Алексей Петров - Старая крепость

Глаза майора сузились, он весь подался вперёд, сверля меня взглядом, и, наконец, процедил:

– Никто, кроме самой дивизионной парткомиссии. Вы что, – оттуда? Больно уж молодо выглядите для партийного работника!

– Нет, Пётр Михайлович, – берите ещё выше.

– Выше? – майор удивлённо поднял брови.

– Я – из будущего.

– Это что, – шутка?

– Было бы смешно, если бы не было так грустно. К сожалению, – это правда. Давайте попробую Вас в этом убедить.

– Да уж постарайтесь, – скептически ухмыльнулся Гаврилов, скрестив руки на груди.

– Я Вас умоляю, Пётр Михайлович: не смотрите на меня как на врага народа! Я не контужен, не умалишённый и, уж тем более, не Петросян.

– Вы знаете нашего завсклада?

– Это однофамилец, не обращайте внимания. Итак, давайте договоримся: я не буду рассказывать о таких вещах, о которых мог бы знать любой человек.

– В том числе, – немецкий шпион!

– Совершенно верно. Говорить буду о Вас, точнее, – о том, что Вы делали с 22 июня и по настоящее время.

– Почему именно с 22-го?

– Потому что именно на этот период времени сделан упор в Большой Советской Энциклопедии.

– В каком смысле?

– В смысле, – статья написана, по Вашим воспоминаниям. Издания, если я не ошибаюсь, 1979 года. Это, кстати, и год моего рождения.

– Голова кругом! И что же там написано? – место скепсису уступил интерес. Это хорошо.

– Ну, процитировать я её не смогу, конечно, но, в общих чертах, суть изложу. Сразу после первых разрывов, Вы поняли, что началась война. В соседний дом угодил снаряд, посыпалась штукатурка, взрывной волной выбило оконные рамы. Успокоив больную жену и сына, – отправили их в подвал, а сами, одевшись, побежали в штаб полка на Центральный остров. Добравшись, Вы не обнаружили там ни секретных документов, ни знамени полка, – внутри полыхал пожар и, видимо, всё сгорело. Собрать своих подчинённых также не удалось, – от силы, их набралось человек двадцать. Пока верно излагаю?

Гаврилов утвердительно кивнул:

– Видимо, бойцы забились в подвалы и укрытия, пережидая артобстрел.

– Были и такие, но основную массу, в том числе курсантов полковой школы, – уже увёл старший лейтенант Бытко, который добрался до расположения полка раньше Вас.

– Василий жив?! – вскинулся майор.

– Погиб вчера днём. Он вывел первую группу за пределы крепости, а потом вернулся за остальными, но во второй раз выйти с Цитадели уже не смог…

– Какой был командир! – горестно покачал головой Гаврилов.

– Удивительно, кстати, что Вы с ним не встретились тем утром, – ведь рядом находились.

– Да там темно ещё было, – с досадой хлопнул по столу Пётр Михайлович, – взрывы, дым, пожары… Народу-то много бежало, – пойди, разбери кто где?

– Собрав оставшихся бойцов, Вы повели их к расположению своего первого батальона, который располагался слева от Северных ворот. Там же и приступили к организации обороны вместе с командиром 18-го отдельного батальона связи капитаном Касаткиным. Правильно?

– Да, – вон он, спит, – буркнул Гаврилов, кивнув на койку.

– Скажите, Пётр Михайлович: а почему Вы не вывели остатки полка в район сосредоточения? Ведь защищать крепость не входило в задачу 44-го стрелкового?

– Сначала думал, что подтянутся мои, отставшие, из Цитадели… Потом, – ждали подхода наших… Ну, а затем, – стало поздно. Немцы блокировали Крепость и выйти уже было невозможно.

Честно говоря, я приготовился к тому, что буду долго и упорно доказывать майору о том, что я из будущего. Но Гаврилов, кажется, поверил мне почти сразу. Если не притворяется, конечно… Хотя, по поведению, – не похоже.

– Скажите, а вот это вот всё, – майор развёл руки в стороны, – надолго?

– Имеете в виду Восточный форт или войну в целом?

– И то, и другое.

– Война закончится нашей Победой, но ждать этого ещё долго: до мая 1945 года. А форт немцы возьмут через два дня: 29 июня.

– В сорок пятом???

– Да. Сейчас наша армия несёт колоссальные потери, в войсках хаос и неразбериха. Вы это могли прочувствовать на себе, когда бежали мимо мечущихся по Крепости бойцов и командиров. Помните? Вот, примерно, то же самое сейчас творится везде. Впрочем, это отдельная тема для разговора.

– Уму непостижимо… – Гаврилов обхватил голову руками, затем резко перегнулся через стол, глядя мне прямо в глаза:

– А что будет с моей семьёй? Они… Они…

– Всё будет хорошо, товарищ майор, – я поспешил его успокоить, – И у сына, и у жены. Вы встретитесь с ними после войны и будете жить вместе, долго и счастливо.

– Фух! – выдохнул Гаврилов, вновь опускаясь на стул.

– Скажу больше, – за оборону Восточного форта Вам будет присвоено звание Героя Советского Союза.

– А сам я… Когда? – вновь поднял на меня взгляд майор.

– Вы правда хотите знать дату своей смерти?

Гаврилов лишь пожал плечами. Что же, – я отлично его понимаю.

– Скажу так: Вам будет сильно за семьдесят.

– Успокоили, – хмыкнул он.

– Чем смог, как говорится.

– Ладно, раз про меня Вы всё знаете, – расскажите тогда о себе: кто Вы, как сюда попали? У вас, в будущем, – изобрели машину времени?

– К сожалению, такой машины пока нет, – покачал я головой, – а то, как очутился здесь, – для меня самого загадка. Там, в 2019-м году, решил померить старый китель времён прошедшей войны… Только одел, – и оказался вот в этом теле, в 1941 году.

– 2019 год? – изумился Гаврилов, – при коммунизме, наверное, живёте?

– Ага, почти. Ещё чуть-чуть, – и построим.

– Получается, Вам сорок лет? Ну, если год рождения 1979…

– Да, всё так и есть, мы с вами почти ровесники. Правда, в этом облике я выгляжу несколько моложе, но так мне нравится даже больше.

– А чьё это…тело?

– До моего в нём появления, – оно принадлежало немецкому солдату. Точнее, – австрийскому. Китель-то я тогда немецкий мерил!

– И в какой момент Вы в него вселились?

– Пару часов назад, – бодро соврал я. Что-то мне подсказывает, что ни к чему Гаврилову знать о моём фашистском прошлом.

– Что этот солдат делал? – с жадным любопытством продолжал засыпать меня вопросами майор.

– Службу нёс, – пожал я плечами, – стоял на посту в одном из домов комсостава.

– И как ты понял, что это именно тот год и вообще война? Ничего, что на «ты»? Кстати, я даже имени твоего не знаю…

– Иван я, фамилия, – Алексеев. Если представляться по всем правилам, – то Алексеев Иван Матвеевич, – пожал я протянутую руку.

– Майор Гаврилов, Пётр Михайлович, очень приятно.

– Так вот, Михалыч, – понял я всё практически сразу. Воспоминания немца никуда не делись, поэтому сориентироваться в обстановке было делом пяти минут. Самое интересное началось дальше…

Гаврилов никак не отреагировал на подобную фамильярность, из чего я сделал вывод, что возражений против такого обращения майор не имеет.