Василий Лягоскин - Девять жизней Кота. Книга вторая: «Великое княжество Московское»

– Да, – как-то потерянно заявил граф, опускаясь на кресло, – никак не ниже второго уровня. Это какой же там умелец объявился?

– Артефакт это был, – пояснил Рюриков, – Мастера крупнокалиберными пулями надвое разорвало, и сам артефакт вдребезги. Вот ты, Твое Сиятельство, съезди к деду… да хотя бы завтра, часам к десяти, да поспрашивай его.

– К чему такая точность? – спросил Великий князь.

И граф задал себе такой вопрос, с подозрением.

– Тут я хотел бы, Ваша Светлость, – повернулся к племяннику Олег Николаевич, – напомнить об обещании, которое так неосторожно вы дали Наследнику Рода Котовых.

– Ого, как официально! – насторожился Кутепов.

– Что он хочет? – буркнул, кажется, недовольно Великий князь.

– Просит поучит его, владению Силой, – озвучил хотелку мальчика Котова его тезка.

– В академию не пущу – даже я не имею права, – заявил тут же Георгия Александрович, – да ты и сам это знаешь, дядя.

– Это понятно, – вернул себе более развязный тон князь, махнув рукой, – никак нельзя, чтобы он клятву тебе принес. Тогда о Мещере можно будет забыть. Она и сейчас еще пока…

Он еще раз махнул рукой, а потом подобрался, и доложил уже с хитрой улыбкой:

– Так ведь парень об академии и не мечтает. Другая у него мечта – артефактором стать.

– Ух ты! – невольно, и очень удивленно воскликнул граф, – губа у мальчишки не дура. Я бы и сам, когда-то… не получилось – природа не дала. Так дед и заявил когда-то.

– Ты, Юрий Сергеевич, в другом высот достиг; любому на зависть. Так что не прибедняйся. Насчет же Котова, и его просьбы… Пусть пробует. Юрия Степановича, – кивнул Великий князь графу, – от моего имени попроси.

– Пусть заодно и мальца проверит, – словно обрадовался Глава Приказа, – так я сообщу Котову – завтра, в десять часов. Или во вторник. Вечером ему господ офицеров ублажать, на пирушке. Награды обмывать. Песню, наверное, новую споет им… Кстати, я в «Гостином дворе» тоже потратился. Телефон мобильный купил, из самых новых. Ну, и Олегу Георгиевичу его подарил. А то как-то неудобно – Великий князь с княгиней отметили заслуги; митрополит чести великой удостоил, а я как бы неблагодарным остался. А ведь он за меня работы сколько проделал. Ты же, Юрий Сергеевич, прости меня, старого – я ему в телефон твой номер забил. Ну, и свой тоже… (он повернулся к Великому князю, протягиваю вперед открытую ладонь, словно защищаясь от злого взгляда). Твой, Георгий Александрович, и твоей семьи не дал – прав таких без разрешения не имею.

Почему-то граф Кутепов решил, что нужные номера окажутся в телефоне юного наследника Котовых совсем скоро. Но озвучивать этой мысли не стал. Поднялся, почувствовав чутьем достаточно опытного царедворца, что ему пора на выход.

Великий князь встал, протягивая ему руку:

– До свидания, Юрий Сергеевич. Спасибо за помощь. А деду своему мои самые искренние пожелания в здоровье пожелай. Скажи, что заеду, – он сделал маленькую паузу, словно высчитывая что-то, – обязательно заеду. С Новым годом поздравлю.

Два князя остались в кабинете одни. В атмосфере, которая, казалось, сгустилась после ухода графа Кутепова.

– Не он? – спросил наконец Великий князь.

– По всему выходит, что граф Кутепов на сторону не работает. На него думаю в последнюю очередь. Но крот в твоем Ближнем совете есть. Это сомнению не подлежит.

– И кто же? – язвительно подчеркнул Георгий Александрович.

– На сто процентов уверен в тебе, Георгий, себе… ну, и Наследнике с Ириной Святославовной. И то – тут без обиды – последних отмел потому лишь, что на Советах они бывают очень редко. И всей информации, что просачивается врагам нашим, просто не знали. Кровное родство рассматриваю во вторую очередь.

– Спасибо за откровенность, – кивнул Великий князь, сморщившись, словно от больного зуба, – значит, остаются трое – Изваров от безопасности, воевода Шувалов Николай Григорьевич, да граф Добровольский от Приказа иностранных дел.

– Митрополита еще добавь до кучи, – предложил старший Рюриков, – за этой четверкой пригляд обеспечен постоянный. Просьбы одна будет, Георгий.

– Какая?

– Графу Добровольскому, Алексею Алексеевичу ограничить бы выезды за пределы княжества.

– Как ты это себе представляешь? – явственно удивился Великий князь, – он же Приказом иностранным заведует.

– Уж не знаю как, – пожал плечами Глава всемогущего Приказа, – только осторожно, чтобы…

– Не спугнуть? Он?!

– Пока не уверен, – покачал головой Олег Николаевич, – просто с недругами нашими он чаще других общается. И родичи его постоянно в круизах заграничных болтаются. Могли там кого и прихватить. И еще, Гоша…

Так он обращался к племяннику очень редко, даже в юные годы Великого князя, которым тот стал как раз в шесть лет.

– Что?! – Георгий Александрович был само внимание.

– Чувствую, что сердишься ты до сих пор на мальчишку Котова. Прошу – пойми, и прости.

– Не могу, – как-то оплыл в своем кресле Великий князь, – умом понимаю, что пацан он шестилетний, что негоже правителю такую вот ревность в себе растить, но… глаза закрываю, и вижу лишь, как он тянет свою ручонку к моей Ирине, и тискает ее, тискает.

– А ты поднимись выше своего княжеского звания, – сурово предложил племяннику старший князь.

– Это как?! – младший Рюриков даже открыл от удивления рот.

– Выше – значит, простым мужицким умом подумай, инстинктами не князя, но обычного мужика. Как бы ты сам руки свои тянул, ежели бы перед глазами тело женское лежало, роскошное, да почти обнаженное – прости уж за такие подробности об Ирине твоей. Не Котов малолетний ручонку тянул, куда не надо; это мужик в нем проснулся, может быть, впервые в жизни. Так что…

Великий князь Московский Георгий Александрович Рюриков закрыл глаза и шумно задышал. А когда открыл, совершенно искренне заявил:

– Все, Олег Николаевич. Ты был прав. Понял я. И простил!

Возвращение Олега Котова в полк было совсем не триумфальным. Князь Бельский с мальчиком в расположение полка не поехал, отговорился неотложными делами. Хотя мог и не объяснять ничего. Кот не обиделся; более того – видя, как Николай Ефимович с каждым километром от Москвы до Владимира становится все мрачнее, даже посочувствовал ему. Оказалось, что большего сочувствия требовалось ожидать самому Котову.

Автомобиль, из которого Олег близ дворца Бельских даже не вышел, остановился у лестничной площадки, у заднего бампера другого внедорожника, который явно уступал княжескому во всем – размерах, мощности, роскоши внутреннего салона и, конечно же, цене. Все это Олег определил мимолетным взглядом, который он бросил внутрь этой машины – благо задняя правая дверца в ней почему-то была открытой. Крыша же, и передний капот машины были покрыты толстым слоем свежего снега, что говорило – стоит он здесь достаточно долго. Впрочем, снегопад, покрывший плотным белым одеялом окрестности, и провожавший кортеж князя Бельского всю обратную дорогу домой, уже закончился, и с неба холодно и равнодушно взирала половинка луны. Вот в такую же мертвенную бледность ухнуло настроение Кота; еще до того, как он взбежал по ступеням, а потом ворвался в открытые кем-то двери. Ворвался, и застыл, увидев перед собой короткую шеренгу немногих близких ему здесь людей. Лишь у одного из них – майора Назаркина – глаза сверкнули радостным огнем, и расширились; явно при виде наград на груди Витязя. И это еще без Креста Пересвета, который Олег с трудом засунул в боковой карман; цепь, кстати, вся не поместилась, болталась на боку – в противовес кортику на другом.