Наталья Кошаева - Портрет неизвестной. Часть 2

– Можно я дверку переделаю? – скромно хлопая глазами, спросила Лиза у автора.

– А? – обернулся он, не вдаваясь в смысл услышанного, – Да пожалуйста… Угольники там. – и неопределенно махнул рукой. Лиза посмотрела в том направлении и обнаружила коробку с чертежными инструментами: линейками и карандашами.

– Роман, у тебя хоть одна приличная линейка есть? – спросила она, роясь в коробке – все были либо «лысые», либо с дюймовыми делениями.

– Тебя чем-то эти не устраивают? – очнулся наконец Редькин.

– Так это ж в дюймах. В сантиметрах… – пока она задавала свой вопрос, поняла, что говорит опять что-то не то.

– Нет? – все же закончила она фразу.

Глаза Романа начали округляться. Лиза еще раз посмотрела на эту линейку. – Ну да в дюймах. Не может же быть что они все в этих самых «инчах» измеряют! Это же засада полная!

– Нет, в сантиметрах – нет. – медленно ответил Роман. – Метрическая – французская система – в Российской Империи не применяется.

– Кошмар!

– Я же только в метрах-миллиметрах понимаю!

– И что тогда делать? – но из безвыходных ситуаций всегда можно постараться и найти лазейку.

– Нужно как-то научиться переводить дюймы в понятные единицы. Только бы теперь вспомнить, сколько этот самый дюйм? Понадеемся опять на свой глазомер.

Она отложила на листочке по линейке один дюйм, затем на глаз разбила, получившийся отрезок, на сантиметры. Оказалось, что в одном дюйме помещается где-то два с половиной сантиметра.

– У меня всегда плохо было с дюймами да футами. Вот Василий всегда точно называл, труба дюймовка столько-то миллиметров. Клянусь, когда вернусь домой – обязательно выучу сколько миллиметров в этом проклятом дюйме! – она скрестила пальцы, подтверждая клятву.

– А раз дюймы, – продолжала она рассуждать, – то, что там дальше? Футы и мили?

– Роман, сколько сантиметров-то в дюйме? – как бы между делом поинтересовалась Лиза.

– Как и всегда, две целых пятьдесят четыре сотых. – ответил Роман. – Только я не понимаю тебе-то это зачем?

– Не бери в голову. – ответила девушка и, оторвав маленький уголок бумажки, написала: «1д.=2,54 см.» Затем перевела в дюймы размеры стандартной ступеньки – получилось, что высотой ступень 6 дюймов, а шириной 12.

– Роман, поправь меня если я не прав. Ступенька для лестницы 6 на 12 дюймов?

– Нет, граф, все не так. – проговорил Роман, сокрушенно качая головой, – Ступенька будет, для черной лестницы, высотою четыре вершка, а шириною шесть. А для чистых лестниц три вершка высоты на восемь ширины.

– Ёк макарёк! – выругалась про себя Лиза. – Вершки еще какие-то! С дюймом разобрались, так теперь и вершки до кучи. – сколько этот вершок, она даже примерно не представляла. – Вроде бы этот размер привязан как-то к размеру пальца, только вот какого? Озадаченно посмотрела она на свою ладонь, гадая к какому пальцу привязывался этот вершок, но ладонь сама собой складывалась фигуры одна неприличнее другой.

– Ну а вершок-то сколько? – перестав уже скрывать свою серость, продолжила она терроризировать Романа.

– Так одна шестнадцатая часть аршина! А по-твоему сколько?

Лиза, пока Роман не видит, молча поднесла два пальца к виску, имитируя ствол пистолета, и нажала курок. Голова ее при этом дернулась как от выстрела, и девушка беззвучно повалилась на стол.

Пообещала себе сегодня же разузнать у кого-нибудь из местных, у Ивана или еще кого, все про меры длины.

– Вот проблема на ровном месте! – гладкая поверхность стола холодила Лизину щеку. Она полежала так какое-то время, а затем медленно поднялась.

– Понимаешь, Роман, – начала Лиза из далека, на ходу придумывая правдоподобную версию, объясняющую ее неграмотность, – у меня учитель был, в матушкином имении – месье Жерар. Так вот этот господин меня обучал по французской системе. Метры, сантиметры, миллиметры, километры, килограммы и так далее. Он считал, что это наиболее прогрессивная система мер, и за ней будущее. И поэтому я плаваю в саженях-аршинах. Помоги! А? Разобраться! Очень прошу!

– Ну ты даешь, мил-человек! Это же… – Редькин даже не мог подобрать слова от возмущения.

– Безобразие, – согласилась Лиза, подсказывая.

И тут же виновато улыбнулась, хлопая опахалами ресниц. – Так получилось.

Роман некоторое время молчал. Затем пошел к стене, у которой так и стоял, его незаконченный портал. Вернулся с ним к столу, любовно положил планшет, взял кисть и только тогда, обернувшись к Лизе, снисходительно сказал, – Ладно, записывай, неуч!

Не отрываясь от работы, Роман надиктовал Лизе всю систему измерения длин и расстояний, принятую в Российской Империи на этот день. Получился достаточно длинный список взаимоотношений вершков, саженей, аршинов, пядей и верст. Лиза попросила по возможности привязаться к уже известной величине к дюйму, чтобы иметь возможность переводить все размеры в уже привычную метрическую систему.

Некоторое время она производила кое-какие вычисления, шевеля губами и загибая пальцы. Когда новые знания более-менее улеглись в голове, ей захотелось закрепить свои расчеты практикой.

– В каком масштабе у тебя начерчен фасад? – спросила она, потому что, как ни старалась не могла определить этот самый масштаб.

– Как обычно, две сажени в дюйме. – простонал Роман, закатывая глаза. Как выяснилось этот молоденький граф не знает элементарных вещей! Да вообще ничего не знает!

– Понятно, лимит лояльности исчерпан. – опасливо покосилась Лиза на студента, и прикрепила поверх чертежа кусок кальки.

– Надо ж, калька уже имеется… – отметила про себя она, и начала переделывать конюшню по своему вкусу. Не стесняясь, расширила вход, нарисовала нормальные двустворчатые ворота, слегка поправила пропорции фасада, приближая их к «золотому сечению», пошевелила крышу. Ну и детали порисовала, кренделя-кронштейны, сандрики, русты и дентикулы. Когда еще придется попроектировать в стиле ампир.

Тяжело, конечно, было переводить размеры в непривычные единицы, это немного тормозило, но потихоньку она привыкала.

– Роман! Смотри! Так? – позвала Лиза юношу. Тот нехотя, не отрывая взгляда от своей работы, сделал несколько шагов к ней и склонился над чертежом.

– Удивительно, – он недоуменно поглядел на Лизу. – Я-то уж, грешным делом, подумал: «Ну и олух же этот граф!» – а оказалось – наоборот. Только все это нужно поднять. Сможешь?

Лиза облегченно выдохнула, наконец-то ее труды оценили, – Спрашиваешь! Давай перо, или чем вы тут работаете?

Редькин протянул ей потертый кожаный пенал с перьями.

Среди чертежных инструментов она выбрала вычурной формы рейсфедер с деталями из желтого металла, покрутила его в пальцах. Он был приятно тяжеленький и удобно ложился в руку. – Давненько я не брал в руки шашек, – проговорила она под нос, проверяя как колесико регулирует ширину раскрытия металлических лепестков рейсфедера. Затем оглянулась в поисках пузырька с тушью. Редькин понял без слов и молча пододвинул к ней микроскопический бутылек. На замызганной этикетке, приклеенной к бутыльку, было выведено «чернила ИНКЪ».