Георгий Синайский - Чем чёрт не шутит. Том 2

– Я не держу, а во всём тебя поддерживаю, мой милый! – воскликнула Фотиева, легко приподнимая Якова над плотом, желая этим продемонстрировать, что она – его надёжный оплот, а не этот плот.

– В твоих руках хорошо, но на «Морском ангеле» мне добраться до Палестины – удобней! А ты – ангелом хранителем могла бы плыть рядом с судном, а то ведь, по опыту моряков, женщина на корабле – к беде! – постарался шуткой отделаться от Фотиевой Яков.

– Ни бригантина, и ни люгер – это не корабли, а корыта! Смена же старого корыта на новое, для бабы – в самый раз! Правда, ещё неизвестно, доставит ли этот люгер нас в Палестину, за часть ценностей, или поступит с нами по-пиратски! «Пошутить» над нами, как «Весёлый Роджер», могут и без «Весёлого Роджера» на флаге! – чёрным юморком, грустно пошутила Фотиева.

– Там мои люди, и в них я уверен! – серьёзно отреагировал Яков.

– Вот и чудесно! Не было бы счастья, да несчастье помогло! – обрадовалась Фотиева такому повороту событий.

На подошедшей шлюпке, за вёслами сидели шесть матросов, а в центре её стоял улыбающийся Аристотель Онассис, в белой рубашке, модных, в ту пору, коротких штанишках «Капри» и белых парусиновых туфлях.

– Добро пожаловать, Яков! Ты такой видный человек, что я разглядел тебя даже без бинокля или подзорной трубы, когда ты отчалил от бригантины! И вот, поспешил тебе навстречу! – проявил неподдельную радость от встречи Аристотель, помогая Якову подняться в шлюпку. Матросы же, между тем, втащили в неё Фотиеву и плот.

– Я тоже разглядел тебя издали, Аристотель, ведь даже рыбак рыбака видит издалека, и при дальнозоркости, и при близорукости, и при нормальном зрении, без очков, биноклей, подзорных труб, телескопов. А такие ангелы-орлы, как мы, и подавно! Даже в сумерках, ибо мудры как совы! – улыбнулся Яков.

– А в бинокль я заметил на бригантине какой-то бардак. Какие нужно решить проблемы? – осведомился Аристотель.

– С проблемами команды бригантины пусть парятся карабинеры, а вот нам, с дамой, нужно попасть в Палестину, – ответил Яков.

– С этим нет проблем! Я и моя команда рады составить вам, в этом, компанию! Я иду из Корсиканского Аяччо в Пелопоннесский Каламе, и хотел, по пути, завернуть на Капри, для встречи с тобой, но вот пофартило встретить тебя подальше от карабинеров! Если ты не против, то сбросим груз в Каламе, а оттуда дойдём до Палестины.

– Это по пути, так что в счастливый путь! – согласился Яков, не возразила и Фотиева.

– Древний Аристотель сказал, что правильность пути определяется счастьем идущего по нему. Но, в отличие от него, я имею такого дорогого друга, истины которого делают меня всё богаче и богаче! Я счастлив, идти твоим бесконечно правильным путём, бесценный мой друг и учитель – Яков! – глубокомысленно произнёс Аристотель то, что в других устах и для другого, прозвучало бы как явный подхалимаж.

Вскоре, люгер «Морской ангел», с вновь прибывшими, отнюдь не ангелами, «упорхнул» на крылатых парусах, курсом на вполне земной портовый город Каламе.

А в это время, бригантина «Морской волк» рыскала где-то между Сицилией и Сардинией.

Когда Ильич очнулся и вытащил голову из дыры в палубе, то от красоты увиденного зрелища его охватил восторг такой же силы, какой бывает у человека, попавшего из захолустной дыры в прекрасный город, с витринами зеркальными, с гирляндами огней! Он увидел небо усыпанное звёздами, которые отражались в морской воде, вокруг судна – куда ни глянь.

«Здесь не только небо в алмазах, но и море! Воистину, здесь море величайшей красоты!» – подумал Ильич. Ему, вдруг, показалось, что он летит на звёздном корабле, среди звёзд, в глубинах космоса. Ведь отнюдь не морские звёзды, а космические, кружили ему голову своим чарующим великолепием. Память о прекрасной Елене у него, от перенесённого удара, временно отшибло. Трупы капитана и его помощника выбросило, при качке, за борт, и поэтому ничто не портило Ильичу впечатление от увиденного, и он долго любовался завораживающе-прекрасным зрелищем, и чувствовал себя весьма комфортно. Ветерок дул слабый, бригантину слегка покачивало, как люльку с младенцем, штурвал немного вращался туда-сюда.

«Какой умный звездолёт! Сам корректирует курс своего движения! О, это отнюдь не корабль дураков!» – не поскупился на похвалу Ильич. Но уже через час, поднявшийся сильный ветер и взошедшая полная луна, странным образом, несколько оживили его память и пробудили иное воображение. Ему привиделась Елена, бегущая по волнистой лунной дорожке, искрящейся на воде. Светлый образ любимой Елены, казалось, указывал судну курс движения. Завороженный этим зрелищем, Ильич взялся за штурвал, стараясь вести судно по лунной дорожке, вслед за любимой. Сама природа сопутствовала ему в этом: ветер дул в этом направлении. Когда же на фоне диска луны появлялось очертание птицы, ему казалось, что это воплощение Елены, указывающее ему верный курс к милой на Капри.

– О, моя ласточка! Ты мне дороже всех итальянских ласточкиных хвостов Московского Кремля, ибо он столь же нужен мне без тебя, как Менелаю нужна была бы Троя без Елены. А Лида для меня совсем не то, что Леда для Зевса, я бы Лидку сейчас не то, что в образе лебедя, но и в образе осла трахать побрезговал! О, моя голубка мира! Ради тебя я готов отменить запланированную Вторую мировую войну! Ради тебя, моя пташечка, я дам отбой Адольфу, Бенито и Иосифу! Ты, для меня, вернее путеводных звёзд, точнее любого компаса!! Как прекрасен твой маскарад! Мы обоснуемся в Венеции, где ты затмишь всех на карнавале-маскараде! А с Надькой и Лидкой я проступлю так же, как поступил Коммод со своей женой Криспиной и сестрой Луциллой: сослал на Капри, а оттуда отправил к праотцам! Твой дух и сила твоей любви ведут меня путём праведным, как некогда Бог вёл сынов Израилевых, в образе столпа облачного и столпа огненного, но, в отличие от сынов Израилевых, я ни разу не отрекусь от тебя! О, Елена – моя ты Селена!! О, Богиня, Богиня луны!! – рождались в голове Ильича мысли, видения и психические ассоциации. – Е-е-е-ле-е-е-на-а-а-а Ле-е-е-ни-и-и-на-а-а-а мо-о-я-а-а-а!!! А-а-мо-о-ор, а-а-мо-о-ор, а-а-мо-о-ор!!! – издал он страстный вопль, в сильнейшей экзальтации. Но ничто не вечно под луной! И, вскоре, чарующе-волшебный гипнотический лунный свет освободил мысли и чувства Ильича от любовных оков, усыпив его и наполнив его душу сновидениями и иными мыслями. Ильичу снилось, что он управляет всем Земным шаром, посреди мириад звёзд, как и следует ему – Есенинскому «Капитану земли»! Снилось, что он, чертовски ловко, катит этот Земной шар по Млечному пути – светлому пути коммунистического счастья, а отнюдь не так, как жук скарабей катит свой навозный шар, дабы его закопать и поедать. Но не обошлось и без неприятного сновидения, когда он увидел государственный корабль – СССР, болтающийся, как говно в проруби, в море социальной утопии, которое грозило раскинуться широко и отправить этот корабль в кругосветное плавание. Сумасбродный революционный ветер, зародившийся в головах большевиков и исторгаемый вон, то через их рты, то через их задницы, крепко «надувал» государственные паруса, в образе рабоче-крестьянских масс и прослоечной советской интеллигенции! Но, в отличие от Зевса, родившего мудрую Афину-Палладу из головы, при помощи «трепанации черепа», генсек Сталин рубил не свою голову, а чужие, но ничего мудрого из них не рождалось! Зато, нет левого полушария мозга – нет правого уклона; нет правого полушария мозга – нет левого уклона и детской болезни левизны в коммунизме! А нет вовсе мозга – нет центризма, нет головных болей и мучительной памяти, можно смело двигаться вперёд – по кругу, задницей чуя близкую цель! Тех, кто говорил, что от такого ветра массы спятили и это их Ахиллесова пята, того этой пятой безжалостно попирали. Но такие пророческие сновидения у Ильича были редки, а, в основном, лунный свет наполнял душу Ильича чувством упоительной, хмельной радости и морфийного покоя. Лунный свет – отражённый свет солнца, искажающий направление движения Ильича к источнику «светлого счастья завтрашнего дня», прозрачно-золотой и обманчивой дорожкой струился во мраке грозных волн, а полная луна имела над ним чарующую власть, как над «лунатиком», как лунный серп над покорным мусульманином! Но и ветер, и луна заставляли его двигаться не одного, а вместе c судном. Во сне Ильич «вспомнил», что по зороастрийскому гороскопу, он, якобы, дельфин, и ему приснилось, что он сам, в образе дельфина, мчится в океане блаженства, за стаей золотых рыбок. Но вот психика Ильича выдала новую порцию «чудес»: Ильичу почудилось, что он слышит серенаду голоса Елены, и привиделось, что он рвётся к ней, с пылом цербера, продираясь, сквозь все химеры сновидений и мусорные кучи проблем! Нервная система великого сомнамбула не выдержала такого апогея чувств, и он, повиснув на штурвале, погрузился в летаргический сон. В это время, по небу пронеслась грозовая туча, а на мачтах бригантины зажглись голубые огни святого Эльма. Судьбоносный ветер надувал паруса Ленинской бригантины, само Провидение прокладывало курс его судна, через Гибралтарский пролив и далее. Триумфальное шествие Ильича, сквозь огонь, воду и медные трубы, продолжалось и в летаргическом сне, где виделась ему Луна, «лунные моря» которой походили то ли на буревестника, то ли на летучую рыбу, указывающую направление пути бригантине.