Владимир Бабкин - 1918: Весна Империи [СИ]

Помолчав несколько секунд, пожимаю плечами:

— Принципиально ситуация никак не изменилась — я на троне и у меня есть более законный наследник.

Сестра с некоторым сарказмом заметила:

— Это весьма спорный вопрос, между нами говоря. Кто более законный — это смотря с какой колокольни смотреть. Ты же понимаешь, что у немалой части общества, особенно среди поборников старого уклада, разговоры о том, что ты узурпировал власть, силой заставив Николая отречься за себя и за сына, встречают очень серьезное понимание и поддержку. Особенно у тех, кого ты успел всячески обидеть и ущемить за год, а таких очень много и большинство из них отнюдь не коров пасут. Они мечтают о передаче трона «законному Императору» и о возврате «к старым добрым временам», что бы это все ни значило. И сейчас их позиции значительно усилятся, ведь ветвь Николая пополнилась еще одним Наследником, причем, нельзя исключать, что здоровым. А это очень важный аргумент.

Да, тут сложно возразить. Проблема.

— Я это прекрасно понимаю. Отречение Николая действительно никак не описано российскими законами. Равно как нигде не оговорена возможность отречения за сына. Моя власть в России незыблема, пока я популярен в армии и в народе. Но стоит популярности упасть, например, из-за результатов земельного передела, и разговоры о «законном Императоре Алексее Втором» тут же усилятся. Только смею полагать, что сторонники старого уклада сильно ошибаются, надеясь, что разгромные для меня итоги выборов в Госдуму помогут им. Возможно, по итогам выборов действительно наберут силу всякие леваки, но вот только левакам этим, ну, или, по крайней мере, многим из них, Император вовсе не нужен. Никакой не нужен — ни я, ни Алексей. И тут уже будет стоять вопрос не о персоналиях, а о сохранении института монархии как такового.

Ольга покачала головой:

— Не скажи, брат, не скажи. Больной и слабый Алексей устроит очень многих среди сильных мира сего. И не только в России, как ты понимаешь. В любом случае, рождение мальчика у Аликс серьезно ослабляет твои позиции. Что ты намерен делать?

— А что ты предлагаешь? Пока я силен, мне опасаться нечего. Вдруг ослабну, так могу власть потерять так же, как потерял Ники. Хоть с мальчиком Николая, хоть без него. Как его назвали, кстати, не знаешь? А то «мальчик» да «мальчик», как будто он нам не родной. Племянник все-таки.

Великая Княгиня язвительно ответила:

— Твоего «родного мальчика» назвали Николай. Теперь лозунг: «За Алексея и Николая» обретает двойной смысл, не так ли?

Я крякнул.

— Да, уж. Аликс действительно настроена серьезно.

— Именно об этом я тебе битый час и говорю! Что ты намерен делать?

— Ничего пока. Они лишь инструменты, знамена, если угодно. Главное отслеживать тех, кто эти знамена поднимает. А это уже дело Имперской Службы безопасности и Отдельного Корпуса жандармов.

— То есть ты намерен сидеть и ждать?

Развожу руками.

— А что я могу сделать? Надеть на них железные маски и заточить в Петропавловской крепости? Так поздно, о них и так уже все знают. Более того, если с ними что-то случится, то это тяжкое проклятие ляжет на все мое правление, как это случилось с Борисом Годуновым, вне зависимости от того, отдавал ли он на самом деле приказ убить малолетнего царевича Дмитрия или нет.

Но Ольга была непреклонна.

— Я считаю, что бесноватую Аликс нужно изолировать. Она плохо влияет на Николая и воспитывает Алексея в духе его прав на Престол. На твой Престол. А сейчас еще начнет воспитывать в том же духе и Николая-младшего. Это опасная женщина. Роковая женщина для России! И я просто уверена, что она выкарабкается и мы все пожалеем об этом дне. И о том дне, когда ты отказался принимать меры.

Хмыкаю.

— Ну, и как я ее изолирую?

Местоблюстительница Ромеи гнула свою линию.

— Пусть врачи признают ее сумасшедшей. Причем, буйной. Это несложно устроить. Пусть сидит на каком-нибудь острове.

Качаю головой.

— Вот мне только не хватало своего узника замка Иф. Мне и так хватает головной боли с разговорами о близящемся Конце Света. Тем более что эти мистические бредни про нас с Машей находят среди недовольных живейший отклик. Только за пять месяцев по «Закону о преступлениях против Священной Особы Государя Императора и Членов Императорского Дома» арестовано, если мне не изменяет память, триста шестнадцать человек только в России.

Ольга согласно кивнула.

— И в Ромее сорок шесть человек.

— Вот именно. И это только те, кто имел глупость явно попасться и много болтать в присутствии свидетелей или же был свидетелем такой болтовни, не остановил сам болтуна и не донес об этом. Нет, понятно, стройкам народного хозяйства нужны бесплатные рабочие руки, а каторга в четверть века для особо ярых болтунов, станет весьма поучительным уроком для остальных любителей посплетничать на эту тему, но общая ситуация очень опасная, тем более в преддверии выборов и реального земельного передела. У нас очень суеверный народ, особенно крестьяне. Осенью ситуация ухудшится, а от любви до ненависти — один шаг, сама знаешь. Тем более пандемия «американки» усилит разговоры о близящемся Конце Света и о нашей с Машей роли в этом деле. А если толпе подбросить еще пороху разговорами о новых мучениках и «истинном Царе», то достаточно будет просто чиркнуть спичкой. И кому чиркнуть обязательно найдется!

— Зачем ты вообще назначил выборы?

— Пусть уж лучше осеннее недовольство выплеснется через выборы, чем через революцию. Пар из перегретого котла надо стравливать, а не ждать взрыва. К тому же, я не могу исключать, что выборы придется отложить, если к осени пандемия «американки» захлестнет нас со всей силой. И раз уж мы заговорили о Конце Света и о престолонаследии, то я хочу просить тебя дать свое согласие войти в Регентский Совет если со мной что-нибудь случится и Маша станет Правителем Государства при малолетнем Александре Четвертом. Твой ум и твой практицизм весьма помогут Маше. И всей России в эти непростые времена.

Ольга помолчала, обдумывая услышанное, а затем хмуро проговорила:

— Хорошо, я даю свое согласие. Но, любом случае, Мишкин, говорю это тебе со всей серьезностью — не вздумай погибнуть или как-то умереть хотя бы в ближайшие лет десять. Иначе я тебя из могилы достану, ты меня знаешь.

Тоже серьезно отвечаю:

— Знаю.

— Империи, точнее Империям, нужно минимум десять, а лучше двадцать-тридцать лет стабильного уверенного развития, модернизации и всеобъемлющих реформ, и ты просто обязан выполнить свою миссию. Уверена, что Господь не случайно возложил корону на твою голову в один из самых острых моментов нашей истории.

Что тут возразишь? Особенно, если знать то, как оно все должно было пойти, не появись я тут 27 февраля (11 марта) 1917 года?