Алексей Петров - Старая крепость

Группа красноармейцев мало того, что не полезла в подвал здания погранзаставы, – она нагло пересекла дорогу, идущую от Тереспольских ворот, и благополучно добралась аж до казарм 333-го полка! Это невероятно! Со стороны ворот по ним не прозвучало ни одного выстрела! Куда же делась наша 10-я рота?

Я спросил об этом подошедшего Хольца. Тот с недоверием выслушал меня, затем достал ракетницу и разрядил её в затянутое дымом пожаров небо. Буквально через минуту, от Тереспольских ворот взвилась ответная ракета. Не удостоив меня даже взглядом, Хольц молча развернулся и побрёл к радистам. Мда, неловко получилось. Значит, рота всё ещё там. Тогда почему они пропустили русских с пулемётами? И что за стрельба была поблизости от Тереспольских ворот? У Студента тоже на этот счёт мыслей никаких не было. Прикуривая одну сигарету от другой, Герхард посоветовал не забивать голову всякой ерундой. Может, он прав?

Немного ещё посидев со Студентом, поднялся. Пора менять Викинга. Заглянул по пути на лестницу: Вилли даже не шелохнулся. Как сидел отрешённо, без эмоций, глядя в одну точку, – так и продолжал сидеть. Мда. Практически полную копию Тиллеманна застал на балконе, только фамилия у копии была Райзингер. Викинг тоже не источал жизнерадостной энергии, но выглядел пободрее остальных.

Я занял позицию для наблюдения. В церкви всё по-прежнему, никаких изменений. Боже, как тянется время… Глядеть на апатичных камрадов противно, – они меня раздражают. Не знаю почему, но я бодр и относительно весел. Настроение такое, словно скоро должно что-то произойти волнительное и ты находишься в предвкушении. Однако, пока всё тихо. Эх, сколько же нам ещё здесь торчать?

В отличие от своих камрадов, унынию я предаваться вовсе не собирался. Сидеть киснуть со стеклянным взглядом, облокотившись об стену, – нет никакого желания. Поэтому, в свободное от наблюдения за церковным залом время, я постоянно перебегаю между окнами: там посмотрю, здесь погляжу. По большому счёту, ничего глобального на территории не происходит. Так, по мелочи: где-то временами вспыхнет перестрелка, где-то, наоборот, прекратится. Около 17:00 над крепостью воцарилась практически идеальная тишина. Это было довольно некомфортно, потому что мы уже привыкли к постоянной стрельбе и взрывам. А тут, внезапно, раз, – и всё затихло.

Почуяв неладное, из радио-тамбура показался лейтенант Хольц. Он тоже прошёлся по окнам, разглядывая крепость в бинокль. Ничего. Странно. Тишину разорвала очередь русского Максима откуда-то из района расположения казарм 333-го полка. Ну слава богу, а то мы уже испугались… Однако, очередь оказалась единственной и пулемёт замолчал. Причину стрельбы поведал нам радист гефрайтер Кюхлер. Он курил в будке киномеханика и всё видел.

– Там вон русские с белым флагом шли, и их свои же расстреляли.

– Где «там»? – переспросил лейтенант.

– А вон из тех ворот, – кивнул в сторону Тереспольских гефрайтер.

– Может, они всё-таки, в сторону ворот шли? – уточняю у радиста.

– Нет, – отрицательно замотал тот головой, – русские, два человека, двигались именно в крепость.

– И как их обер-лейтенант Гренц, интересно, мимо себя пропустил? – с сарказмом интересуюсь у Кюхлера.

– Это парламентёры, – бросает Хольц, опуская бинокль, – из русских пленных. Видимо, их отправили с предложением гарнизону сдаться.

– Ну, ответ гарнизона, в принципе, понятен, – усмехаюсь я.

– Да уж, предельно ясен, – задумчиво произносит лейтенант.

– Тишина в крепости связана с тем, что к русским выслали парламентёров? – спрашивает Кюхлер.

– Похоже на то, – кивает Хольц.

– О, вон ещё одного готовят! – вытянув руку в направлении Тереспольских ворот, крикнул радист.

Лейтенант быстро поднёс к глазам бинокль. Расстояние небольшое, так что мы с Кюхлером тоже вполне отчётливо видели парламентёра. К нашему общему удивлению, им оказалась девочка-подросток. Немецкий солдат винтовкой упирался в её спину, выталкивая из двери кольцевой казармы, что рядом с Тереспольскими воротами. Если не ошибаюсь, это та самая дверь, откуда, несколькими часами ранее, русские совершенно спокойно вышли с двумя пулемётами. Девочка идти не хотела, упиралась и что-то говорила солдату. Однако, тот был непреклонен и, вытолкнув её из казармы, захлопнул дверь. Оставшись одна, она расплакалась и прижала к лицу кусок грязной материи, который, судя по всему, должен был изображать белый флаг.

Твари! Это кто же там такой умный в 10-й роте? Гренц? Ребёнка под пули! В бессилии сжимаю кулаки. Гады!

Ого, – как меня это зацепило! Нужно бы контролировать свои эмоции, но я не могу… Внезапно, становится нечем дышать. Я рву воротник, с треском отлетает пуговица. Кюхлер и Хольц абсолютно спокойны и с интересом наблюдают за развитием событий. Эх, руки чешутся пристрелить этих двух уродов, но я пока сдерживаюсь. Сдерживаюсь? Чёрт, да что со мной творится-то? Голову словно кто-то рвёт на части! Неожиданно, пришло решение: если с девочкой что-нибудь случится, – Хольцу с Кюхлером не жить. Сначала завалю этих двоих из «люгера», потом радиста в тамбуре. Ну, и двух гранат на Викинга с Эмилем и Студента с Вилли вполне хватит. Хороший план? Прекрасный! Жаль, что не мой. И не Ланге тем более, – его вообще на горизонте не видно. Такое ощущение, что к нам в голову подселили третьего. И он нас просто подавил! Чувствую, что теряю контроль над ситуацией. Так не годится: нужно собраться!

Видимо, девочке что-то кричат из окон, потому что она испуганно делает несколько шагов в направлении погранзаставы. Но, пройдя буквально чуть-чуть, – снова останавливается и плачет. Из дверей выходит солдат, подходит к ней и поднимает винтовку, целясь ей в голову. Он что-то кричит ей, а затем стреляет. Сссука!

К счастью, выстрел был сделан в воздух. Девочка испуганно присела, схватившись за голову, а потом испуганной птицей метнулась в сторону развалин погранзаставы, исчезнув из нашего поля зрения. Солдат удовлетворённо закинул маузер за спину и вернулся в кольцевую казарму. Спустя буквально пару секунд, со стороны расположения 333-го полка, куда побежала парламентёр, хлопнул одиночный выстрел из «мосинки».

– Ого, – поднял брови вверх Хольц – они что, всех парламентёров стреляют? Даже детей?

– Русские свиньи, – зло сплюнул Кюхлер.

Я не верил своим глазам, вернее ушам. Неужели красноармейцы действительно убили эту девочку? Зачем? Перепутали с врагом? Но здесь же явно было видно, что это ребёнок! Она в цветастом платье, на ней нет формы! Хольц отвернулся от окна и, заметив моё состояние, отечески похлопал по плечу:

– Это война, Ланге. К бессмысленным убийствам тяжело привыкнуть, тем более, когда гибнут дети…