек. Я навел справки …

– Тебе тоже было трудно сделать это в первый раз? – перебила брата Вера.

– Наверное, мне было проще. Шла война. Вокруг все только и занимались, что убивали друг друга.

– Но без такого опыта у нас ничего не получится. Тебе придется перешагнуть через это, иначе в самый неподходящий момент ты подведешь и себя, и меня. Ты ведь этого не хочешь? – начал слегка «продавливать» сестру Дмитрий.

– Я согласна, – сказала Вера. Мысленно она уже совершила убийство этого молодого человека с фотографии, который, если судить по виду, никак не мог быть плохим человеком.

Дмитрий ушел, пообещав встретиться с ней в Йокогаме, а Вера сидела и рассматривала, оставленные братом бумаги, рассказывающие о человеке, которого ей предстояло убить. Это был англичанин и не из простых. Будучи единственным сыном хозяина графства Херефорд, он мог претендовать на звание лорда. Для англичанина у него была слишком французская фамилия «де Клер». Энтони де Клер. Но чаще всего в бумагах он упоминался на американский манер, Деклер. Фотография с молодым человеком оказалась старой, двадцатилетней давности. По всей видимости, Деклеру на ней было не более 20 лет.

«То есть сейчас ему не меньше сорока,» – подумала Вера. – «За это время он вполне мог стать подлецом и мерзавцем, и брат, возможно, прав, назвав его плохим человеком».

Из бумаг, принесенных братом, следовало, что Деклер служил в королевской кавалерии в британских колониях. С начала – в Индии, а потом – в Ханьском царстве. Чем он мог там заниматься? Наверняка, участвовал в подавлении восстаний местного населения против британских войск. А что такое «подавление»? Просто слово, под которым скрываются такие понятия, как убийства и грабежи. Через несколько лет бросил службу. Хм. Просто так престижную службу в королевских войсках не бросают. Скорее всего, начальство выгнало его за излишнюю жестокость. Бежал в Америку. Очевидно, скрывался. Воевал сначала за северян, потом перешел на сторону южан. Больше заплатили? Сразу видно, беспринципный наемник.

Потом Вере попались несколько странных фотографий. На фотографии под номером один был уже немолодой Деклер, в ужасном виде. Бледное лицо и ужасная рана голове. На фотографии номер два Деклер уже выглядел получше, только рана была явно воспалена. Бабушка Веры не раз водила внучку в местную больницу, в которой она насмотрелась на самые разные ужасные вещи. Только сейчас Вера начала догадываться для чего это делала ее бабушка. Приучала к виду крови? Вера просмотрела остальные фотографии по очереди. Если бы не мысль о предстоящем убийстве, то Вера, наверное, подивилась бы на задумку неизвестного фотографа показать постепенное заживление рваной раны на голове.

Вера снова просмотрела фотографии, которые, скорее всего, являлись каким-то медицинским пособием. Фотограф оказался мастером своего дела. Рана получилась, что называется «как живая», но Вера обратила внимание на глаза Деклера. Его взгляд не был похож на взгляд страдающего человека. Этих взглядов Вера насмотрелась во время ее с бабушкой походов по больницам. У него был взгляд человека, который принимает участие в каком-то шутовском спектакле. Вот сейчас фотограф закончит свою работу. Опустится занавес. Актеры смоют грим и разъедутся по домам. «Фальсификация?» – подумала Вера, посмотрела еще раз на фотографию Деклера и, на всякий случай, перевернула ее лицевой стороной вниз.