Георгий Синайский - Чем чёрт не шутит. Том 2

Из порта города Аяччо – родного города Наполеона Бонапарта, люгер «Морской ангел» вернулся в родную гавань портового города Каламе. Моряки пошли в таверну «Посейдон» и пригласили с собой Якова и Фотиеву. Яков с удовольствием, а Фотиева с опаской пошли с ними в этот портовый кабак, где правил бал скорее Дионис-Вакх, чем Посейдон. Яков, по своей и древнеримской традиции, начал трапезу с варёных яиц, на что Фотиева ему шутливо заметила: – А вот первым блюдом, вне поста, великокняжеского стола древней Руси были жареные лебеди! Вот это вкусовой полёт! А если начинать с яичек, то всё может закончиться хуёво и накрыться пиздой!

– Всё этим, для человека, когда-нибудь кончается! Но всё с этого, для человека, когда-то и начинается! И чтобы понять это, не надо даже грызть мозговую кость, чтобы добраться до субстанции, по совету Платона и Франсуа Рабле; то есть не обязательно быть самым философским животным – собакой, или пить вино, по совету Божественной Бутылки! – съехидничал Яков.

– А вот если верить ученику Ильича – Адольфу Гитлеру, что цивилизация – это тонкий слой лака на теле динозавра, то выходит, что «вымерли» лишь большие яйца динозавров, а они переродились, став живородящими! Но что бы там ни произошло: эволюция, революция, метаморфоза, а пожирать любые яйца, я считаю, это не только не модным и устаревшимm, но и аморальным, ибо питаться зародышами не к лицу или морде современного цивилизованного динозавра, ему по зубам гораздо большее! А если говорить серьёзно, то тебе, как будущему Мессии, приличнее было бы оставить яйца, любого цвета, пастве, а самому вкушать амброзию! – молвила Фотиева, вкушая сочное мясо королевского краба.

– Устарел, на мой взгляд, партийно-палеонтологический юмор учеников Ильича, мне же – всё по зубам, и свои зубы я на полку не положу. Куриные яйца – это не яйца-глист и не сорная амброзия, от них вреда не будет! А если уж говорить о кухне Ильича, то он искусно «квасил» царственные головы, но свой «кочан», как видно, потерял, ибо вся его кухня столь же вредна для здоровья, как питие «царской водки»! – ответил Яков, переходя на королевских креветок.

– Ильич говорил мне, что хотел сделать, в дальнейшем, из этих «венценосных голов» – и ночные горшки, и горшки для комнатных цветов, ибо нечего жалеть этого живодёра и гомофоба Николашку II и его род, до седьмого колена! Эти-де заносчивые головы много вреда ему и народу, при жизни своей, причинили, пусть теперь, чем могут, пользу принесут! А проспиртовал он эти, ранее не подверженные алкоголизму, головы, для дезинфекции, ибо у них плохая наследственность, на почве которой могло бы мутировать, развиться и взойти много опасной заразы и всяческих химер! Ещё бы, ведь родом-то Романовы от Кобылы и Кошкиных, да и Захарьины там подкузьмили, вот какой меж их предками роман приключился, да ещё и закордонной заразой пополнился! А теперь их финансы поют романсы, правда в иностранных банках, а головы пусть хранятся, пока, в банках стеклянных. Что Ильичу в голову мысленно пришло бы, то и должно было реально прийти в те головы. Он шутил, что у него много голов романовской породы овец, и что Романовский стиль правления устарел, как романский стиль и романтизм, а на смену ему пришёл ленинский стиль правления, столь же актуальный, как и социалистический реализм в искусстве! Да, его кухня была ему явно по вкусу, правда, потом его потянуло больше к романским языкам, итальянским телам и итальянской кухне! – живо отреагировала Фотиева, приступая к поеданию фаршированной рыбы.

Яков промочил горло заказанным ромом и, шутя, спел, как романс, Некрасовское стихотворение:

Тому Яковскому «социализму» пытался подражать НЭПом Ильич, но НЭ Получилось, всё свелось, в конце концов, к казарменному социализму на голодном пайке масс и спецпайках номенклатурных бонз!! Нэт нэ хлэбом единым кормит партия массы, но обещанием тучного коммунизма! – с грузинским акцентом Иосифа, как тостом, закончил Яков, и осушил стакан заказанного виски.

Под одобрительный взгляд и поощрительные улыбки своей дамы, Яков осушал одну за другой стопки, и один за другим стаканы.

««Романься» и «вискис» котяра»! Пьяненьким-то ты от меня никуда не денешься и никуда не убежишь (даже на «Кудыкину гору»), чай не молоко хлебаешь! Чем больше алкоголем пропитаешься, тем больше сам в мою бутылку влезешь и башкой своей отупевшей, как пробка, горлышко за собой закупоришь! А там время покажет, что из тебя получится и как тебя использовать. Если улучшатся, со временем, твои качества, как марочное вино, – смаковать буду, а если прокиснешь, – спущу кому-нибудь, как в унитазе, за ненадобностью! Выглядишь ты, как и Ильич, весьма моложаво! И потенциал в тебе чувствуется, как у «Вечного жида», а крепости, как у Бронзового Таласа – робота древних греков, после крепких напитков, ты моим роботом и будешь!» – злорадно думала Фотиева, облизывая свои губки.

«Эге, губы-то как раскатала – срамота! Каждая бочка мечтает о своей затычке?! Как же, – держи карман шире! Я тебе не Диоген-киник – явный „клиник“, чтобы в такой вот бочке жить. Поищи лучше медведя, для своей берлоги!» – мысленно бунтовал Яков, прочитав сюжет «голубых» мечтаний Лидии, по чёрным глазам её душегубительной души.

Опьяневшие же матросы люгера «Морской ангел», от всей души, загорланили свою любимую песню, указывающую на то, чем они в подходящее время промышляют, кроме контрабанды:

А в голове Якова «звучали» слова недавно услышанной им песни: «И в нашу гавань заходили корабли – большие корабли из океана! В таверне пировали моряки, и пили за здоровье капитана!» За здоровье Аристотеля и Якова, действительно, было произнесено немало тостов и выпито много рома, виски, вина и пива. А ближе к полуночи, в таверну ввалилась сильно возбуждённая компания никогда не просыхающих рыбаков. Уместившись за столиками, рядом с командой «Морского ангела», рыбаки поспешили поделиться с ней своими эмоциями. Первым успел это сделать молодой салажонок, который, с ходу, начал божиться: – Клянусь семи футами под килем и попутным ветром! Пусть душу мою выловит дьявол морской, отсохнет язык мой, и высохнут все моря и океаны, если мы вчера лунной ночью не видели «Летучего голландца» так же, как вас сейчас!!! О, это был не сон и не призрак, а жуткая встреча возле Сардинии!