Владимир Бабкин - 1918: Весна Империи [СИ]

— Спасибо, сестрёнка. И хочу тебя спросить на всякий случай. Не хочешь ли ты, если что, принять участие в государственном перевороте? Очень надо.

Та удивленно посмотрела мне в глаза.

— Что ты имеешь в виду?

Твердо смотрю ей в глаза.

— Я — правитель. И я обязан предусмотреть все. Дай Бог маленькому Александру здоровья, но если, не дай Боже, с ним что-то случится, то в случае моей гибели, корона перейдет Павлу. Или Алексею, если так карта ляжет. Ты меня понимаешь?

Она помолчала.

— Поэтому ты хочешь внести изменения в порядок престолонаследия, установив норму про старшего из детей Императора, имеющих право на Престол?

Киваю.

— Да. Но я могу не успеть. И в этом случае Маша станет Вдовствующей Императрицей, сугубо церемониальной фигурой, потеряет корону и реальную власть. Переход короны Павлу или Алексею я намерен не допустить всеми средствами, которые есть в моем распоряжении.

— Как ты это планируешь осуществить?

— Если со мной что-то случится при указанном прискорбном раскладе, а изменения еще не будут официально проведены, то будет оглашено мое завещание и мои изменения в «Закон о порядке престолонаследия». Будет введен в действие особый протокол, и основные структуры — армия, МВД, спецслужбы и ключевые министерства, вроде МинИнформа и МИДа, поддержат Машу. Как работает моя система ты знаешь не понаслышке.

— Как работает система я знаю. А не боишься, что таким образом начнется Гражданская война?

— Боюсь.

— Уверена, что найдутся немало тех, кто поставит на Павла или Алексея, и обвинит Машу в узурпации власти, и заявит, что законным Императором является Павел Второй или тот же Алексей Второй.

Смотрю ей в глаза. Киваю.

— Да, немалый риск действительно существует. Но я надеюсь на то, что победит организованность, напор и сыграет свою роль популярность Маши. Передача власти, узурпация или государственный переворот, называть это можно как угодно, осуществится в течение часа-двух, еще до официального объявления о моей гибели. В Москве, Константинополе и Петрограде достаточно полков, в которых я уверен, включая Георгиевский и полки Дикой дивизии. Будут взяты под охрану и под фактический контроль ключевые объекты, включая телеграфную связь и радио. Мининформ распространит мое завещание и новости об изменении в «Законе о Престолонаследии». Маша, как я надеюсь, все еще будет достаточно популярна в народе, чтобы сообщения о массовых митингах в поддержку Ее Императорского Величества Виктории Первой и Регента Государства Императрицы Марии Викторовны выглядели естественно. Вот ты сама, получив такую бумагу о моем завещании, кого бы поддержала — Павла, Алексея или Машу?

Ольга отпила вино и заметила:

— Знаешь, а я бы ее поддержала. Нет, не скажу, уж прости, что она мне во всем нравится, да и молода она слишком и неопытна для Регента Государства или настоящей Самодержавной Императрицы, но, по сравнению с Павлом, Алексеем и прочей нашей малахольной родней, я лучше поставлю на Машу. Империи срочно нужно обновление, и даже твоего обновления недостаточно. А, уж, ожидать обновление от Павла и прочих наших родственников вообще не приходится. Но, повторюсь, Машу я бы поддержала только в самом крайнем случае, когда никакого другого варианта бы не оставалось. Пока я ставлю на тебя, уж, прости за цинизм.

Киваю.

— Цинизм — наше все. А еще и упрямство.

— Ну, это наша фамильная черта, не так ли?

— Увы. Или к счастью? Как посмотреть. Конечно, рождение Александра делает этот план сугубо теоретическим. Что, откровенно говоря, меня несказанно радует.

— Меня тоже, уж поверь. Но, уж прости за прямоту, ты хочешь сказать, что ты просто ждал рождения Наследника и не предпринимал меры, чтобы в случае твоей гибели, трон не перешел к Павлу, а остался у бы Маши? Не верю. Год назад бы поверила, но сейчас не верю.

Пытаюсь уклониться от прямого ответа.

— К счастью, мы пережили этот опасный период и теперь, если не дай Бог со мной что-то случится, то Маша на законных основаниях станет Правителем Государства и возглавит Регентский Совет при малолетнем Императоре Александре Четвертом. В состав Регентского Совета, к счастью, входишь и ты, так что в этом вопросе я на тебя надеюсь.

— Спасибо, Мишкин. Но ты увиливаешь от ответа на прямой вопрос. Если бы, не дай Бог, с тобой что случилось до сегодняшней радостной ночи, то трон перешел бы к Павлу?

В ответ могу лишь хмыкнуть:

— Дорогая сестрица, ты всегда была умнее нас всех. Разумеется, что уж тут скрывать, я предусматривал разные варианты. Но Павла и Алексея среди этих вариантов не было.

— То есть описанный тобой план государственного переворота уже существует, и он был готов быть приведен в действие в любой момент?

Киваю.

— Да.

Ее глаза сузились.

— Меня возмущает другое — почему я не была поставлена в известность об этом плане? Почему ты мне не рассказал?

— На самом деле, я тебе рассказал.

— Сегодня.

— Сегодня. Я не хотел тебя вмешивать в эту достаточно спорную, мягко говоря, историю, поскольку с точки зрения российских законов, это действительно можно квалифицировать как участие в подготовке к государственному перевороту и насильственному свержению законной власти в лице Императора Павла Второго. Для твоей же деятельности в Ромее это не имело существенного значения, поскольку в Ромее Маша законно была бы объявлена Императрицей. Впрочем, ромейские законы ты и сама знаешь. В план посвящен очень узкий круг лиц, без которых его осуществление станет решительно невозможным.

Она качает головой. Мои увертки не проходят.

— Тогда почему ты мне вообще рассказал? С рождением Александра этот план почти теряет свою актуальность!

Примирительно поднимаю руки.

— Не обижайся, сестрёнка. Маша тоже об этом плане узнала не сразу. И тоже сильно злилась на меня, что я за ее спиной составляю какие-то планы с ее участием и фактически делаю ее вождем государственного переворота. Если бы со мной что-то случилось, то где бы ты не находилась, в течение часа тебе бы вручили конверт с личным письмом от меня, планом и заверенной копией моего завещания.

Местоблюстительница Ромеи хмуро смотрела мне в глаза. Наконец, выдала свой вердикт:

— Не знаю, как тебя лучше обозвать — лицемерный циник или циничный лицемер?

Поднимаю бокал:

— Христос Воскресе, сестрёнка!

Ольга ответным жестом чокнулась бокалом со мной.

— Воистину Воскресе! Здоровье новорожденных и молодой мамы!

ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОМЕЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ДВОРЕЦ ЕДИНСТВА. КАБИНЕТ ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА. 5 мая 1918 года.

— Насколько это проверенные сведения?

Начальник ромейского Генштаба генерал Свечин утвердительно кивнул.