Владимир Бабкин - 1917: Марш Империи [СИ]

Но, революции не случилось. Вернее сказать, ее царственный брат Михаил и есть самая настоящая революция. Да, он, вне всякого сомнения, великий человек!

И вот теперь, глядя на огни Константинополя, она может смело загадывать свои желания. И пусть до Рождества остается еще несколько дней, но, в конце концов, в Ромее сейчас предновогодняя ночь, а если реформа календаря состоится, то уже следующее Рождество весь цивилизованный мир, включая Россию, будет отмечать одновременно.

Она встала из-за рабочего стола и подошла к окну, глядя в ночь.

Пора возвращаться домой, в квартиру. Опять она не уложила спать Тихона. Государственные дела отнимают часть внимания у ее сына. Но, хотела бы она вновь стать обыкновенной Великой Княгиней и просто устраивать званые ужины, балы и прочее, что требуют приличия высшего света?

Вероятно, нет. После этих безумных месяцев борьбы и интриг, она почувствовала вкус государственной власти, почувствовала, что значит иметь возможность не только рассуждать, но и делать, творить. Лиши сейчас ее этого чувства, и она захиреет, словно роза, без солнца и полива.

Позади открылась дверь.

— Любовь моя, ты спать собираешься?

Ольга улыбнулась и ответила не оборачиваясь.

— Да, Николя. Сегодня было очень много работы, но я вроде основные дела закончила.

Граф Куликовский подошел сзади и обнял жену. Она ощутила его горячее дыхание на своей шее.

— Так ты планируешь спать, любовь моя?

— Как там Тихон?

— Разумеется, наш сын давно спит. Чего и тебе желаю. Время уж не детское.

— А который час?

— Без пяти минут полночь. Сегодня в Ромее Новый год, а ты вся в делах…

Ольга обернулась и едва слышно прошептала:

— Сударь, предложите даме бокал вина…

— С превеликим удовольствием, сударыня…

Оторвавшись наконец от жены, граф Куликовский открыл бутылку вина. И вовремя, ибо часы уже почти показывали полночь. На длинные тосты времени уже не оставалось:

— С Ромейским Новым годом, любовь моя!

— С Ромейским Новым годом, любимый! Пусть все будут счастливы и здоровы! За Тихона!

Звон бокалов совпал с боем часов. За окном взлетел в небо первый залп праздничного фейерверка.

Он:

— Пойдем, любовь моя, время дарить друг другу подарки.

Она:

— Пойдем. Некоторые тебе точно понравятся.

Они вышли и тихо закрыли за собой дверь кабинета.

В Ромее, Европе и мире наступил 1918 год.

СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ АМЕРИКИ. НЬЮ-ЙОРК. 28 декабря 1917 года (10 января 1918 года).

Оскар Гримм, стоя у леерного ограждения, задумчиво курил трубку. Зимняя морось и хмурое небо никак не отражались на суете порта и его служб. Сновали туда-сюда буксиры, работали водолазы, то и дело погружаясь в воду с пыхтящего недалеко от причала баркаса, входили и выходили из акватории суда и корабли разного тоннажа, шныряли и кричали чайки. Не так далеко, всего в паре кабельтовых, начинались частные причалы, где швартовалась публика почище, но зимой там всегда было малолюдно, ведь среди приличной публики найдешь мало желающих выходить в море зимой, да ее в такую промозглую погоду.

Но это обычно. Это не сегодня. Сегодня же вокруг частных причалов суета. Точнее, вокруг белой и роскошной яхты «Царь Соломон», принадлежащей Джейкобу Шиффу. Сегодня у старика юбилей. Семьдесят лет, на секундочку, как говорят в солнечной Одессе. Прибудут весьма и весьма значимые люди и отнюдь не босяки. Босяков туда не пускают. Таки имеют право.

Много богатых и влиятельных гостей, роскошных подарков, витиеватых и нередко подобострастных поздравлений.

Все спешат. Нужно успеть попасть на борт. Ожидается скорый выход в море. Лишь ждут сумерек, чтобы зажечь праздничную иллюминацию. Кто опоздает на этот праздник жизни, тот и останется за бортом.

Кому-то не повезет.

Оскар Карлович бросил взгляд на небо. Да, уже надвигаются сумерки. Вон и водолазы заканчивают свою работу. Пора и ему собираться.

Выбив трубку от остатков сгоревшего табака, мистер Джек Джонс покинул палубу китобоя.

СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ АМЕРИКИ. НЬЮ-ЙОРК. 28 декабря 1917 года (10 января 1918 года).

На палубе зазвучал оркестр и роскошная белая яхта, отдав концы, отошла от стенки причала. Играла веселая музыка, махали руками отплывающие провожающие, «Царь Соломон» покидал частную зону и выходил в открытую акваторию залива Аппер-Бей. Впереди гостей ждало незабываемое, полное впечатлений путешествие, достойное юбилея великого Джейкоба Шиффа.

Устремились прочь от причала самые расторопные репортеры светской хроники, спеша донести до своих редакций и читателей самые свежие новости и сплетни из жизни сильных мира сего. Что ж, вопреки ожиданиям многих, никаких жаренных скандалов при отплытии не случилось, а на борт репортеров не пустили.

Так что, одни спешили рассказать миру хоть что-то, другие же, пока не спешили уходить, безнадежно глядя вслед уходящей яхте. Мало ли, вдруг случится чудо, и кто-то там поскользнется, да за борт выпадет? Хоть какая-то новость будет…

Но, яхта уверенно сделала разворот и набирая ход устремилась вдаль, не суля зевакам никакого интересного зрелища. Обогнав по пути пароход «Любава» под русским флагом, «Царь Соломон» не стал размениваться на приветствия. Точнее, приветствия были. В виде издевательских выкриков и веселья в адрес русских. На какое-то время это стало главным развлечением на борту и мало кто обратил внимание на идущее встречным курсом небольшое китобойное судно.

И лишь когда китобой явно взял курс на сближение, капитан яхты сделал гудок о приоритетности своего судна. Однако, идущий навстречу не спешил менять свой курс, а движущийся с другой стороны русский не давал свободы маневра для яхты.

Неожиданно, на гражданской яхте вдруг зазвучал сигнал тревоги, и вышколенные матросы стали спешно расчехлять пару спаренных пулеметов на носу судна, явно намереваясь показать китобою, у кого тут приоритет.

Но и те оказались не лыком шиты, спешно сбрасывая брезент с установленного на палубе торпедного аппарата. «Китобои» успели первыми и одна за одной торпеды устремились в сторону яхты.

Взрыв, еще один, еще один, но дальше. И вот рядом горят «Царь Соломон» и «Любава», причем на «Соломоне» пожар был куда серьезней, за счет меньших размеров и двух попаданий. Начался хаос. На борту горящих судом забегали люди, яхта наполнилась паническими криками, с берега устремились к месту событий пожарные и катера береговой охраны.

От «китобоя» отвалила паровая шлюпка и устремилась прочь, стараясь оторваться от преследования. Сам же китобой, начал развивать ход и явно устремлялся на таран «Царя Соломона».

Взрыв, еще один, еще…