Иван Оченков - Мекленбургская принцесса [litres]

– Да, ваше королевское высочество. Но, боюсь…

– Подождите, я еще не закончила! Фройляйн Рашке не только мать принцессы Марии Агнессы, но и придворная нашей свекрови герцогини Брауншвейг-Вольфенбюттельской! И посему она не может быть скомпрометирована без ущерба для репутации обоих герцогских домов. Однако вы представитель весьма достойного, хоть и обедневшего рода и уже зарекомендовали себя с самой лучшей стороны. Ваш брат достиг немалых высот, и вы со временем можете достичь не меньших…

Оборвав свою речь, Катарина Шведская пытливо уставилась на померанца, предоставляя совсем растерявшемуся Болеславу самому закончить ее мысль. Тот какое-то время собирался с мыслями, но, видимо, так и не собрался. Подождав еще немного, герцогиня вздохнула и, видимо, сделав скидку на неотесанность молодого рейтара, закончила:

– Я настаиваю, чтобы вы как можно скорее женились на фройляйн Рашке!

Фон Гершов-младший от неожиданности едва не поперхнулся и, прокашлявшись, не нашел ничего лучше, как глупо спросить:

– Я?!

– Ну не я же! – усмехнулась Катарина.

– Но я даже не знаю…

– Что именно вы не знаете? – не без яда в голосе поинтересовалась шведка. – Как по мне, все, что касается Марты, известно вам лучше многих других. Или ваши знания и намерения не простирались дальше ее постели? Или, может быть, она недостаточно знатна для вас?

– Прошу ваше королевское высочество простить меня, но я, кажется, не давал повода для подобных обвинений!

– Тогда как понять ваши слова?

– Видите ли, – вздохнул Болеслав, – я младший сын провинциального дворянина и живу службой. Мне совершенно нечего предложить фройляйн Рашке. А она, как вы сами изволили заметить – придворная, да еще и дочь бургомистра.

– Но, тем не менее, вы…

– Я люблю ее! – в отчаянии выпалил померанец, чувствуя, что опять наговорил что-то не то.

Герцогиня какое-то время пристально рассматривала побледневшего молодого человека, как будто решая про себя его судьбу. Наконец, взгляд ее смягчился, и она почти участливо сказала ему:

– Мать принцессы Мекленбургского дома в любом случае не будет жить в нищете. Наша свекровь уже подарила Марте дом. Я также намереваюсь дать ей достойное приданое. Скажем, триста моргенов земли с усадьбой и две тысячи гульденов деньгами. Кроме того, у принцессы также есть имение, пожалованное ей отцом, которым до совершеннолетия будет управлять ее мать… с мужем! На таких условиях вы согласны жениться?

Кровь бросилась в лицо Болеславу, сообразившему, что выглядит как расчетливый негодяй, набивающий себе цену. Мысль об этом была невыносима, но что сказать, чтобы не испортить о себе впечатление еще больше, он не знал, а потому продолжал молчать, проклиная себя последними словами. Наконец, почувствовав, что пауза совсем уж затянулась, он глухо произнес:

– Я готов жениться на Марте безо всяких условий и приданого, если будет на то ее согласие. Больше мне нечего вам сказать.

– Что же, прекрасно, – хмыкнула Катарина. – В таком случае сообщите фройляйн Рашке, что я желаю ее видеть. Думаю, что она согласится на ваше предложение «руки и сердца». И, ради бога, не делайте такое несчастное лицо и не думайте о себе хуже, чем вы есть! Поверьте мне, окажись на вашем месте любой шведский дворянин, какого угодно рода, он отчаянно торговался бы за каждый морг земли или мелкую монетку из приданого. Теперь ступайте и готовьтесь к венчанию. Я настаиваю, чтобы оно произошло до нашего отъезда.

Шурка сделала последний стежок, затянула узел и, откусив нитку, критически уставилась на свою работу. Что же, можно сказать не кривя душой, кукла у нее получилась на славу. Прошлая, что она сделала для подружки Гретхен, была просто чучелом по сравнению с этой. Кто бы мог подумать, что она научится так ловко орудовать иголкой с ниткой, кроить и, вообще, заниматься таким женским делом, как шитье! Но теперь у сделанной ею игрушки самое настоящее платье с кружевным воротничком, манжетами и оборками по подолу. Тело она сшила из лоскутов и набила обрезками пеньки, ниток и тряпок. Голову поначалу хотела сделать из папье-маше, но, как оказалось, бумага стоит слишком больших денег, чтобы потратить их на такую безделицу. Деревянная же оказалась слишком тяжелой для мягкой игрушки. Выход подсказал Иржик, выстругавший что-то вроде баклуши – заготовки для деревянной ложки, черенок которой обеспечивал телу куклы необходимую жесткость. Он же обклеил деревянную голову конским волосом, так что шевелюра получилась почти как настоящая. Но вот лицо нарисовала сама Шурка, и вышла премиленькая мордашка!

Теперь ее можно подарить принцессе Евгении, тем более что малявка уже не раз напоминала ей об этом обещании. Зачем она так старалась? Ну, на это есть много причин. Во-первых, таких хороших кукол еще не делают, так что восторг младшей сестры и ее благодарность практически обеспечены. Во-вторых, что более важно, этот жест должна оценить мачеха. Доброе отношение с ее стороны лишним точно никогда не будет, так что стоило постараться. И если они в оба уха будут вливать папаше о том, какая у него хорошая старшая дочка, то кто знает, может, и расщедрится на что-нибудь путное! Главное, не перестараться, чтобы к себе не потащил.

Вот в Москву девочке не хотелось от слова совсем. Пообщавшись с митрополитом и другими русскими, она уже поняла, что там царит домострой, при котором женщины сидят взаперти и никакого участия в том, что называется «общественная жизнь», не принимают. Правда, тут в Германии про феминизм пока тоже никто не слыхал, но все же посвободнее. Тем более, если Катарина с семьей уедет, то Мария Агнесса останется здесь единственной представительницей Никлотингов. Можно будет развернуться. Правда, есть еще герцогиня София, но она уже не молода и никуда из своих амтов без крайней надобности не выезжает.

Была, правда, опасность, что именно ее назначат опекуншей малолетней принцессы, но пока жива бабушка (дай ей Бог здоровья!), ничего подобного не случится. А если Марта все-таки выйдет замуж, то все будет еще проще. По крайней мере, хотелось бы!

Кстати, «замуж» должно случиться в самом ближайшем времени. Герр Болеслав наконец-таки разглядел, что рядом с ним молодая красивая женщина, и, кажется, не на шутку увлекся ею. Тем не менее, похоже, матушке пришлось самой брать быка за рога, в смысле рейтара за пистолеты. Иначе бы этот пентюх до сих пор терялся. Но слава Создателю, все уже случилось, и теперь он как благородный человек обязан связать себя узами Гименея. И вообще, куда он денется? Раз влюбился – женится!

Вообще, фон Гершов-младший Шурке сразу понравился, и она подумала, что он был бы прекрасной партией для Марты. Ну а что? Видно же, что не продажный бабник, как этот проклятый Бопре, и не балабол. Наоборот, скорее молчун, но при этом человек стоящий. Такой не предаст и не бросит. Ну и красив, этого не отнять! Матушка у нее тоже красивая, глядишь, сделают ей красивого братика или сестричку.