Алексей Петров - Старая крепость

Отто испуганно кивает и заворачивает политрука в другую сторону. Прощай, камрад! Надеюсь, больше не увидимся.

Так, у меня на всё – про всё, минут десять. Бесшумно взлетаю на второй этаж и быстро достаю из ранца фляги с водой: колодец в форту, – это хорошо, но вода лишней не будет точно. Цепляю фляги к поясу: я готов. С сожалением смотрю на пулемёт, но тащить его с собой смысла не вижу. Предстоит хорошенько поползать, и лишний вес мне сейчас ни к чему. Да и коробки с патронами мобильности явно не добавят… А немцы пусть думают, что рядового Макса Ланге взяли в плен безумные русские. Здорово придумал? Я тоже думаю, что ерунда полная. Ну, да ладно. Прощайте, – камрады! Здравствуйте, – товарищи! Надеюсь, меня не пристрелят…

Бесшумно выскользнув из двери, я на секунду замер: пока всё тихо. В небо, по-прежнему взлетают ракеты, периодически постреливает пулемёт где-то на главном валу. Так, до форта отсюда метров двести… Ну что, – начнём?

Пригнувшись, добегаю до воронки перед домом, где отсиживался политрук Скрипник перед тем, как сдаться в плен. Сердце бешено колотится, грозя выпрыгнуть из груди. Спокойнее, спокойнее… Подгадав время между ракетами, совершаю ещё одну перебежку. То ли камрады подустали, то ли сигналки экономят, но в освещении территории появились паузы. Это мне на руку. Аккуратно выползаю из очередной воронки и двигаюсь дальше. Никогда не думал, что скажу это, – но спасибо немецкой артиллерии! Количество разнообразных следов попаданий снарядов на этом отдельно взятом клочке земной поверхности просто поражает. Да тут можно и в свете прожекторов, кажется, ползать: никто не заметит. Двигаюсь дальше и, вскоре, достигаю подножия внешнего вала. На удивление, путь сюда занял всего несколько минут. Нужно осмотреться. Осторожно пробираюсь мимо развалин какого-то строения. Странно: мне казалось, что никаких построек в этом месте быть не должно. И что же здесь такое? Ага, руины когда-то были трансформаторной будкой.

Довольно странно, но никаких следов защитников форта я не вижу. На гребне вала совершенно точно есть стрелковые ячейки, однако они сейчас пусты. Днём, – понятно: их занимают немцы, чтобы с наступлением темноты вновь покинуть, – боятся, что русские контратакуют. В этом случае, миномётный обстрел и огонь прикрытия с главного вала вызвать будет невозможно, из-за боязни накрыть своих. Но почему ночью, когда противник отходит, – обороняющиеся не выставляют здесь хотя бы посты? Загадка.

Спереди-справа вижу подковообразный дворик и двухэтажный каземат, вмурованный во внутренний вал. Именно оттуда защитники и ведут столь губительный, судя по количеству валяющихся перед фортом трупов в фельдграу, огонь по наступающим немцам. На втором этаже должен стоять зенитный четырёхствольный пулемёт, который аннигилирует фашистов, пытающихся приблизиться со стороны домов начсостава. Значит, там, скорее всего, и сидят сейчас наблюдатели. Вариантов два: или они меня пока не заметили, или уже держат на прицеле. Первое мне нравится намного больше, но за основную версию лучше, всё-таки, взять второе. Как говорится: готовься к худшему, но надейся на лучшее.

Итак, остался последний рывок. Вопрос, – куда рвать? В сторону каземата точно не стоит, – убьют. Лезть на гребень? Ну, и что это даст? Там можно сидеть до посинения, но, в итоге, дождёшься только утреннего прихода немцев. Значит, всё вышеперечисленное отпадает. Ещё есть возможность забежать в пространство между внутренним и внешним валом, но тогда меня застрелят из горжевых казематов. Да уж, – ситуация…

Посмотрев на нехитрые укрепления вблизи, мне пришла мысль, что форт действительно невозможно взять теми силами, которые сейчас есть у немцев. Полковые пушки эти валы не пробьют, а артиллерия повышенной мощности уже ушла. Ладно, это всё хорошо, конечно, – но мне-то что сейчас делать? Из домов комсостава картина виделась несколько иначе: главное, – добраться до форта, а там уж внутрь попадём! Ага, щас! С разбегу – об телегу. Проползти двести метров открытого пространства оказалось намного проще, чем попасть к обороняющимся. Как поётся в одной песне… Стоп! Поётся? А ведь это идея! Откашлявшись, я подполз к краю воронки и затянул:

«Расцветали яблони и груши

Поплыли туманы над рекой.

Выходила на берег Катюша,

На высокий берег, на крутой!»

Прислушался. Тишина. Ну что же, времени ещё полно и песен я знаю много:

«Выходила, песню заводила

Про степного сизого орла,

Про того, которого любила,

Про того, чьи письма берегла!»

Усилия мои не пропали даром: после четвёртого куплета, наконец, послышался хриплый голос, который поинтересовался:

– Эй, певец! Ты кто такой и откуда здесь взялся?

Хороший вопрос, но объяснять реальное положение дел в данный момент, – излишне, поэтому ответить постарался как можно проще:

– Свой я! С Центрального острова!

В принципе, – даже душой кривить не пришлось. Как-никак, – больше двух суток просидел в Цитадели!

– С Центрального, говоришь… Один?

– Как перст!

– Ну, коли так, – то ползи сюда!

– Я бы с радостью, – да, боюсь, срежет меня ваш пулемётчик вон из того каземата, что внутренний двор простреливает.

– Гляди, – какой глазастый! Ладно, жди пока здесь, а с пулемётчиками сейчас договоримся!

Пока неизвестный ползал «договариваться», мне пришла в голову очередная умная мысль. Заключалась она в том, что мой внешний вид может быть воспринят нашими бойцами с, как бы половчее выразиться, – некоторой агрессией, что ли. Примут меня за немца, – и всё: поминай, как звали, даже мяукнуть не успею. Поэтому, нужно срочно избавляться от формы. Как я раньше об этом не подумал? Но, – лучше поздно, чем никогда.

После военно-полевого стриптиза, которого, я надеюсь, никто не видел, мой внешний вид кардинально преобразился. Чёрные трусы до колен, ремень и сапоги. На поясе, – три фляги, штык и пистолет. Майку тоже пришлось снять, потому что немецкий орёл на груди выдавал Штирлица с головой. На всякий случай, оставил зольдбух Ланге, спрятав его в сапоге. Надеюсь, по-жёсткому обыскивать меня не будут. Прикопав форму со снаряжением тут же, в воронке, я стал ждать возвращения своего недавнего собеседника. Через несколько томительных минут, хриплый голос сообщил:

– Всё в порядке, давай сюда, – только без шуток! А то мы, – люди нервные…

– Какие уж тут шутки! Иду! Встречайте!

Шумно выдохнув, я осторожно приподнялся из своего укрытия, с опаской глядя на каземат. Тишина. Перевалившись через край воронки, пополз вперёд, ориентируясь на то место, откуда, вроде бы, раздавался голос неизвестного красноармейца. Чёрт, – да где он? Немцы исправно запускали ракеты, но даже в их свете я никого не наблюдал. Воронки, трупы, раздутая мёртвая лошадь… Куда ползти? Ага, – вижу! Справа от меня, буквально в паре метров, замечаю неподвижную фигуру в фуражке, которая держит меня на прицеле автомата. Здрасте!