Георгий Синайский - Чем чёрт не шутит. Том 2

«Ого – это одно свойство, но познать его дьявольски трудно!!! Здесь не корректно утверждение, что всё познаётся в сравнении, как и то, что всё тайное, рано или поздно, становится явным; как и моё прежнее утверждение, что электрон так же неисчерпаем, как и атом. Но архигениально уже и то, что я знаю про Ого!!! А интуиция мне подсказывает, что я достигну величайшего счастья в своей жизни!!! Мой же аналитический ум доказывает, что это именно интуиция, а не бесовский обман!!!» – думал Ильич, вернувшись на Капри, и гуляя по благодатному острову. Раньше, он прогуливался своим любимым утренним маршрутом, включающим портовую часть острова – Марина Гранде, городок Капри и высокогорный городок Анакапри. Сегодня же, он решил прогуляться перед сном, дабы нагулять себе здоровый крепкий сон, и потому начал прогулку с семи часов вечера. Он прошёл по узким, похожим на коридоры, улочкам Капри, куда ненадолго забирается солнечный свет; вышел на площадь, возле которой живут рыбаки, а ветер щекочет ноздри запахом рыбы и водорослей. Уверенными шагами Ильич миновал площадь, и, невзирая на мелких торговцев, попадающихся на его пути и громко рекламирующих свои товары, продолжил свой путь, не отступая от намеченного маршрута по прекрасному острову ни на шаг, словно вёл за собой народы к апогею человеческого счастья – полному коммунизму. Было время, когда гидом его пути по острову был Горький, показавший ему руины двадцати императорских дворцов, из которых, если верить Тациту, 12 были когда-то дворцами (виллами) Тиберия, как раз по числу и именам олимпийских богов. А теперь, поднявшись к руинам самого роскошного дворца Тиберия, которые находились высоко над морем в восточной части острова, Ильич, шутки ради, грозным гласом и взглядом достойным Юпитера, поверг в трепет и бегство находившихся там туристов, и без того пребывавших под сильным впечатлением от развалин грандиозного дворца и рассказов о зверствах кровожадного Тиберия! Даже их гид не устоял на ногах, от неожиданности, и рухнул с обрыва.

«Раньше говорили: „короля делает свита“, а вот я любого могу сделать кем и чем мне угодно! И такое могу сделать, что все в штаны наделают и обделаются!! Нет, я отнюдь не подобие пирату Барбаросса, который в XV веке семь раз грабил и сжигал город Капри, но до Анакапри рук не дотянул – „семь раз отмерил, но так и не отрезал и не зарезал“. Я, любую высоту, шутя, беру! И ту, с которой иные падают, и ту, которую иным никогда не достичь! Для кого-то и США – венец творения, а для меня не только СШЕ (Соединённые Штаты Европы), но и СШМ (Соединённые Штаты Мира) сотворить, будет вполне штатной ситуацией!» – с весёлым самодовольством, подумал Ильич.

Вид, открывшийся Ильичу с развалин этого дворца, оказал на него даже более грандиозное впечатление, чем при прежнем посещении, в далёком 1910 году, когда гидом его был надоедливый Горький. Ильич даже громко свистнул от восхищения, не так громко, как свистят сильбадоры, испускающие звуковые волны на 11 километров, но зато так громко, как никогда прежде не свистел! Насчёт того, что, согласно народной примете, свистеть дома нельзя – денег не будет, Ильич не волновался. И отнюдь не потому, что это развалины «хаты» Тиберия, а не вилла Ильича, а потому, что, не веря в приметы, был уверен, что до полного коммунизма денег у него будет водиться столь же неисчерпаемо много, как неисчерпаемо это Тирренское море.

«Свистнул бы я так здесь в 1910 году, Горький улетел бы в море, от силы этого свиста, достойного свиста Соловья-разбойника! Эта штука, пожалуй, сильнее декламации „Буревестника“ призраком!» – не смог удержаться от похвалы самому себе Ильич. Но, затем, взор и мысли его приковала к себе обильная пена, от разбивающихся внизу, об обрывистый берег острова, крутых морских волн, похожая, на взгляд Ильича, на огромное кружевное жабо, столь идущее сказочной красавице Капри! «Да, пожалуй, это больше походит на жабо, чем на боа, но эта ветреная модница умеет менять свои наряды по много раз в день, и радовать глаз, и удивлять! Хотя, француз, пожалуй, сравнил бы это пенное изобилие с пеной от шампанского! А немец – с пеной, от пива и обильной мочой, после осушения многих пивных кружек! Русский квасной патриот – с квасной пеной, хотя пенный прибой Черноморских пляжей Советской страны, в купальный сезон, и изобилует мочой плещущихся людских масс! Янки – с пеной кока-колы! Арабу бы это напомнило верблюжьи плевки! Банщику – крутой кипяток! Альпинисту – кучевые облака под ногами! Троцкому почудились бы в этом природном явлении всесокрушающие волны мировой революции, растворившие в своих водах всю „соль земли“! Женщине это напомнило бы сбежавшее молоко или пенную стирку! А тот, кого жизнь, как следует, обтесала, сравнил бы эту пену с кружевом стружек! Этой „точки зрения“ придерживался бы и столяр, и плотник! Пастух сравнил бы это зрелище со стадами барашек! Негр с хлопковых плантаций – с „белым золотом“! Кстати, пора идти домой! А то, скоро, будет темно, как у негра в жопе – по словам очевидцев – рыбаков, там, очевидно, побывавших! Я же, так же не хочу лезть в жопу негру, как и возвращаться впотьмах! А так, остров хорош: 10, 4 квадратных километра, высотой до 589 метров, сложен известняками, берега почти везде высокие обрывистые – далеко с них видать и хорошо на них мыслится, как в тактическом, так и в стратегическом плане. Это море не сравнить с Разливом, где я шуршал в шалаше и в сарае. Пусть вино лучшего разлива („Капри“) и упоительнее вида этого моря, как, впрочем, и здешний ликёр „Лимончелла“, зато это море несравненно более полезно для здоровья, если, конечно, знать меру и не захлебнуться „излишком“ морской воды!»

Весьма бодрой, будто утренней, походкой направился он обратно на свою новую виллу, по пути продолжая восхищаться Капри, как лучшим климатическим курортом, а Каприйские дома и виллы напомнили ему пчелиные соты полные мёда, за исключением лишь виллы «Спинола» – портала в мир горечи и душевных мук. Вечерние сумерки не помешали ему благополучно вернуться на свою новую виллу, и он усмехнулся, вспомнив о том, как Адольф опасался, считая, что война – это как тёмная комната, никогда де не знаешь, что тебя в этой комнате ожидает, когда туда войдёшь! А он успокоил его, сказав, что когда имеешь светлую голову, то есть светлый ум, то тебе всегда будет ясно: что, где, когда и как делать! И поскольку, Адольф его идейно-духовное чадо, то идеи и советы от Ильича, всегда будут правильно освещать и указывать ему план и способы действий в любой обстановке! И, разумеется, Адольф – это не то чадо, которое лишь чадит, но то, которое делом горит! И, при этом, Ильич напомнил Адольфу, как прежде напоминал и Иосифу о том, что лентяев и тунеядцев надо безжалостно уничтожать, дабы они не плодили своё ленивое и тунеядное потомство! Хотя в России этой заразы куда больше, чем в Германии, но профилактика – это профессионально правильный подход к любому делу!