Наталья Кошаева - Портрет неизвестной. Часть 2

– Ну инк так инк, – подумала Лиза и решительно обмакнула рейсфедер в чернильницу. Затем на клочке попробовала провести пару линий и подвинтила колесико. Когда толщина линии ее устроила принялась «поднимать чертеж». Ходило такое выражение у аксакалов от архитектуры – это означало обвести бледные карандашные линии чертежа черной тушью, от этого яркие линии как бы выходили на передний план.

Проклиная про себя «пещерные методы проектирования», Лиза наконец справилась с поставленной задачей. И посадила-то она всего одну кляксу, и ту совсем крошечную. А так все ровненько. Даже масштабную линейку пририсовала внизу, памятуя о том, что в этом веке еще не ставили ни размеров, ни высотных отметок, ни даже элементарных осей.

Редькин же, закончивший мусолить свой портал, который становился все рельефнее и рельефнее, заявил, что Лизин чертеж вполне тянет на курсовую работу по «теории строительного искусства». Покровительственно похлопал Алекса по плечу и велел собираться.

Мастерская профессора Гуммеля располагалась в его собственном особняке на Большой Миллионной улице. Самый что ни на есть центр города. Скромный фасад трехэтажного особняка, к которому Роман и Лиза подошли, украшали только два медальона с нимфами. Лиза помнила этот особняк – в нем находился известный на весь город ресторан. Вспомнился крытый стеклянным куполом двор, интерьеры в купеческом стиле, и то, что нигде не готовили речную рыбу вкуснее, чем здесь.

Пока Лиза предавалась воспоминаниям, Редькин коротко переговорил со швейцаром, который открыл дверь. Лиза не сразу услышала, приглашение войти, потому что, задрав голову, рассматривала верхние этажи. Очнулась только когда Редькин легонько толкнул ее в плечо, и тут же последовала за ним.

Они миновали большую прихожую и поднялись по лестнице на последний третий этаж, затем по коридору дошли до мастерской.

– Здесь – чертежная, – Редькин толкнул дверь в темную комнату, – дальше канцелярия и кабинет Вильгельма Карловича. Обычно все работают днем, я же прихожу позже, потому как – сам понимаешь. Располагайся, а я пойду посмотрю на месте ли профессор? – с этими словами Редькин удалился. Девушка нерешительно остановилась у порога, и оглядела комнату, заставленную чертежными столами. Затем все же подошла к окну, из которого открывался вид на заснеженный внутренний двор. Около больших деревянных ворот стояла лошадь, запряженная в сани. Возле нее суетились люди, которые выделялись темными силуэтами на фоне белого снега. Вот на этом самом дворе, она сидела за столиком в красивом платье, а под аркой каретного сарая располагался бар. От дыхания холодное стекло запотело, и девушка дорисовала на нем стеклянный купол, столики и даже саму себя за одним из них. В коридоре раздались шаги двух человек. Лиза рукавом торопливо стерла свой рисунок.

Дверь раскрылась и в комнату вошли двое. Редькин, нес подсвечник с горящей свечой. От этой свечи Роман быстро зажег фитилек, висящей над головами, лампы и тусклый свет залил центральную часть помещения. В скудном свете лампы Лиза сумела рассмотреть высокого господина, который пришел вместе с Романом. Мужчина лет сорока – сорока пяти, с вытянутым лицом и выдающимся носом, в отличии от Лизиных друзей-художников, был гладко выбрит. Свои длинные руки господин держал за спиной. Роман представил Лизу профессору. В ответ на Лизин поклон профессор только слегка изменил наклон головы и просканировал молодого коллегу взглядом с головы до ног и обратно.

– Месье Роман рекомендует вас, как юношу, который интересуется архитектурой и изрядно владеет пером. Это так? – профессор вопросительно выгнул бровь.

Лиза не ожидала такой характеристикой от Романа, и удивленно кивнула.

– Давайте проверим, расскажите что-нибудь об этом? – профессор указал на чертеж, лежащий на ближнем столе.

Это был план какого-то дома. Очертания показалась девушке подозрительно знакомыми.

– Не может этого быть! – она узнала дом на улице Радищева, где и начались все ее злоключения. Вот и квартира Амалии, правда планировку Лиза всю переделала, но толстые капитальные стены-то остались.

– Ну что я могу вам сказать, – начала она, – перед нами план жилого многоквартирного здания, – она кратенько пересказала все что помнила из исторической справки по этому дому.

Вильгельм Карлович и Редькин слушали ее внимательно, и не перебивали.

– Господин профессор, а можно еще на разрез взглянуть? – спросила Лиза, волнуясь от того, что сейчас возможно разрешиться тайна невесть откуда взявшегося чердака.

– Да, извольте, на соседнем столе. – ответил профессор.

Лиза быстро подошла к столу и посмотрела на лист – обидно, сечение квартиру Амалии не затрагивало. Она дополнила свой рассказ еще парой фраз и замолчала.

– Я же говорил, господин профессор, – Редькин выглядел довольным, еще бы он первым разглядел эту искру таланта, – Алекс вас удивит!

– Хммм… – протянул профессор, – весьма изрядно! Если вы еще и чертить изволите так же, как рассказываете, то подумаем, что с вами делать. Ступайте за тот дальний стол, там начатый чертеж фасада. Посмотрите, юноша, может что-нибудь придумаете? Карандаш и линейки найдете там же.

С этими словами они ушли, оставив Лизу один на один с чертежом. В этом углу было темно, света от единственной лампы явно не хватало. Приспособив для освещения телефонный фонарик, она рассмотрела чертеж. Фасад был, действительно, только намечен, девушка решительно принялась вычерчивать недостающие окошки.

Лиза потратила на эту работу гораздо больше времени, чем рассчитывала – аршины, сажени и дюймы еще не до конца улеглись в ее сознании. Она так увлеклась, что слишком поздно услышала шаги в коридоре. Руки тряслись от волнения в поисках кармана, куда в последний момент сумела-таки затолкать телефон.

Профессор, на этот раз пришел один, без Редькина.

– Ну-тес! Показывайте, что у вас получилось? – проговорил он, с плотоядной улыбкой, потирая свои большие ладони. Нацепил на нос пенсне и поморщился, оглядываясь по сторонам.

– Милостивый государь, а вам в темноте удобно, лампу зажечь не пробовали?

Девушка подняла глаза – над нею в самом деле висела лампа. Поэтому в ответ она просто пожала плечами, отговорившись тем, что у нее хорошее зрение.

Профессор же приблизил к чертежу горящую свечу, которую принес с собою, и стал внимательно рассматривать Лизину работу.

– Ну что ж, милостивый государь, и чертите вы сносно. Вы где-то учились этому? Только не говорите, что вы самоучка! – профессор Гуммель сложил руки на груди.

Ответ на этот вопрос Лиза уже обдумала, пока мучилась с окошками.

Алекс рассказал, что учился около месье Жерара, который наблюдал за постройкой мельницы в имении, а потом перестраивал флигель. Почтенный пожилой француз научил его азам и указал книги, которые необходимо прочесть.