Константин Калбазов - Пилигрим 3 [СИ]

Владимир Всеволодович рьяно взялся за дело. Но чем дальше он продвигался, тем больший ворох вопросов и проблем поднимались на поверхность, угрожая загубить все начинания на корню. Посоветоваться ему было не с кем. К тому же, он не был столь хорошо знаком с системой ромеев, как Михаил. Конечно у князя были воины, которые в свое время отслужили в варанге императора. Но кому из них интересно как там живут крестьяне, и каким образом формируется и содержится армия.

Но если с этим худо бедно князь еще разбирался, и процесс, что говорится шел, то в области права все было куда печальней. Правда Ярослава Мудрого конечно отвечала реалиям современной Руси. Но она уже не могла удовлетворить предстоящим изменениям. То есть, свод законов нужно было переделывать. А вот это уже в прямую влияло на устои государства. И в первую очередь на право наследования.

Кроме того требовала серьезной и вдумчивой переработки система налогообложения. Существующая была слишком неповоротлива и неэффективна. Если воплощать в жизнь переустройство Руси, то и порядок сбора податей нужно менять.

Со всеми этими вопросами Мономах и приехал к Романову. Причин тому было три. Первая, Михаил обладал недюжинной памятью, изучал книги и трактаты по римскому и царьградскому праву. Вторая, в его своеобразном взгляде на привычные и кажущиеся незыблемыми вещи, понятия, обычаи и устои. Ну и третья в способности подмечать то, что у всех на виду, но отчего-то остается никем незамеченным.

Признаться, время прошедшее после их последней встречи, Михаил провел вовсе не бесполезно. В перерывах между всплесками бурной активности, которыми был так богат прошедший год, он находил время и для того, чтобы заниматься вопросами будущего реформирования. Что-то со временем само всплывало из памяти, до чего-то он додумывался сталкиваясь с тем или иным вопросом.

Словом, ему было что предложить князю. И немало. Иное дело что многие наработки вновь начали разбиваться о реалии современной Руси. Не сказать, что вдребезги. Но все же претерпевали значительные изменения. Кое-что из разбитого Мономахом в прошлый раз, обрело новые доводы и укрепив позиции, вновь были представлены князю на суд.

Словом, им предстояло несколько дней серьезного мозгового штурма. И именно за этим сюда пожаловал Владимир, а не за тем, чтобы полюбопытствовать успехами воеводы, да пооблизываться на его высокие доходы.

– Дозволь, воевода? – заглянув в приоткрытую дверь, поинтересовался Борис.

– Проходи, чего в дверях замер. С чем пожаловал? – оставляя в покое восковые таблички и откидываясь на спинку стула, неопределенно ответил Михаил.

– Да больно уж любопытно, до чего вы договорились с князем? – поинтересовался тот.

– Можно сказать, что ни до чего.

Пожал плечами Романов, и сделал приглашающий жест, указывая на стул, напротив рабочего стола. Верный помощник в тайных делах, без лишних разговоров опустился на него и сделал вопрошающий жест, в сторону кувшина со сбитнем. Хозяин кабинета лишь развел руками, словно говоря, что тот может чувствовать себя совершенно свободно.

Вообще-то, между ними уже давно установились настолько близкие отношения, что все эти условности выглядели несколько нелепо. Однако Борис неизменно обозначал существующую между ними дистанцию. Ведь на людях все одно приходится придерживаться этого, дабы не ронять авторитет воеводы. Поэтому он считал, что не стоит расслабляться и наедине, во избежание, так сказать.

– Для лучшей работы мне не помешали бы подробности, – возразил безопасник, наполняя кружку сбитнем.

– Кто бы возражал, только не я. Если в двух словах, то мы наметили структуру надельной конницы.

– Надельной?

– Это князь так назвал. Из княжеских земель воинам будут даваться наделы. Для возделывания земли они могут либо выкупать холопов, либо зазывать вольных пахарей по уговору. По первому зову воин должен прибыть на коне, оружным, доспешным, в сопровождении одного полностью снаряженного и обученного холопа или вольного пахаря. Это плата воя за надел, с которого кормится. Если он считает, что может обработать большую пашню, то князь прирежет ему еще. Но с каждой такой надбавки он должен выставить воина. И держит ответ за их обучение.

– Какие-то боевые холопы, получаются, – хмыкнул Борис.

– Князь так и предложил их называть, – подтвердил Михаил.

– Но ведь там и вольные будут.

– Потому боевые холопы станут проходить в Правде отдельной строкой, приравниваясь к княжьим людям. Но только на время службы. Определились по налогам, которые стоит брать со двора. А чтобы убытку казне не было, родители станут обязаны отделять от себя младших сыновей. Родительский дом наследует старший сын. А помрет, так его первенец. Как случится он малолетним, то пока не взойдет в возраст, мать будет хозяйничать.

– Итить твою, через коромысло. Вы вообще решили всю Правду перекроить, – удивленно и в то же время восхищенно произнес Борис.

– Вот именно. И это далеко не все, до чего мы тут додумались. А теперь станем обдумывать, искать слабые места, да пути их исправления. Потом опять повстречаемся, и будем рядить. Правда, пока Владимиру по плечу только одно. Он будет пробовать ввести у себя на черниговщине надельное войско. В остальном все упрется в великого князя.

– Он вроде бы не чужд нового.

– Не чужд. Но и у него есть грани, за которые он не заступит. Зато Святополк точно не приемлет никаких новшеств.

– Он-то тут при чем? – удивился Борис.

– Забыл, что до Всеволода на киевском столе княжил Изяслав, его отец.

– Так теперь-то чего? – искренне удивился Борис.

– А того. Не готов Владимир отринуть притязания своего двоюродного брата. Боится усобица случится, от которой только вред. Вот и старается все гладко разложить по полочкам, так чтобы убедить Святополка принять изменения.

– Людишек при нем я не имею. Но если судить из того, что слышал, то он никого слушать не станет. Будет по своему править.

– Выходит, помеха нам Святополк.

– Нам-то чего? Нешто за всю Русь в ответе. На то, пусть у великого князя голова болит.

– А ты уверен, что Святополк станет к нам относиться так же, как и Всеволод или Владимир? Лично я, нет. А ну как решит прибрать к рукам такое богатство. Не для него я тут все обустраиваю.

– Пусть только сунется. Более десяти тысяч половцев с печенегами, да и мы грешные чего-то да стоим. Так вдарим, что рога поотшибаем. Теперь-то уж силенок точно достанет.

– А оно нам надо? Лучше уж тишком, да бочком, чем лезть в усобицу.

– Без усобицы все одно не получится, – покачав головой, возразил Борис.

– Может и не получится. Но то уж по другому будет. На столе киевском сидеть будет законный великий князь, и мы будем на его стороне. А так, Владимир скорее всего вмешиваться не станет. К Чернигову нас никак не пристегнуть. Если только к Переяславлю. А как там, кстати, дела с Ростиславом?